Ном Анор удивленно посмотрел на него и внезапно вспомнил: Экла была той "отверженной", которую приговорили к смерти в тронном зале Шимрры.
– Да, конечно… – вздохнул он, – ее жертва не будет забыта. Она стала мученицей во имя нашего дела.
За красивыми словами скрывался тот факт, что Экла из домена Шулб перестала интересовать Ном Анора, как только ему стало ясно, что она не выдаст его.
– Одной из многих…
Ном Анору захотелось приказать обнаглевшему слуге заткнуться, но он заставил себя говорить спокойно:
– Путь к свободе долог и труден, Шуун-ми. Мы все знали это, когда начали наше дело. И если понадобится, мы все пожертвуем жизнью, как Экла.
– Разумеется, Пророк, мы пожертвуем жизнью без промедления, – Шуун-ми говорил почтительно, но в его голосе оставался оттенок дерзости. – Я напоминаю всем посвященным, что боль может быть единственной наградой за их верность. Некоторых это устрашило…
– Но есть и еще кое-что кроме боли, – напомнил ему Ном Анор, скармливая своему помощнику "духовную пищу", которой тот так жаждал. – Джиидаи обещают новую жизнь – жизнь без позора, тогда как старые пути не несут нам ничего кроме рабства, презрения и смерти. За свободу надо платить, не так ли?
– Да, Йу’Шаа.
Не сказав больше ничего, Шуун-ми поклонился и вышел из комнаты. Ном Анор хотел спросить его насчет выбора новых посвященных, но, в конце концов, позволил бывшему жрецу уйти. Если бы он был взволнован смертью Эклы из домена Шулб, ему, вероятно, тоже бы требовалось побыть одному.
Ном Анор жестом приказал Кунре закрыть дверь. В душе он чувствовал странную необъяснимую тревогу. Если Нгаалу так успешно удалось проникнуть во дворец Шимрры, почему он не чувствует удовлетворения? Почему он не может, как Кунра, радоваться успеху, радоваться тому, что его деятельность подрывает власть Шимрры?
– Расскажи мне о тех, которых ты обучаешь, – устало сказал Ном Анор, – Каких успехов ты добился?
– Я выбрал троих адептов. Шуун-ми об этом не знает, – бывший воин подошел ближе к креслу Ном Анора. По его уверенным движениям можно было сказать, что он рад своему положению приближенного Пророка. – В каждом из них подходящее сочетание фанатизма и глупости. Я приказал им… соревноваться друг с другом, чтобы увидеть, кто из них достигнет большего успеха.
– Ты заставил их сражаться?
Это совершенно не соответствовало тому, что проповедовала джедайская ересь, но Ном Анор знал, что Кунра с его жестоким характером может пойти и на это.
Кунра тряхнул головой.
– Успешные кандидаты должны будут встретить взгляд слуг Шимрры без страха, но, не прибегая к насилию. Сейчас они только учатся этому. Первый, кто нанесет удар, будет отстранен от дальнейшего обучения.
– Ты имеешь в виду…
Кунра кивнул.
– Да. Уничтожен.
Ном Анор удовлетворенно кивнул. В организации еретиков было немало противоречивых требований. Первым таким требованием был поиск новых путей по распространению ереси, и эти пути никак нельзя было назвать надежными и эффективными. "Отверженные" постоянно передавали друг другу слухи о ереси, но не слишком заботились о точности передаваемых сведений, и могли распространять ересь достаточно безопасно, только если были уверены, что никто из начальников не может их случайно услышать. Чтобы ересь была эффективной, искажения следовало свести к минимуму. А сейчас, когда в ересь оказались вовлечены представители высших каст, стало необходимо усилить меры безопасности, чтобы шпионы Шимрры не могли отследить распространителей оной. Эти задачи часто противоречили друг другу, и Ном Анор в их решении полагался на своих ближайших помощников.
Шуун-ми была поручена важнейшая задача – распространение джедайской ереси и привлечение новых верующих, а задачей Кунры стало исправление случавшихся при этом ошибок. Он с небольшой группой тщательно отобранных адептов, которых Ном Анор мысленно называл "духовной полицией", работал над тем, чтобы связывать рвавшиеся нити паутины, которую плел Ном Анор. Работа Шимрры облегчалась тем фактом, что виновниками внезапных исчезновений адептов считались агенты Шимрры, пытавшиеся подобраться к источнику ереси. Каждое такое исчезновение усиливало паранойю, вызывая необходимость личного вмешательства Ном Анора.
Но сеть ереси расширялась, и чем больше проповедников распространяли Слово Пророка, тем больше становился риск. Иногда Ном Анор просыпался среди ночи в холодном поту, приходя в ужас от мысли, что, несмотря на все предосторожности, воины Шимрры уже близко…
– Хорошая работа, – сказал он, похвалив Кунру, как дрессированного зверя. Он не испытывал надобности заслуживать верность Кунры – он купил ее, пощадив жизнь бывшего воина. – Но не докучай мне деталями. Просто обеспечь мне нового кандидата через три дня. Я намерен продолжать. Мы не всегда будем прятаться во тьме…
Кунра небрежно поклонился. Как и в поведении Шуун-ми, в нем был тот же оттенок дерзости, что не слишком возмущала Ном Анора. Бывшему воину нужно воодушевление, чтобы он эффективно выполнял свою работу. От Шуун-ми требовалось только повиновение.
– А сейчас оставь меня. Мне нужно подумать.
Кунра вышел, закрыв за собой дверь. Ном Анор устало склонился над чашей воды, чтобы умыть лицо. Да, дела шли успешно: ересь распространялась, а постоянное перемещение с места на место значительно затрудняло поиск агентам Шимрры. Но этого было недостаточно. Это не могло быть достаточным! Ном Анор создал единое движение еретиков, чтобы прийти к власти. И каждый шаг должен приближать его к этой цели, иначе это был шаг назад. И его постоянно мучил вопрос: власть над кем? Над грязной оборванной армией "отверженных" и неудачников?
Ном Анор посмотрел на свое отражение в чаше воды. Его лицо было изможденным и мрачным – последствия длительного пребывания в грязных темных подземельях Йуужань’Тара. В глазах застыло сомнение… Ном Анор не узнал себя. С яростным рычанием он опрокинул чашу на пол.
Кунра не прав. Шимрра совсем не боялся их! Он не проявлял даже тени страха. Гнев, да, но не страх. Ересь была не угрозой, но лишь досадной помехой. А Пророк? Его власть кончалась за пределами катакомб Йуужань’Тара.
"Со временем все изменится", – сказал себе Ном Анор и почувствовал себя лучше, подумав, что какой-то властью он все же обладает.
На "Соколе" обстановка накалялась.
– Мы не можем взлетать сейчас, – настаивал Хэн, – только после того, как мы убедимся, что с Джейной все в порядке!
– Она в порядке, Хэн. Ты знаешь это. Она направляется на "Гордость Селонии", – Лейя тоже была напряжена и с трудом сдерживалась. С-3РО стоял у входа, слушая, как она спорит с Хэном. – Оставаясь здесь, мы подвергаемся ненужному риску.
На мониторах было видно, что у посадочной площадки "Сокола" собирается толпа. Ее сдерживали только усилия охраны порта. Впрочем, охранники не слишком-то старались.
– И что? – огрызнулся Хэн. – Мы способны защитить себя.
– Война с местными никак не поможет нашей миссии, Хэн! Мы здесь с мирными целями.
Хэн потер виски, словно почувствовал головную боль. На экранах перед ним были видны посты охраны перед доком "Сокола".
– А что насчет рина? – спросил он более спокойно.
Лейя не знала, что ответить. Она сейчас тоже думала о Джейне. Но отсутствие связного – тоже важный вопрос. На Бакуре Гур предложил им лететь на Онадакс, сказав, что там встретит другой рин. Но их никто не встретил.
– Я не знаю, – сказала она. – Возможно, Гур ошибся. Или… обстоятельства как-то изменились. Сеть агентов-ринов работает не слишком быстро, ты знаешь. Может быть…
– Подожди… – Хэн махнул рукой, призывая к тишине, – ты слышала?
Лейя прислушалась, но было тихо. Она положила руку на плечо мужа. Если Хэн хотел придумать причину для того, чтобы задержаться здесь, он мог бы постараться и получше.
– Хэн, я действительно думаю, что нам надо взлететь. Тодра может позаботиться о себе, и Джейна скоро доберется до фрегата. Я чувствую, что она приближается к нему.