— Может, старик схитрил и решил обмануть нас? — предположил Арес.
— Исключено. Он никогда не лжет.
— Тогда что же делать? Пробиваться с боем?
— Ха! Гекатонхейры вовсе не те, сквозь кого можно пробиться с боем!
— Гекатонхейры? — Арес нахмурился. — Я думал, что гекатонхейры — это чудовища с сотней рук.
— Легенды приукрасили реальность. Они не чудовища, а воины. Потому-то у них сто рук.
— Ясно… Вернее, ничего, черт побери, не ясно! Если приближаться к Печати Богов — верная смерть, то Нерей толкает нас именно на нее!
Артемида поднялась. Следом встали Кора и Арес.
— Нерей не лжет, — повторила богиня. — И он не стал бы советовать нам идти к собственной смерти. Мы задали ему конкретный вопрос: кто такой Хозяин. И он ответил так, как хотел. А именно: мы получим ответ на свой вопрос только у Печати Богов.
Дойдя до колесницы, троица влезла на нее. Артемида взялась за вожжи, и великолепные кони помчали по дороге с головокружительной скоростью. Богиня выбрала самую короткую дорогу, которой можно добраться до сада Гесперид и до расположенного возле сада входа в самое мрачное место всей вселенной. Артемида никогда не была там и никогда не хотела того. Но сейчас… сейчас ее влекло странное чувство долга. Она хотела помочь Персефоне, она хотела помочь Аресу. Их судьбы напрямую зависят от того, кто такой Хозяин и в какие игры он играет.
А еще Артемида поймала себя на том, что ей сильно нравится Арес. Нравится так, как женщине может нравиться сильный и надежный мужчина. И это, пожалуй, заставило Артемиду позабыть об осторожности и об опасности, позабыть обо всем…
ГЛАВА 36
Кашель, исторгавшийся откуда-то с самого низа живота, заставил Николая согнуться пополам. В горле все горело, легкие пылали, в ушах барабанила дробь, в глазах плавали кровавые круги. Судороги продолжались довольно долго, пока археолог, обессилевший настолько, что едва ли хватало сил дышать, не замер. Хотелось уснуть и не просыпаться, но, с другой стороны, он понимал, что остался жив в кошмарном водовороте, в невероятном течении вмиг взбесившегося Фермодонта.
Жив — это хорошо… Пока мы едины, мы непобедимы…
Последняя фраза, устало всплывшая в мозгу, принадлежала одному из современных танцевальных проектов России. Кажется, называется он «ППК». Довольно милая музычка, вспомнил Николай. Она даже стояла на звонке его мобильного телефона, который ныне лежит в шкафу частного дома деревушки Таманьская на западной оконечности Керченского полуострова. Они вдвоем с Александром как-то раз здорово посмеялись, несколько перефразировав единственную фразу той электронной музыки. Получилось у них: «Пока мы едимы, мы непобедимы». Едимы — означает «съедобны», «способные быть пищей». Действительно, пока нас можно есть, космические захватчики не станут истреблять человечество под корень. Будут растить и откармливать, как мы откармливаем кур на птицефермах. А потом вместе с петрушкой и чесноком, с картошечкой под майонезом запекут в духовке и подадут к столу под водочку и оливье. Точно…
Пока мы едины… Керченский полуостров… Александр…
— Черт!
Хрип вырвался изо рта Николая, спровоцировав новый приступ кашля и судороги. Он вспомнил недавнюю трагическую ситуацию после обрушения моста и последующее головокружительное плавание по Фермодонту. Приложив колоссальное усилие, Николай смог подняться с песка, на котором лежал, и сесть. Взглянув на успевшую успокоиться воду Фермодонта, Николай перевел взгляд на берег и насколько мог внимательно осмотрел его в обе стороны. Но Александра не увидел.
Речная вода вынесла археолога на пологий берег перед тем, как схлынуть. Речное цунами ушло вниз по реке, а может и не ушло вовсе, лишь потревожив реку в одном месте. Оно унесло с собой оружие и шлем. Но то теперь не главное. Прежде надо отыскать Александра и, если того потребуют обстоятельства, помочь ему.
Николай позвал друга по имени. Пустынный берег ответил равнодушным молчанием. Когда же сил накопилось достаточно для подъема на ноги, Николай неуверенно зашагал к самой кромке воды. Там, секунду выбирая одно из двух возможных направлений движения, он повернул вверх по течению Фермодонта. Он решил во что бы то ни стало дойти до того моста, и если друг не найдется, то вернуться сюда и идти дальше, пока Фермодонт не впадет в какую-нибудь иную реку. Или в море. Или в преисподнюю. И там Николай обязательно обыщет все берега и притоки, все косы и каналы, пока не найдет Александра.
Конечно же, археолог понимал, что шансов отыскать друга удручающе мало, и с каждой минутой их количество убывает. Но пока шансы есть, пока есть хоть один единственный шанс, Николай будет продолжать поиски…
Лучше бы я пошел учиться на флориста…
Силы мыслить частично вернулись к Николаю, однако слабость во всем теле по-прежнему одолевала его. Хотелось есть, хотелось пить, хотелось спать. Съестным вокруг не пахло и в помине, вода Фермодонта оказалась соленой, а вовсе не пресной, как сначала подумалось, а сон Николай не мог себе позволить. Вернувшиеся было силы пробыли с Николаем недолго, и спустя час или два он еле волочил ноги по прибрежному песку. Периодически он негромко звал Александра, иногда останавливался для того, чтобы разглядеть отмель или какой-нибудь камень, выступающий из воды. Археолог не имел представления, насколько далеко от моста отнесла его река, но когда последняя капля энергии вышла в очередном призыве к другу, Николай упал ничком на песок и понял: сил дойти даже до моста не хватит.
Что уж говорить об обследовании берегов реки вниз по течению…
Сон обрушился на Николая снеговым сугробом, накрыл с головой и погрузил в темноту, где отсутствовало совершенно все. В том числе и время, и потому, очнувшись во второй раз, Николай не мог определить даже примерное свое нахождение в состоянии обморочного сна. Зато сил заметно прибавилось. Не пестрели больше в глазах кровавые пятна, не шумела в ушах кошмарная симфония речного цунами, не тряслись от напряжения руки. Все еще хотелось есть и очень хотелось пить, однако откладывать поиски друга Николай не стал.
Пройдя несколько километров (боже, неужели река смогла отнести меня на такое расстояние? Какова была скорость течения, хотелось бы знать?), Николай вдруг услышал звуки явно искусственного происхождения. Они были похожи то ли на стон, то ли на приглушенный голос человека и шли из ущелья, имеющего начало почти у самого берега Фермодонта. Соблюдая меры предосторожности, Николай быстро добежал до первых мертвых камней ущелья. Там он увидел тропу, петлявшую среди скал. Неясные звуки шли откуда-то из глубины ущелья за поворотом тропы. Рассудив, что Александр мог попасть в беду иного рода, нежели цунами, Николай короткими перебежками двинулся по тропе, стараясь держаться за скальными выступами и валунами. Пришлось преодолеть довольно приличное расстояние, прежде чем его глазам открылась ужасная картина.
То была картина поля битвы. Завершенной битвы. В окружении скал, опасно нависших и грозящихся в любую секунду рухнуть вниз, раскинулась небольшая деревушка. Десятка три домиков из плоских камней, повсюду разбросана металлическая посуда вроде обгоревших сковород, глиняные черепки кувшинов, копья и обломки копий… и трупы. Много трупов существ, ранее не виданных, но известных по мифологии.
Три пары конечностей, две из которых — жилистые ноги лошадей, а одна — мускулистые человеческие руки. Тело изогнуто таким образом, что человеческий торс расположен над лошадиной спиной.
Кентавры!..
Все кентавры были мертвы. Они лежали в разных позах, неловко раскинув шесть своих конечностей. Кто-то все еще сжимал в руке копье, кто-то — булыжник или короткий кинжал. Но все — мертвы. Большие рваные раны кентавров парили, дымились как свежеприготовленное жаркое, из них медленно вытекала густая темная кровь. Николай чуть не упал, когда увидел среди трупов разорванное тело мифологического существа.
Какая же сила способна порвать кентавра надвое?!..