Через несколько часов после того, как Чемберлен выступил в палате общин с заявлением о вступлении Англии в войну, вице-король Индии лорд Линлитгоу без консультаций с лидерами ИНК, с членами Законодательного собрания, с правительствами провинций объявил Индию воюющей стороной.

Члены Рабочего комитета собрались в городе Вардха бомбейской провинции для того, чтобы определить отношение Конгресса к начавшейся войне. Ганди снова убеждал конгрессистов, что Индия не должна принимать участия в войне. «Я знаю, что процесс ненасилия, по всей видимости, ужасающе медленный процесс, — говорил он. — Но опыт убедил меня, что это самый надежный путь к общей цели. Вооруженное столкновение не принесет освобождения ни Индии, ни всему миру. Насилие, даже ради защиты справедливости, уже почти изжило себя». В своем пацифизме Ганди зашел так далеко, что направил английскому народу письмо, в котором призывал не воевать с гитлеровской Германией, а противостоять ей «силой духовного сопротивления». Приглашенный на заседание С.Ч.Бос потребовал немедленно начать кампанию гражданского неповиновения англичанам. Неру не соглашался ни с Ганди, ни с Босом. «Мы хотим бороться с фашизмом, — заявлял Джавахарлал, — но мы не должны допускать того, чтобы империализм эксплуатировал нас. Мы не желаем, чтобы кто-то извне навязывал нам обязательство воевать. Индия может поддержать Англию в войне с фашизмом, но только тогда, когда она станет свободной страной».

Победила точка зрения Неру, и 14 сентября Рабочий комитет утвердил подготовленную Джавахарлалом резолюцию. В этой резолюции говорилось, что Индийский национальный конгресс осуждает агрессию фашизма и «уничтожение всех установившихся принципов и признанных норм поведения в цивилизованном мире. Он видит в фашизме и нацизме усиление принципов империализма, против которого индийский народ на протяжении многих лет ведет упорную борьбу... Вопрос об участии или неучастии Индии в войне должен решаться самим индийским народом, и никакая чужеземная власть не имеет права навязывать ему этого решения; индийский народ не может также допустить использования своих ресурсов для империалистических целей... Если Великобритания борется за сохранение и расширение демократии, она непременно должна покончить с империализмом в своих собственных владениях и способствовать установлению в Индии полной демократии с тем, чтобы индийский народ посредством созыва Учредительного собрания, без всякого вмешательства извне, мог выработать свою собственную конституцию, дающую ему право на самоопределение и право самостоятельно распоряжаться своей политикой. Свободная демократическая Индия с радостью объединится с другими свободными странами для совместной обороны против агрессии и в целях экономического сотрудничества. Она готова содействовать созданию такого мирового порядка, который действительно будет основан на свободе и демократии, и использует знания и ресурсы всего мира в интересах прогресса и благосостояния человечества». Конгресс призвал британское правительство «открыто заявить, каковы его цели в этой войне в отношении демократии, империализма и предполагаемого нового порядка и, в частности, как эти цели будут распространены на Индию и осуществлены в настоящем». В конце резолюции содержалось обращение Конгресса к индийскому народу «покончить со всеми внутренними конфликтами и противоречиями и в этот грозный час опасности быть наготове, сплотившись как единая нация, ясно сознающая свою цель и решившая добиться свободы Индии на широком фоне свободы всего мира».

Подготовленная Джавахарлалом резолюция произвела впечатление даже на Ганди, который, хотя и не одобрял ряда ее положений, не скрывал своего удовлетворения тем, как точно, логично, а главное, как страстно, она написана. «Автор резолюции — настоящий художник, пылкий патриот и вместе с тем гуманист и интернационалист», — с гордостью отозвался Махатма о Джавахарлале.

Тем временем британское правительство спешило принять все меры, чтобы укрепить свои позиции в Индии. Как и в годы первой мировой войны, англичане рассчитывали широко использовать людские и материальные ресурсы страны, а для этого было необходимо, как и прежде, силой удерживать Индию в колониальном ярме. Британский парламент «дополняет» Закон об управлении Индией 1935 года актом, предоставлявшим вице-королю и губернаторам провинций особые полномочия «в интересах сохранения мира и спокойствия в стране». Издается закон «Об обороне Индии», на основании которого власти могут беспощадно расправляться с теми, чья деятельность признавалась «опасной для обороны Индии».

В ответ последовали массовые демонстрации протеста в Мадрасе и забастовка девяноста тысяч бомбейских рабочих, потребовавших передать власть в Индии национальному правительству. Англичане сочли за лучшее туманно пообещать индийцам созвать по окончании войны конференцию представителей всех политических партий, религиозных общин и индийских князей для разработки новой конституции Индии. О целях же Великобритании в войне с Германией не говорилось ни слова.

В последние дни сентября 1939 года вице-король лорд Линлитгоу пригласил к себе всех крупных политических деятелей Индии для «откровенного и свободного обмена мнениями». Неру принялся было со свойственной ему пылкостью излагать содержание последней резолюции Рабочего комитета ИНК.

— Нельзя ли говорить медленнее, господин Неру, — прервал его вице-король, недовольно поморщившись, и с плохо скрываемой издевкой добавил: — Моему медлительному англо-саксонскому уму не угнаться за вашим быстрым интеллектом.

«Откровенного и свободного обмена мнениями» не получилось.

Одновременно в Рамгархе и в Лахоре в марте 1940 года проходили сессии Индийского национального конгресса и Мусульманской лиги. Двумя месяцами ранее Ганди тщетно пытался убедить руководителя лиги Джинну в необходимости сотрудничества между двумя партиями в интересах сплочения нации. Джинна, одетый в элегантный костюм от лондонских портных, с моноклем в правом глазу, холодно отвечал Махатме, что не понимает, о какой индийской нации можно говорить, если ее вообще не существует.

При поощрении англичан уже выношен план о создании на территории Индостанского субконтинента обособленного мусульманского государства, уже придумано название для него — «Пакистан» («Страна чистых»). В Лахоре Мусульманская лига признала, что отныне борьба за создание Пакистана является главной ее целью...

Идея возрождения панисламизма принадлежит не только Мусульманской лиге, но и британскому правительству, утверждал Неру в письме к А.К.Азаду, конгрессисту-мусульманину, убежденному стороннику единства индусов и мусульман. «Панисламизм в 1914 году и позднее являлся антиимпериалистической силой... А сегодня та же самая идея используется в поддержку британского империализма. Она в известной степени подрывает национальную сплоченность индийцев». Неру особо подчеркивал «несомненно империалистический характер нового этапа панисламизма». Серьезные опасения вызывала у него и деятельность индусской общинной организации «Хинду махасабха», которая, по его словам, «проникнута таким же воинствующим религиозно-общинным духом, как и лига, но пытается прикрыть крайнюю узость своего мировоззрения туманной националистической фразеологией, хотя она стоит скорее за возврат к старому, чем за прогресс».

На мартовской сессии в Рамгархе конгрессисты подтвердили сентябрьскую резолюцию Рабочего комитета и постановили начать кампанию гражданского неповиновения в случае, если не будет создано ответственное национальное правительство. «Любая попытка разделить Индию или нарушить ее национальное единство, — говорилось также в резолюции сессии ИНК, — встретит со стороны Конгресса решительный отпор. Конгресс всегда стремился к конституции, гарантирующей полную свободу и возможность развития как общественным группам, так и отдельным лицам, к конституции, где социальная несправедливость уступает место справедливому общественному строю».

Когда избранный на сессии председателем ИНК А.К.Азад приступил к формированию Рабочего комитета, он, учитывая первостепенную важность определения дальнейшего внешнеполитического курса партии, недолго раздумывал над вопросом: кто в Конгрессе может взять на себя ответственность за разработку и проведение такого курса? Азад не видел иного деятеля, более сведущего и искушенного в международных делах, чем Неру. На этот раз Джавахарлал не стал отказываться от участия в Рабочем комитете, и не только потому, что он искренне симпатизировал Азаду и высоко ценил его человеческие качества и исключительную преданность делу освобождения родины. Неру, возможно, лучше других понимал, что начавшаяся мировая война не может не привести в итоге к существенным изменениям в Индии. Уже теперь, на первом этапе войны, ему было ясно видно, как в результате продолжающейся реакционной политики английского правительства в отношении зависимых стран усиливаются «разрушительные тенденции в колониальной империи». Как и четверть века назад, потрясения в мире не обойдут стороной индийский народ и вызовут мощный рост национального самосознания.