Существует такая байка, рассказывающая об одном испанском алхимике, богохульно утверждающем, что платина — это металл, когда отцам церкви было ясно: «лишний» металл — бесовская выдумка и ересь, ибо раз в Библии названо только шесть металлов — железо, медь, золото, серебро, олово, свинец то, следовательно, седьмого быть просто не может. На это алхимик дерзко заметил, что собаки упомянуты в Библии 18 раз, а кошки ни разу, что не мешает им существовать! Алхимику тому костром наглости поубавили, а замечание его церковникам понравилось. Действительно, раз кошек нет в Библии, значит не место им и в жизни. Значит создание это — не Божеское и должно быть стерто с лица Земли. Хорошо, что в Европе не водились неизвестно как доплывшие с Ноева ковчега в Австралию кенгуру — также не упоминаемые в Библии, а то и им бы досталось… Был ли такой алхимик в реальности или нет, но факт остается фактом — никто так не пострадал от инквизиции и от простых христиан, как обыкновенные кошки.

К тому моменту, когда известный демонолог Варфоломей де Спина писал свои широко распространенные опусы, доказывать «зловредность» кошек уже действительно не было необходимости. К XVI веку, после сотен лет церковной пропаганды, все и так уже в это верили.

А началась охота на кошек (как и на ведьм) задолго до инквизиции.

Все дело в том, что в глубокой древности во многих странах кошки считались животными священными, и многие главные божества изображались либо с кошачьими головами, либо с кошачьим телом. Одно время убийство кошки даже каралось гораздо строже, чем убийство человека. Скажем, египтяне обожествляли кошек, считая их воплощением богини Бастет, дочери Бога Солнца Ра. Кошек даже мумифицировали. Целые кладбища мумифицированных кошек нашли в недалекие времена применение у захвативших Египет англичан. Собранные мумифицированные животные были переработаны на удобрение и вывезены на английские пашни. В запутанном пантеоне египтян сам Бог Ра, а так же Осирис — Бог загробного царства — иногда принимали облик кошки. Из-за ее загадочно светящихся глаз кошке приписывали связь с луной и почитали наравне с этой «звездой ночи, светящей влюбленным».

И в германской мифологии кошки (правда, дикие) уже с давних пор занимали прочное место. Они тянули колесницу Богини Фреи — матери жизни. Богиня Фрея почиталась так же как Венера или Лада. Ей посвящали один день в неделю, и его называли день Фреи. Этот день, пятница, считался самым подходящим днем для свадеб. Христианским священникам понадобилось длительное время, чтобы отучить народ от этого старого обычая. Так как Христос умер в пятницу, то вряд ли этот день, по их понятиям, мог быть для народа счастливым.

Раньше и в монастырях извлекали выгоду из охотничьего кошачьего инстинкта. Кельтские монахи очень активно разводили кошек и тем самым сберегали монастырские запасы. Но христианство не могло простить кошке ее языческого прошлого и кошкам дорого обошлась их связь с языческим почитанием. В своей борьбе за власть церковь в первую очередь стремилась вытравить из народа воспоминания о нем.

В одной из ранних версий Тайной вечери кошка выступала в качестве символа еврейского предательства. Еще в пятом веке святой Патрик, а затем, спустя столетие, папа римский Григорий одобрили уничтожение множества кошек. Их повесили, это запечатлено в картинах святой Агаты и святой Гертруды. В средние века кошку стали связывать со злыми силами. Появился миф о гигантской кошке с раздвоенным хвостом, в котором концентрировалась болезнь. Чтобы защитить дом от напасти, домашним кошкам стали купировать хвосты. Позже в домах кошек не стало — кто же захочет держать дома беса? Кошек стали уничтожать массово.

Жители Фландрии, например, в отличие от населения других фламандских городов, издавна считались любителями животных. Правда любителями своеобразными. Еще в 962 году во Фландрии правителем Бодуэном III была установлена «Среда для кошек» — во время второй недели христианского поста пару-тройку живых кошек сбрасывали с высокой башни замка. Эта богоугодная церемония будет повторяться много лет — до начала XIX века! Ламбен, архивариус города, присутствовал в 1817 году при последней экзекуции: «Кошачий палач в красной куртке и голубом колпаке, украшенном цветными лентами, сбрасывал животных со штурмовой башни. Некоторым, правда, иногда удавалось выжить и бежать, а зрители преследовали их…»

Казнь приобретала и другие формы, осуществляясь под самыми разными бессмысленными предлогами. В той же Фландрии, чтобы избавиться от привидений, которые грозили заполнить замки, собирали множество бездомных кошек. Их забрасывали камнями, а затем шпарили кипятком. Неизвестно, перестали ли появляться привидения (это, конечно, зависело не от кошек, а от количества спорыньи в урожае), но настоящие страдания для бедных кошек по всей Европе только начинались. Свидетельства массовых расправ над кошками до сих пор сохранил язык: немецкое слово «кэтцер» (еретик) происходит от «катце» (кошка).

С приходом инквизиции кошкам стало еще более понятно, что такое христианский ад. Инквизиторы для укрепления веры в заблудших душах людей находили все новых и новых поборников дьявола, которых пытали и приговаривали к страшным мукам. Кошки на свою беду подходили на роль дьявольских созданий куда лучше чем, скажем, коровы — подозрительное и нечестивое поведение: прогулки по ночам в одиночестве, душераздирающие концерты, святящиеся во тьме глаза…

Считалось, что в кошек перевоплощались ведьмы. Теперь рядом с ведьмой сгорала и кошка, в которую якобы превращалась участница шабаша, словно один дух мог одновременно существовать в двух разных телах. Но христиан, привыкших думать в стиле «единой троицы», это не смущало. Считалось, что двойное коварство кошки заключалось именно в том, что она могла быть как сообщницей колдуньи, так и самой ведьмой, принявшей кошачье обличье. Только в Германии были уничтожены сотни тысяч человек, вместе с которыми погибали и кошки. В те годы в Европе «зоологические» процессы никого не удивляли, к суду привлекали всех животных подозреваемых во «зле». Но кошки выступали в судах святой инквизиции в роли обвиняемых чаще всего.

Инквизитор Николя Реми в 1387 году обвинил ведьм в Ломбардии (Северная Италия) в том, что они почитают в образе кошки самого дьявола. Папа Иннокентий VIII в 1484 году завил, что кошки — «языческие звери, состоящие в союзе с дьяволом», и кошек, особенно черных, бросились сжигать на кострах с еще большим усердием. Отдельно или вместе с ведьмами. «Мы устраним с пути все помехи, которые могут каким-либо образом препятствовать исполнению обязанностей инквизиторов» — громыхал Папа в своей печально известной булле «Summis desiderantes affectibus» («С наибольшим рвением»), но что касается кошек, так никто и до того не препятствовал. Наоборот, поддерживали с энтузиазмом. Во времена семилетнего процесса над орденом Тамплиеров, рыцарей, наряду с другими преступлениями против веры, под пытками заставляли признаваться, что они поклонялись идолу с головой кошки. Инквизиция, пытаясь выбить признания в связях с дьяволом, стала пытать и самих кошек. Кошки — странной дело! — несмотря на все старания палачей почему-то никак в своих связях с дьяволом признаваться не хотели, что только укрепило уверенность инквизиторов в том, насколько сильно завладел ими сатана.

Уничтожая кошек, церковь как бы боролась против демонов. Демонология набирала обороты. Обычная охотничья игра кошки с мышью интерпретировалась церковниками как игра дьявола с человеческой душой, а тривиальная ловля кошкой мышей — как улавливание дьяволом человеческих душ. Если черная кошка ненароком залезала кому-нибудь на грудь — то только с целью похитить душу. Кошкам припомнили все — и старые связи с язычеством, и ночной образ жизни, и вопиющую сексуальность — во всем находили доказательства их дьявольского происхождения. С церковных кафедр звучали проповеди, в которых прихожанам объяснялось, что «ведьмы часто превращаются в черных кошек, чтобы под покровом ночи творить темные дела и встречаться с бесом». Святые Отцы учили в средневековых проповедях: «Дыхание кошки, которое проходит сквозь ее кожу, — это чума, и если она пьет воду, и слезинка упадет из ее глаз, то источник будет отравлен: каждый, кто из него напьется, неизбежно умрет». Естественно, после таких заявлений несчастных тварей обвиняли во всех людских бедах и горестях. Началось нечто невообразимое: кошек бросали с церковных колоколен, сжигали на кострах, секли до смерти или топили в кипящей воде — и все «во славу Божью». В определенные праздничные дни, такие как день летнего солнцестояния, Пасха или Страстная пятница, стало обычным явлением сжигать кошек в ивовых корзинах. Несчастных животных забивали камнями, вешали, четвертовали, сбрасывали в мусорные ямы с отрезанными лапами и выколотыми глазами. Более того, даже встречая на улице ночью бродячего кота, любой добропорядочный христианин считал своим священным долгом разделаться с ним самым жестоким способом. Таким образом борьба с кошками перестала быть только прерогативой инквизиции, а стала делом народным. Кошачьи хвосты зарывали под порогом, чтобы болезни и хвори обошли дом стороной, а убитых животных зачастую замуровывали в стены домов и храмов — считалось, что кошачьи трупы отпугивают демонов. В основе этих обрядов лежало жертвоприношение. Позы некоторых таких находок говорят о том, что животные часто замуровывались живьем.