— Спасибо, это очень любезно с твой стороны.

— Я имел в виду крысу, парень. — С этими словами крысолов номер один пнул Кейта сапогом. — Свяжи детей, — сказал он крысолову номер два. — Мы их отведём в другой подвал. В такой, в котором есть дверь с замком. И нет никаких люков. Потом отдашь мне ключ.

— Но она дочь бургомистра, — сказал второй крысолов. — Бургомистры обычно быстро выходят из себя, если с их дочерьми что-то случается.

— Значит, ему придётся делать то, что ему скажут. Чтобы с его дочерью ничего не случилось.

— Что с крысой? Сунуть её к остальным?

— Что, такого бойца? Это шутка? Вот потому, что ты так плохо соображаешь, ты и остаёшься всего лишь ассистентом крысолова. У меня есть идея получше. Сколько их осталось в особой клетке?

Морис заметил, как Крысолов проверил одну из клеток у противоположной стены.

— Только две, — сообщил он. — Остальных четырёх они сожрали. Осталась только шерсть.

— Значит, они в хорошей форме. Посмотрим, что они смогут сделать с ним.

Морис услышал, как дверь клетки отперли и снова закрыли.

Окорок видел всё как в кровавом тумане. Перед его глазами висела красная пелена. Уже много месяцев в нём зрел гнев, глубоко внутри его. Гнев на людей, гнев на яды и ловушки, гнев по поводу того, что молодые крысы не оказывали ему достаточного уважения, гнев на мир, который слишком быстро менялся, гнев на то, что он старел… А сейчас навстречу ему неслись запахи ужаса, голода и насилия, сталкивались с его гневом и смешивались в большой красный поток ярости, текущий сквозь него. Сейчас он был крысой, попавшей в переделку. Но он был крысой, которая попала в переделку, но умела при этом думать. Он всегда боролся всеми доступными ему средствами, и тогда, когда ещё никто не думал. И он всё ещё был довольно силён. Две тупые и заносчивые молодые Кики, ничего не понимавшие в тактике, не имевшие опыта в здесь-всё-дозволено подвальных драках, не умевшие толком двигаться во время боя и не умевшие думать, не могли с ним справиться. Короткая схватка, два укуса, больше ничего не понадобилось…

Крысы в клетках на другой стороне подвала отпрянули назад. Даже они чувствовали гнев.

— Да, вот это я называю умным поведением, — сказал первый крысолов с восхищением, когда всё закончилось. — Ты мне ещё пригодишься, дружок.

— Но не в яму? — спросил его ассистент.

— Именно в яму.

— Сегодня вечером?

— Да. Кривой Артур спорит, что его пёс убьёт сто крыс за четверть часа.

— Я думаю, он действительно это может. Пару недель назад он убил девяносто, а с тех пор Артур его дополнительно натренировал. Это может быть интересным.

— Ты бы поставил на собаку? — спросил крысолов номер один.

— Да, как и все.

— Даже если среди крыс будет наш новый маленький друг? — спросил первый крысолов. — Полный злобы и очень кусачий.

— Ну, тогда…

— Вот именно, — улыбнулся крысолов номер один.

— Но я не хотел бы оставить здесь этих несмышлёных детей.

— Не надо говорить — несмышлёные дети, — говори просто «дети». Сколько раз я тебе уже повторял, что ты не должен использовать витиеватых слов. Правило Гильдии номер 27 гласит: говори глупо. Люди становятся недоверчивыми, если крысоловы начинают высокопарно выражаться.

— Извини.

— Говори глупости, но будь хитрым. Я так делаю, — сказал крысолов номер один.

— Прости, я забыл.

— У тебя же всё наоборот.

— Это больше не повторится. Просто «дети», в порядке. Но это ужасно, связывать людей. А это всё-таки дети.

— И?

— Было бы проще отнести их к реке, дать им по голове и бросить в воду. Когда их выловят, они уже будут далеко, к тому же их будет совсем непросто узнать, после того, что с ними сделают рыбы.

Наступила пауза. Наконец Морис услышал, как первый крысолов сказал:

— Я и не знал, что ты такой милосердный, Билл.

Второй крысолов продолжил: — Кроме того, у меня есть идея, как нам избавиться от волшебного крысолова…

Вдруг раздался новый голос. Этот голос, казалось, исходил отовсюду. Он звучал как шум ветра, в центре которого раздавался стон, словно кто-то мучился в агонии. Голос заполнял собой воздух.

НЕТ! Крысолов нам может пригодиться!

— Нет, крысолов нам может пригодиться, — сказал первый крысолов.

— Точно, — подтвердил его ассистент. — Эта мысль у меня тоже сейчас промелькнула в голове. Э… А как он нам может пригодиться?

Морис опять услышал у себя в голове что-то, напоминающее завывание ветра у входа в пещеру.

Разве это не ОЧЕВИДНО?

— Разве это не очевидно? — спросил крысолов номер один.

— Да, очевидно, — сказал второй крысолов. — Совершенно очевидно, что это очевидно. Э…

Морис наблюдал, как крысоловы открыли несколько клеток, похватали сидящих там крыс и сунули их в мешок. Окорок тоже разделил их участь. А потом они ушли, утащив за собой девочку и мальчика, и Морис подумал: где в этом лабиринте из подвалов есть дыра моего размера?

В темноте коты не видят. Им нужно хотя бы немного света, чтобы видеть. Но тогда они видят хорошо. Отблеск лунного света упал на стену позади Мориса. Он исходил от маленькой дыры в потолке, в которую едва ли могла проползти мышь, и которая была точно слишком мала для кота, даже если бы он смог до неё добраться.

В этом свете кот увидел другой подвал. Крысоловы, похоже, его тоже использовали — в углу стояли бочки, рядом были сложены сломанные клетки. Морис прокрался туда в поисках выхода. Он нашёл другие двери, но они все были закрыты, а загадку дверных ручек Морис до сих пор, несмотря на его мощный интеллект, не мог решить. Он обнаружил ещё одну решётку и пролез сквозь неё.

Ещё один подвал. И ещё больше ящиков и мешков. Но здесь хотя бы было сухо.

Что ты за вещь? спросил голос сзади.

Он повернулся рывком, но ничего не увидел, кроме ящиков и мешков. Здесь тоже пахло крысами, и постоянно слышалось какое-то шуршание, а иногда раздавался тихий писк, но тем не менее это место было частичкой рая по сравнению с адом подвала, в котором стояли клетки с крысами.

Голос донёсся сзади. Морис его услышал. Вернее, ему показалось, что в его голове возникло воспоминание о голосе, попавшем внутрь, минуя его обгрызенные уши. С крысоловами, похоже, происходило то же самое. Они говорили так, как будто они тоже слышали голос, но принимали его за собственные мысли.

Я не вижу тебя, думало воспоминание. Я не знаю, кто ты.

Нет, воспоминания должны обладать более приятным голосом. Этот голос состоял в основном из шипения и проникал в сознание подобно острому ножу.

Подойди ближе.

Лапы Мориса дёрнулись, когда мышцы собрались прийти в движение. Он выпустил когти, упёрся в пол и сохранил контроль над собой. Кто-то прячется между ящиков, подумал он. Говорить что-то было, вероятно, не самой лучшей идеей. Люди обычно странно реагируют на говорящих кошек. Нельзя было ожидать, что все будут такими чокнутыми как девочка, рассказывающая истории.

Подойди БЛИЖЕ.

Голос, казалось, тянул его к себе. Он должен был хоть что-нибудь сказать.

— О, мне и здесь очень хорошо, большое спасибо, — сказал Морис.

Ты будешь с нами СОТРУДНИЧАТЬ? Ты разделишь нашу БОЛЬ?

Последнее слово доставило боль, но, несколько неожиданно для Мориса, не такую уж и большую. Голос звучал остро, громко и драматически. Чей бы это ни был голос: казалось, он ждал, что Морис сейчас будет кататься по полу, завывая от боли.

Когда голос раздался вновь, он звучал недоверчиво.

Что ты за создание? У тебя НЕПРАВИЛЬНАЯ душа.

— Мне кажется, с ней всё в порядке, — ответил Морис. — А кто ты такой, задаватель вопросов из темноты?

Морис чуял только запах крыс. Слева послышался тихий звук, и он увидел силуэт очень большой крысы, ползущей к нему.

Ещё один звук заставил его повернуться. Другая крыса подползала к нему с противоположной стороны. Он видел её нечёткую тень в темноте подвала.