Наступившая в разговоре пауза была для него особенно мучительна. И он почувствовал себя так, словно убрали стервятника с его печени,[166] когда Суинтон заговорил тоном, свидетельствующим о стремлении к компромиссу.
— Милорд, — сказал он, — я чувствую себя обесчещенным человеком. Но я беден и не могу обращаться в суд против вашей светлости.
— Да и зачем это вам, мистер Суинтон? — спросил вельможа, торопливо хватаясь за предложенную соломинку. — Уверяю вас, это все ошибка. Вас ввели в заблуждение обстоятельства. У меня были причины поговорить наедине с леди, которую вы подозреваете, и в тот момент мне не пришло в голову другое место.
Выдумка была не очень хорошая, и Суинтон встретил ее насмешливо. Его светлость и не ожидал иного. Он говорил лишь для того, чтобы у оскорбленного протеже была возможность примириться с позором.
— Вы последний человек в мире, — продолжал он, — у которого мне хотелось бы встретить непонимание. И я сделаю все, чтобы избежать этого. Если есть услуга, которую я могу вам оказать, назовите ее. Можете придумать что-нибудь?
— Могу, милорд.
— Чего же вы хотите?
— Мне нужен титул. Может ваша светлость организовать это?
На этот раз вельможа вскочил с кресла и стоял, выпучив глаза и раскрыв рот.
— Вы сошли с ума, мистер Суинтон!
— Совсем нет, милорд! Я говорю совершенно серьезно.
— Но, сэр, если я попрошу для вас титул, это вызовет скандал, который погубит мою репутацию. Об этом даже и подумать нельзя. Такая честь жалуется только…
— Только тем, кто оказал такие же услуги, как я. Милорд, все слова о заслугах перед государством — это вздор! Вероятно, вы именно об этом собирались сказать. Все это хорошо звучит для непосвященных, но для меня это бессмыслица. Если бы мерой служили заслуги перед государством, никогда не был бы лорда Б., эрла С. и сэра Н. Да еще несколько десятков, которых я перечислю без труда. Да ведь именно отсутствие таких заслуг, милорд, дало этим джентльменам возможность попасть в «Книгу пэров Берка».[167] А посмотрите на самого Берка, который стал «сэром Бернардом» за то, что стал летописцем дворянства. Ничего себе служба государству! Я уверен, что у меня прав не меньше, чем у него.
— Я не отрицаю этого, мистер Суинтон. Но вы знаете, что это вопрос не права, а практической целесообразности.
— Пусть так, милорд. У меня как раз такой случай.
— Говорю вам, я не посмею это сделать.
— А я говорю — посмеете! Ваша светлость можете сделать почти все. Английская публика считает, что у вас есть и власть, и право, что вы можете даже создавать законы страны. Вы приучили всех так считать. К тому же вы сейчас очень популярны. Вас считают совершенством!
— Тем не менее, — продолжал его светлость, не обращая внимания на насмешку, — я не решусь исполнить ваше желание. Что? Раздобыть для вас титул? Все равно, что свергнуть с трона королеву и посадить вас на ее место!
— Ха-ха! Такой высокой чести я не ожидаю. Я не хочу этого, ваша светлость. Говорят, что от корон голова болит. Я человек скромных притязаний. С меня достаточно геральдической короны.
— Безумие, мистер Суинтон!
— Что ж; если вы не можете сделать меня лордом, как вы сами, мне подойдет и титул баронета. Согласен даже на простое рыцарство. Это ваша светлость может сделать?
— Невозможно! — раздраженно воскликнул его патрон. — Неужели ничего нельзя придумать? Пост… должность?
— Я не подхожу ни для того, ни для другого. И не хочу. Ничего, кроме титула, милорд.
— Вам нужен только титул? — спросил вельможа после паузы, как будто ему в голову пришла какая-то мысль. — Ничего определенного? А титул графа вас удовлетворит?
— Как ваша светлость может это предлагать? В Англии нет графов.
— Зато они есть во Франции.
— Это я знаю. Их там много — и у многих нет средств, чтобы поддерживать свой титул.
— При чем тут средства? Человеку с вашими способностями титул поможет приобрести средства. Можете стать графом. Французский граф — все равно граф. Подойдет вам такой титул?
Суинтон задумался.
— Может, и подойдет. Ваша светлость считает, что может получить для меня такой титул?
— Я уверен в этом. Тот, кто имеет право даровать такой титул, мой личный друг. Не нужно уточнять, что это правитель Франции.
— Я это знаю, милорд.
— Что ж, мистер Суинтон, если вы скажете, что вас удовлетворит титул графа Франции, вы его получите в течение недели. Потребуется еще меньше времени, если вы согласитесь сами поехать в Париж.
— Милорд, я с радостью совершу это путешествие.
— Тогда достаточно. Заезжайте ко мне завтра. Я напишу письмо, которое не только представит вас императору, но и введет в ряды французского дворянства. Приходите к десяти утра.
Вряд ли стоит говорить, что Суинтон проявил пунктуальность, и в тот же день с сердцем, полным радости, отправился прямо с Парк Лейн в Париж.
Не меньше радовался и его патрон, такой дешевой ценой расплатившийся за прелюбодеяние. Оно могло стоить ему уничтожающего скандала.
Меньше чем через неделю Суинтон вошел в виллу на Южном берегу с патентом на графский титул кармане.
Глава LXXVII
ГРАФ ДЕ ВАЛЬМИ
Если миссис Гирдвуд и испытывала в своей жизни удивление, то это было, когда мистер Суинтон появился в отеле «Кларендон» и спросил, не согласятся ли она и ее девушки посетить прием у лорда С.
Прием состоится в резиденции лорда на Парк Лейн.
Вдова торговца дала согласие, не посоветовавшись с девушками. После этого пришло приглашение на красивой бумаге с хорошо известным гербом.
Миссис Гирдвуд вместе с девушками отправилась на прием. На голове и груди Джули сверкали бриллианты на двадцать тысяч долларов.
В остальных отношениях они были одеты так же, как остальные дамы, присутствовавшие на приеме, а среди них были самые благородные в стране.
Что касается внешности, американские леди мог ли не стыдиться и джентльмена, который их сопровождал. Для них он был всего лишь мистером Суинтоном, и миссис Гирдвуд испытала еще один шок, когда благородный хозяин, подойдя к ним, обратился к нему «мой дорогой граф» и попросил представить его дамам.
Разрешение было милостиво дано, и впервые в жизни миссис Гирдвуд была окружена подлинными аристократами.
Невозможно было ошибиться в этих людях, носивших все титулы, занесенные в «Книгу Берка». И теперь уже невозможно было усомниться в том, что мистер Суинтон — действительно «кто-то».
— Он граф, это точно, — рассуждала про себя миссис Гирдвуд. — Не лорд, но он никогда и не называл себя лордом. Но граф — это то же самое. Или почти то же самое… К тому же есть графы с богатыми поместьями — гораздо богаче, чем у многих лордов. Разве мы о таких не слышали?
Этот вопрос она задала шепотом Джули после представления величественному хозяину.
Но Джули не имела возможности ответить, потому что благородный хозяин был так снисходителен, что принялся беседовать с ней, и беседовал так долго, что граф как будто начал ревновать. Словно заметив это, его светлость отошел, чтобы проявить вежливость по отношению к двадцати другим изумительным молодым леди, украсившим его прием. И на весь остаток вечера Гирдвуды были предоставлены вниманию графа.
Прием продолжался всего два часа, начался в десять и кончился в двенадцать, подавали легкую закуску, которая с трудом могла сойти за ужин.
Как следствие, граф де Вальми (таков был отныне титул мистера Суинтона) пригласил дам на более существенный ужин в одном из модных ресторанов на Пикадилли. Здесь они встретились с другим графом, с тем самым, с которым познакомились за обеденным столом мистера Суинтона и который на этот раз пришел без графини. Вместе они провели еще два приятных часа.
Даже Корнелия наслаждалась, хотя и не обществом двух графов. Она встретила на приеме джентльмена — мужчину, который по возрасту годился ей в отцы, — но с благородным характером и добрым сердцем, которому девушка сочувствовала. Они поговорили. Корнелия забыла о разнице в годах. Она разрешила новому знакомому навещать ее, и это помогло ей не чувствовать себя одинокой, когда граф де Вальми все внимание уделял исключительно ее кузине, а женатый граф оживленно беседовал с тетушкой.