Показав в сторону тела Морелла, Эплби хлопнул портфелем по ноге и поднял плечи.

— Простите, что расстроил вас, мисс Айртон, — добавил он.

На секунду Барлоу показалось, что сейчас Констанс потеряет сознание. Вцепившись в подушку, она с закрытыми глазами откинулась на спинку дивана. По горлу у нее ходил кадык. Но тем не менее, хотя Фред Барлоу всем сердцем рвался к ней, он перевел взгляд на судью Айртона.

Судья сидел совершенно неподвижно, хотя снял очки и помахивал ими. На гладком лбу выступили капельки пота. Барлоу не смотрел ему в глаза. Но вместе с сумятицей чувств, которые Барлоу испытывал по отношению к нему — восхищение, дружелюбие, боль, жалость, подавленная радость от смерти Морелла, — сквозь все это нагромождение эмоций червячком проскользнула беглая мысль, которая в конечном итоге подавила собой все остальные.

«Чертов идиот. Он убил не того человека».

Глава 7

В тот же вечер, около девяти часов, мисс Джейн Теннант въезжала на автостоянку рядом с отелем «Эспланада» в Таунише.

«Эспланада» привлекала к себе внимание; паутина прогулочных дорожек и зеленые холмы на заднем плане были залиты ослепительным светом. Знаменитый бассейн в подвальном помещении, заполненные гостями кафе, где можно было выпить чаю или коктейль, даже зимой предлагали все удобства пребывания в теплой морской воде, а длинным летом — возможность полакомиться эскимо во время купания, без риска подхватить воспаление легких. В будущем Джейн Теннант обязательно вспомнит этот бассейн.

В данный момент она спокойно вошла в отель и спросила у стойки портье, в каком номере остановился доктор Гидеон Фелл. Пик сезона прошел, и гостей оказалось немного, хотя прогулочные дорожки были заполнены. Ей сообщили, что, хотя доктор Фелл ни словом не обмолвился о возможном визите мисс Теннант, он очень рад видеть гостей в любое время; не может ли она подняться в его номер?

Она нашла доктора Фелла в богато обставленной комнате на втором этаже. На докторе Фелле был пурпурный халат, обширный, как палатка, дополненный шлепанцами. Он сидел за столом перед портативной пишущей машинкой, выстукивая свои заметки, а рядом с локтем стояла пинта пива.

— Вы не знаете меня, — сказала Джейн Теннант. — Но я знаю о вас все.

В свою очередь он увидел перед собой молодую женщину двадцати восьми или двадцати девяти лет, не красавицу, но весьма привлекательную особу. Кроме того, у нее были очень красивые глаза — серые, с черными точками зрачков. Темно-каштановые волосы уложены в высокую прическу, и стоило обратить внимание на ее большой рот. Женщина была в твидовом костюме сельского покроя, который явно не соответствовал ее прекрасной фигуре, коричневых чулках и туфлях на низком каблуке. Она тяжело дышала, словно по пути сюда бежала.

Опираясь на трость с гнутой ручкой, доктор Фелл поднялся, чтобы приветствовать ее, едва не уронив на пол пишущую машинку, свои записки и пиво. Он церемонно предложил ей стул, ибо оценил данные Джейн Теннант. В ней чувствовалась интеллигентность и тихое обаяние раскованности, которое не спешило заявить о себе.

— Очень рад, — просиял доктор, с трудом приходя в себя после работы над текстами своих заметок. — Очень рад. Э-э-э… не хотите ли пива?

Он был удивлен и обрадован, когда она охотно согласилась.

— Доктор Фелл, — просто и безыскусственно начала она, — случалось ли, что к вам приходила совершенно незнакомая женщина и признавалась в своих проблемах?

Доктор откинулся на спину кресла.

— Часто, — с предельной серьезностью признался он.

Джейн уткнулась взглядом в пол и стремительно выпалила:

— Я должна объяснить вам, что знаю Марджори Уилл… сейчас ее зовут Марджори Эллиот. Вы помогли ей избавиться от ужасно серьезных неприятностей в деле об отравлении в Содберри-Кросс; она вспоминает вас буквально с восторгом. Прошлым вечером Конни Айртон, то есть дочь судьи, упомянула, что вы живете где-то поблизости, и сказала, что встречала вас в коттедже отца.

— Да?

— Надеюсь, — с легкой улыбкой сказала девушка, — вы не против, если совершенно незнакомая женщина займет ваше время?

Вместо ответа доктор Фелл собрал свои бумаги, подравнял их и засунул в ящик стола. Затем попытался прикрыть чехлом пишущую машинку. Но поскольку в ходе этого процесса пальцы упорно не слушались его, а с помощью ругательств и тумаков редко удавалось достигнуть успеха, он мучился, пока Джейн Теннант не отняла у него футляр и легким умелым движением не защелкнула его замки.

— Настанет день, — заметил доктор Фелл, — когда я расколочу это мерзкое изделие, и наконец оно замолчит. Пока же я весь внимание.

Но девушка продолжала беспомощно смотреть на него; секунды тянулись, складываясь в минуту.

— Не знаю, как и начать. Не могу выговорить ни слова!

— Почему же?

— О, я не совершала преступлений… и вообще ничего подобного. Вопрос в том, что я должна делать. Но рассказывать об этом… боюсь, у меня нет склонности к эксгибиционизму.

— А вы попробуйте, — предложил доктор Фелл, — представить себе некую гипотетическую ситуацию. И почувствуете себя куда лучше.

Наступило молчание.

— Хорошо, — кивнула Джейн, глядя себе под ноги. — Итак, некая женщина, которую мы назовем Икс, влюблена в… — Она вскинула голову, с вызовом глядя на собеседника. — Наверное, для вас все это звучит очень смешно и глупо?

— Да нет же, разрази меня гром! — с такой неподдельной искренностью возразил доктор Фелл, что она глубоко вздохнула полной грудью и снова начала повествование.

— Итак, некая женщина, которую мы назовем Икс, влюблена в юриста… нет, скажем, просто в мужчину…

— Скажем, в юриста. Это позволит избежать алгебраических выкладок и сохранит анонимность.

И снова она увидела под внешней сдержанностью искорку юмора. Но только кивнула.

— Как вам угодно. В юриста, которого мы назовем Игрек. Но Игрек был увлечен или думал, что увлечен другой девушкой. Ну, скажем, Зет. Она была очень хорошенькой, чего об Икс не скажешь. Зет была юной, а Икс уже подходило к тридцати. Зет так и лучилась обаянием, а Икс не могла этим похвастаться. — Лицо ее помрачнело. — В общем, пока все было хорошо. Проблема возникла, когда Зет влюбилась и обручилась с человеком, которого мы для ясности обозначим как Казанова.

Доктор Фелл серьезно склонил голову.

— Вот в этом-то и беда. Итак, Икс убеждена, что Игрек отнюдь не влюблен в эту маленькую блондинку и никогда не полюбит ее. Такая девушка ему не нужна. Икс убеждена и готова в этом поручиться, что если блондиночка выйдет за муж за Казанову, то Игрек через месяц забудет ее. Она исчезнет из его жизни. Гипноз кончится. И тогда, возможно, Игрек увидит…

— Понимаю, — сказал доктор Фелл.

— Спасибо. — Рассказ об этой истории доставлял ей физические страдания; она была вся напряжена. — Следовательно, Икс устраивало такое развитие событий: она испытывала желание как можно скорее увидеть счастливую пару под венцом и на брачном ложе. Не так ли?

— Да.

— Да. В таком случае Фр… то есть Игрек получит возможность убедиться, что есть и другой человек, который любит его. Или, точнее, преклоняется перед ним. Который будет согласен просто сидеть рядом и слушать его. Кто… впрочем, достаточно!

Доктор Фелл снова склонил голову.

— К сожалению, — продолжила Джейн, — Икс довелось кое-что узнать об этом Казанове. Ей довелось выяснить, что за ним числятся некие грязные делишки, которые стоит вытащить на свет. Ей довелось узнать, что он аферист, жиголо, который пять лет назад был участником грязного скандала в Рейгате. Она уверена в этом, ибо знает некие подробности дела, которые не огласили на процессе. И любая девушка, как бы ни была она влюблена, испытает потрясение, услышав о них. Кстати, жертвой шантажа этого Казановы была девушка по имени Синтия Ли.

Невозможно представить себе, что такой человек, как доктор Фелл, не умел владеть собой, — но уж если бы он вздрогнул, то такое сотрясение зафиксировали бы сейсмографы. Что едва не произошло, когда он услышал об истории в Рейгате. Лицо его побагровело, и он с такой яростью раздул свои разбойничьи усы, что черная ленточка его пенсне подлетела кверху.