5. Коллективное и индивидуальное. Пассивность и активность.

Теперь, чтобы продолжить рассмотрение активных и пассивных, коллективных и индивидуалистических наклонностей психики к которому мы уже приступили в предыдущей главе, обратимся к некоторым историческим примерам. Обобщим их, и на опыте прошлого нашего мира вникнем в истинную природу возникновения, развития и исчезновения как коллективистских, так и индивидуалистских наклонностей психики, разберем в естество пассивности и активности человека.

В феодальном обществе крестьяне, живущие соседской общиной, коллективно распределяли землю по домам, имели общий лес и луга, они сообща определяли, кому, сколько вносить оброка, кто, где и когда отрабатывает барщину, а кто на этот раз освобождается от нее. Разумеется, все это они определяли в тех границах, которые определял хозяин земли, а нередко и тех, кто ее обрабатывал, то есть феодал. Но, тем не менее, мы не можем представить себе феодальное общество, по крайней мере, в период его расцвета, без крестьянской общины.

Такая система во многом, несмотря на индивидуальный труд каждой семьи на отведенной ей общиной земле рождала коллективную структуру души в гораздо большей степени, нежели затем в буржуазном обществе, где потребовался уже не общинный, а индивидуальный наемный труд. Однако замкнутый, стабильно-однообразный образ жизни людей в общине и феодальная система эксплуатации, основанная на мощной идеологической религиозно-сословной системе подчинения, делали личность крестьянина малоактивной, плохо приспосабливаемой, пассивной. Сельский средневековый быт, формируя психику крестьянина, закладывал в его подсознание целый ряд поведенческих норм, многие из которых сохранились и по сей день. Так психические пережитки феодальных отношений можно видеть в России, и многих других странах в том, что люди не могут ответить прямо на прямой взгляд, не могут даже осознавая свою правоту выступить против сильных мира сего, или быстро принять важное решение. Они задумчивы, медлительны в решениях и неманевренны. Свою речь они выстраивают осторожно, в поступках не спешат, даже зачастую там, где это необходимо и вообще проявляют слабую решительность. Все это поведение по мере жизни в активной городской буржуазной среде изживается, но то, что спустя, полтора века после отмены крепостного права в нашей стране и много десятилетий после переселения в город предков носителей данных психически черт, мы можем наблюдать такое поведение весьма симптоматично, поскольку указывает насколько долго могут сохраняться в подсознании вербально и не вербально передаваемые по наследству психические черты прошлого.

Иначе выгляди поведение тех людей, чьи предки жили в городах уже давно. Тут, под воздействием необходимости выживать самому диктуемой капиталистическим миром, мы наблюдаем, сильный распад семейных ценностей, которые живы и сильны у тех, кто покинул деревенский быт не так давно. Носители коренной городской, а вернее буржуазной, не в классовом, а в формационном смысле, психики не склонны жить большими семьями и вообще поддерживать тесные родственные отношения, да и сам институт брака в их среде активно утрачивает свои позиции. Эти люди легко приспосабливаются к новым условиям, месту работы и жизни, им не сложно знакомится с другими людьми и завязывать новые отношения. Они мобильны, и на протяжении многих поколений являясь «городскими кочевниками» научились тому, чего не могли знать и уметь, ведя замкнутый образ жизни. Но они и индивидуалисты до той меры, до которой их только не объединяет по ходу истории профсоюзное, политическое или экономическое движение прогресса.

Психика господствующих классов, феодалов и буржуазии, то есть тех классов, которые как крестьяне и рабочие являются основными классами своих формаций, так же носит отпечаток того насколько коллективную или индивидуальную деятельность они ведут. Но тут в оценки психических свойств их представителей необходимо учитывать еще и то, что классы эти являются не просто господствующими, но и эксплуататорскими классами, классами паразитов.

Общей формулой тут является то, что индивидуалистские либо коллективистские наклонности психики формируются под воздействием деятельности, которую ведут люди. От того, какой больше характер носит эта деятельность, и какие особенности имеет, зависит то, какие особенности приобретет психика людей, а то насколько исторически сложились те или иные условия деятельности определяет место возникающих психических черт в сознании или подсознании человека. Если уже столетиями определенное условие отношений сохраняется в относительно неизменном виде, то в подсознании человека живущего в этой среде закрепляются стереотипы поведения соответствующие привычным для психики условиям. Если же эти условия постоянно изменяются, то ответ на объективно возникающие вопросы человек ищет в собственном сознании, а не действует по шаблону. Вот характерный пример. Товарищи по университету учащиеся в одной группе в первые семестры, более-менее узнав друг друга, активно обмениваются конспектами лекций. Дают их друг другу, получая обратно. По началу у них существует неуверенность, сомнение стоит ли давать мои лекции этому сомнительному субъекту? Затем на опыте устанавливаются доверительные отношения, и решение доверить свои вещи другому человеку или нет, принимаемся уже не сознательно, а бессознательно, так как люди уже знают, что данный человек их не подведет. Выстраиваясь из подобных отношений, но не за несколько лет, а за десятилетия - тысячелетия психика приобретает бессознательные классово-исторические особенности которые в своей совокупности, и позволяют нам определять ее как более или менее коллективистскую или индивидуалистскую, хотя это, безусловно, является не всегда уместной абстракцией. Так же обстоит дело и с характеристикой активной и пассивной личности.

Было бы неверно думать, а я не сомневаюсь, что некоторые так подумали, будто буржуазное общество было шагом к большему индивидуализму по сравнению с феодальным миром. Нет, это не так. Переход от феодального к капиталистическому обществу, принес такие психические изменения, которые выразились не просто в общем изменении коллективистского или индивидуалистского, а вместе с тем и пассивного, либо активного склада психики, а в изменении самого набора черт формирующих эти склонности души. И уже это новое сочетание внутренних черт, продиктованное социально-экономическими особенностями мира, определило то насколько психика стала или нет более коллективистской, и насколько возросли либо снизились способности человека действовать активно. Это, а затем и дальнейшее разъяснение необходимо, поскольку возможны и другие заблуждения на счет понимания процессов изменения набора психических черт характеризующих человека как способного на решительные действия или нет и как склонного более к индивидуалистическим действиям или действиям коллективистским. Само же такое рассмотрение понятий активности, пассивности, индивидуализма и коллективизма необходимо, для того чтобы внести в применение этих понятий ясность, не застолбив за ними определения, а дав им истинно марксистскую, диалектическую характеристику.

Индивидуализм и коллективизм первобытного, рабовладельческого, феодального, капиталистического или коммунистического общества, несмотря на много общее для этих формаций всегда был и будет особенным, не развивающимся самостоятельно, по какой-то отдельной кривой, а соответствующим определенным социально-экономическим отношениям. И в этой закономерности рождался, рождается, и будет рождаться новый человек, всегда возникающий под неусыпным взглядом истории, зорко следящей за тем, чтобы в его психике зарождались только те черты, которые соответствуют направлению и характеру развития всего общества и отдельных классов.