Человек задумчиво оглядел меня с рогов до хвоста.

— Ещё птенец, а гонору-то как у императора… Сколько тебе лет?

Я отвернулась. Воин некоторое время молчал, затем вздохнул.

— Тебя ждёт страшная судьба, дракон. Помни об этом и проживи свои последние дни достойно.

— Драконов здесь нет, — глухо ответила я. — И помни, самурай сам выбирает день своей смерти.

Не повернув головы, я сделала движение когтем поперёк живота, словно вспорола чешую. Человек отшатнулся.

— Не вздумай играть с харакири, поняла?! Ты нам живая нужна!

— Если я нужна врагу, враг меня не получит. — твёрдо ответила я.

Он внезапно усмехнулся,

— Что ж… Хочешь резать свой золотой животик — режь. Тогда мы снимем с тебя шкуру, приготовим чучело и станем показывать на ярмарках.

— Ты не посмеешь!!! — крикнула я, резко повернувшись.

Человек рассмеялся.

— Уже посмел, — сказал он весело. — Дважды посмел, и чучела получались — заглядение. А такие как ты, сине-золотые, особенно хороши в этом отношении; ваша чешуя самая прочная.

Я подошла к прутьям клетки.

— Назови своё имя.

— Зачем?

— Чтобы я могла найти тебя и отомстить за оскорбление! — прорычала я.

Воин довольно долго смотрел мне в глаза. Потом рассмеялся.

— Ботольд моё имя. Рон Ботольд. А ты крепкий орешек, ящерица… — он вскочил и прямо из повозки прыгнул на спину своему коню, бежавшему рядом. — …Совсем не похожа на других драконов.

Больше со мной никто не разговаривал. Однако и одной беседы вполне хватило. Ботольд, разумеется, понятия не имел, что самураев обучают замечать мельчайшие подробности любого события; и уж тем более он не мог знать, сколь хорошо я справлялась с этими уроками.

Самое главное — люди считают меня драконом, мистическим зверем небес. Слова о жреце какого-то бога объяснили сразу все странности, что я видела в лесах. И ещё я поняла, что ждёт меня впереди.

Мать Тошибы принесли в жертву на алтаре, так назывался отвратительный обряд некоторых дикарей с южных островов. Очевидно, этот обряд практиковали и здесь; не менее очевидно, что я должна буду сыграть роль жертвы. Иначе зачем им живой «дракон», которого ждёт «страшная судьба»?

Однако сильнее всего меня поразили слова о чучелах. Если Ботольд не солгал — а он, скорее всего, не лгал — тогда в этих землях водятся представители моего рода, именуемые здесь «драконами»! Потрясающе…

Надо сказать, тайна моего появления на свет весьма меня интересовала. До сих пор я считала себя заколдованной девушкой из рода самураев, а Годзю и Хакас не спешили рассказывать правду. Но если в этих землях живут крылатые одного рода со мной, тогда я — не человек вовсе!

Это ставит на свои места странности с быстротой реакции, выносливостью и ночным зрением, но сразу вводит кучу новых вопросов, главный из которых — почему Годзю меня удочерил и дал воспитание воительницы. Впрочем, тайна моего рождения сейчас не важна… Главное — как спастись от смерти и сохранить лицо.

Не слишком простая задача, учитывая количество врагов и размер чудовищной птицы.

Ещё четыре дня отряд скакал на запад, мы пересекли очень старые, выветрившиеся горы и углубились в совсем уж бескрайнюю степь. Название этих мест — Гиблоземие, как с усмешкой сообщил Ботольд. Он несколько раз пробовал говорить со мной, но я молчала.

Днём, пока повозка трясётся по земле, я сплю, набираясь сил. Ночами тренируюсь, восстанавливая форму. Люди часто наблюдают за тренировками, даже просунули мне в клетку деревяшку, похожую на меч. Я молча её приняла, потому что нуждалась в тренировках.

Силы понемногу возвращались. Кормили меня сырым мясом, это очень полезно организму, и вечером восьмого дня я уже была почти в прежней форме. Только изрезанные крылья остались напоминанием о сражении, да пара шрамов на чешуе. Они быстро зарастут, я знаю, но крылья…

Ботольд часто следил за моими тренировками, причмокивал языком и одобрительно кивал. Напрасно старался, я с ним так и не заговорила. Зато я видела Тошибу! Его не убили, только посадили в ящик и везут в конце отряда, на последней повозке. Надо будет спасти…

К пятой ночи плена у меня окончательно созрел план побега. Я намного легче любого человека; значит, лошадь со мной на спине будет бежать быстрее, чем под всадником. К тому же, к третьей повозке был привязан восхитительный чёрный жеребец редкой красоты. На этом коне никто не ехал, его постоянно укрывали длинной попоной и охраняли другие всадники; понятно, что сумей я захватить этого жеребца, ни один из людей никогда меня не догонит.

Сбежать из клетки — не сложно, она деревянная и сгорит от заклинания огня. Я ведь специально не применяла ни одно заклинание с тех пор, как попалась; пусть люди думают, что я простой самурай.

Оставалась только одна проблема: гигантская птица. Люди звали её Рокх, и она не умела говорить, хотя была очень умна, почти как человек. Птицу следовало убить; но до восьмого привала удачного момента не попадалось.

Вечером восьмого дня, когда во все стороны до горизонта простиралась степь, я заметила вдали облако пыли. Люди тоже заметили; они встревожились, стали надевать доспехи и шлемы, повозки поставили квадратом, лошадей — внутрь. Я с огромным интересом следила.

Мимо проскакал командир отряда, к нему подбежал Ботольд, что-то сказал, и оба развернулись к птице. Рокх спокойно сидел на траве, чуть в стороне от повозок.

Момент следовало немедленно использовать. Я уже видела, что облако — это пыль над большим отрядом воинов верхом на очень смешных низкорослых лошадках. Люди пока не различали такие подробности, однако им явно была знакома степь. Подготовка к отражению атаки шла полным ходом.

— Ботольд! — позвала я громко. Воин с удивлением оглянулся. — Дайте мне лук!

Он фыркнул.

— Чтобы ты перестреляла нас в спину?

— Их слишком много, вы не справитесь, — коротко ответила я. — Дикари перебьют вас, а потом зарежут меня прямо в клетке.

— В конце нашего пути тебя также ждёт смерть, — заметил Ботольд.

Я усмехнулась.

— От вас я ещё могу сбежать, от них — нет.

Он расхохотался.

— Что ж, в откровенности тебе не откажешь… Держи! — он бросил мне короткий меч. — Если уж мы должны погибнуть, так хоть возьмём побольше жизней.

Я молча усмехнулась, поймав клинок. Идиот. Я и не расчитывала получить оружие, просто тянула время. Теперь будет легче…

Тем временем все воины отряда пересели на свежих коней и выстроились в два ряда перед квадратом повозок. Ботольд забрался на спину своей птицы, Рокх грозно заклекотал и распахнул крылья. На месте дикарей я трижды подумала бы, прежде чем атаковать подобную птичку.

Враги находились уже совсем близко. Они мчались беспорядочной толпой, все были одеты и вооружены по-разному, одни — с копьями, другие — с мечами, но почти у всех имелись очень длинные и мощные на вид луки. Не завидую Рокху, если у него нет чешуи.

Командир резко выкрикнул приказ. Два ряда всадников одновременно тронулись с места и шагом поехали навстречу противнику. Второй приказ, и сорок три лука разом выпустили смертносные стрелы.

На таком расстоянии стрелки были вынуждены применить навесной залп, когда стреляют вверх, в расчёте что на излёте стрела достанет врага. Несколько дикарей действительно попадали с коней, однако львиная доля стрел пропала зря.

Я ударила хвостом. Командир отряда поступил правильно — пока враг достигнет дальности стрельбы из арбалетов, воины успеют дать не менее трёх залпов. Тем временем Ботольд привесил на шею Рокху большой ящик и громко хлопнул в ладоши. Громадная птица почти бесшумно взмыла в небо.

Я смотрела, как Рокх мчится навстречу врагам. Те, как ни странно, спокойно встретили появление чудовищной птицы и почти не снизили темпа скачки. Я заметила, что три десятка замыкающих воинов разом подняли луки.

Ботольд тоже это заметил. Птица легла на крыло и резко сменила курс, теперь она мчалась параллельно отряду и постепенно приближалась. Однако пора и мне приниматься за дело, иначе опоздаю…