– Хорошо! – сказал Один уже отсутствующему собеседнику.

Он взял посох и очертил им круг возле себя и своей лошади, потом встал в центре круга и затянул какую-то песнь. Ритм ее постоянно менялся. Один пел то быстро и очень высоким голосом, то медленно, на самых низких нотах, иногда в его интонации звучал вопрос, а иногда – приказ. Песнь была долгой, постепенно бог стал раскачиваться в такт.

Его действия завораживали. Воины, стоящие в скалах недалеко от площади, наблюдали за асом. Постепенно страх перед Хелем оставил их, и они тоже начали качаться в такт завораживающему ритму. Вдруг Один поднял кверху руки и замер, прекратив заклинание неожиданно и на самой высокой ноте.

На краю круга появилась вспышка ярко зеленого цвета. Она пыталась проникнуть за линию защитного круга в разных местах, но не могла – что-то все время отталкивало вспышку обратно. Это был один из обликов мертвой пророчицы Груи.

В конце концов, Груя поняла, что ей не добраться до наглеца, посмевшего нарушить ее покой в царстве мертвых. Она приняла другой облик и встала на границе круга, закутанная в саван с капюшоном, скрывавшем лицо пророчицы.

– Чего тебе надо в царстве мертвых? – спросила пророчица.

Ее голос завораживал, он лился, словно огромная река, проникая в самую душу.

– Я хочу, что бы ты рассказала мне о прошлом и будущем.

– Ты хочешь слишком много, смертный!

– Но тем не менее, я – здесь, и ты разговариваешь со мной, – сказал Один, в душе облегченно вздохнув: кажется, Груя не узнала его.

– Ты здесь и останешься – навсегда! – рассмеялась пророчица. – Поэтому слушай меня, хоть мои слова тебе и не пригодятся.

И Груя начала петь. Ритм ее пророчества постоянно менялся и был похожим на ритм заклинания, которым Один вызвал ее из могилы, но одновременно был другим, а звонкий голос вёльвы завораживал. Она говорила долго, начав свою историю с самого создания девяти миров и зарождения богов и великанов, и карликов, и людишек разных. Постепенно она дошла до настоящего момента. В ее пророчестве битва асов и ванов должна была произойти непременно, после наступления зимы среди лета и повлечь за собой конец этого мира.

Груя рассказала, кто из богов и как будет сражаться в этой битве: Один со своим сыном Видаром встанет против Сынов Волка, Тор, вернув свой молот из страны великанов, – со Змеем, Рейр – с Суртом, Хеймдалль – с инеистыми великанами, а Улль – с холмовыми. Только Локи будет метаться из стороны в сторону, то сражаясь на стороне асов, то плетя заговор с ванами, путая планы и тех, и других, не закончит он добром свою жизнь.

Как бы хорошо ни сражались и боги, и великаны – конец все равно один: погибнут все, и от нынешнего мира останется лишь песчинка, хранящая искру жизни, которую богам предстоит опять превратить в жизнь, и заново построить миры и создать людей, вдохнув в них душу и разум.

На этом Груя закончила свое пророчество.

– Ты услышал то, что хотел, Странник? – спросила она.

– Да! – ответил Один.

– Тогда смотри! – крикнула Груя и отбросила капюшон с лица.

Под ним не было живой плоти. Только мертвый череп, с клочками кожи, прилипшими тут и там к выбеленным временем костям. И взгляд безумно злобных и очень мудрых глаз, способный убить любого смертного. Этим взглядом Груя уставилась на Одина, ожидая что Странник заплатит жизнью за ее пророчество, но не тут-то было, Один спокойно выдержал взгляд вёльвы.

– Да никак, сам Один сюда пожаловал?! – взвыла Груя.

– Да, я это! И ты рассказала мне много полезного для будущей битвы!

Ведьма вытянула из савана руки, и между мертвыми ладонями скелета родился маленький сгусток яркого, белого света. Его она бросила в Одина, и сгусток энергии Зла сумел преодолеть круг света, исходящий от Гунгнира, и полетел в Одина. Ас протянул руку, пытаясь остановить Зло, но яркий шарик продолжал двигаться. Тогда бог выдернул Гунгнир из земли и посох моментально превратился в копье. Им Один ударил о сгусток Зла, и тот рассыпался искрами. Круг, защищавший Одина и созданный силой Гунгнира, распался, и ведьма ринулась на аса, стараясь достать его своими костлявыми руками.

Один вспомнил пророчество Велды и не стал бросать волшебное копье в Грую, а развернулся и начертил перед ней преграду на земле. Потом вскочил на Слейпнира, снова ставшего прежним восьминогим конем, и поскакал к скалам, где его ждали воины Асгарда. Пока Один разговаривал с Груей, к ним присоединился Хеймдалль – Страж Богов.

– Ты вовремя здесь – Златорогий! – крикнул на скаку Один.

– Время настало, Всеотец! – крикнул Хеймдалль.

– Знаю, труби в свой рог! Пора! Хеймдалль поднес к губам рог и набрал полную грудь воздуха. Из золотого рога Ревущей трубы – родился звук. Вначале слабый и нежный, он рос и заполнял все вокруг. Скалы дрогнули. Груя позади асов сжалась в комок и исчезла, а мелодия все продолжалась, будя мертвых и призывая всех на последнюю битву.

Ригнарёк наступил!

КРЕПОСТЬ АСГАРДА

Один первым прискакал на своем коне к дому Хеймдалля на Распутье Миров. Следом за ним приехал Тор в компании с Локи. Хеймдалль встречал их на пороге своего дома, в полном парадном облачении с золотым рогом, привязанным у пояса, короткие золотистые волосы Стража Миров развевались на холодном ветру.

Увидев Локи, Хеймдалль нахмурился. «Глаза б мои не видели эту хитрющую рожу, но ничего не поделаешь, сегодня вся компания решила собраться у меня, а без Лиса Локи она была бы неполной», – подумал Хеймдалль. И выражение его лица тут же смягчилось при виде Тора, снова держащего в руках Мьёлльнир.

– Так ты, Тор? – улыбнулся Хеймдалль. – Говорят, разнес своим молотком целый замок в Ётунхейме?

– Еще как разнес, – ответил рыжебородый Тор. – Только щепки в разные стороны полетели, да вот еще дядюшка Лис помог. Великаны нас надолго запомнят.

Хеймдалль обернулся к Локи, оценивающе глядя на отца Лжи:

– И ты там был?

– Как не быть, был конечно! – ответил Локи.

– Тогда я очень удивлен, что вы вернули молот. Наверно, у тебя просто не появилось шанса предать, – Хеймдалль решил побольнее уколоть Локи.

– У меня был миллион таких шансов, но я ими не воспользовался, – ответил Локи, решив не спорить сегодня со Стражем Миров.

Одину надоело каждый раз выслушивать пустые перепалки Локи с Хеймдаллем, он перебил их, не дав разгореться ссоре.

Эй, Златорогий, ты всегда славился своим гостеприимством, с каких это пор ты начал хаять гостей еще на пороге своего дома? Хеймдалль только с досадой махнул рукой в сторону Локи и открыл дверь перед Одином. Вслед за ним вошли Тор и Локи. Рейр еще не приехал, он, как обычно, опаздывал.

– Приказывай подавать ужин, а то мы почти весь день не ели, пока добрались к тебе, – сказал Один.

Хеймдалль ввел гостей и большой зал. В очаге жарко трещали дрова, из соседней комнаты доносился дурманящий запах жареного мяса. Хеймдалль ненадолго скрылся там, и через несколько минут его слуги начали выносить большие деревянные блюда с едой. Гости расселись за столом, Хеймдалль уступил Одину хозяйское место во главе стола, признавая таким образом его старшинство, а сам сел по левую руку одноглазого бога. Справа сидел Тор, дальше Локи.

– Угощайтесь, мясо на блюде – жареная лосятина, только вчера убил этого лося на охоте, – сказал Хеймдалль.

– Спасибо, Златорогий, ты всегда умел хорошо угощать гостей, это мы знаем, – ответил Один. – Но мы собрались здесь не только поесть, как следует, но и обсудить – как защитить Асгард, когда наступит Время.

– Надо перебить всех великанов в их землях, тогда Асгарду вообще не будет угрожать никакая опасность, – предложил Тор, как всегда готовый лезть в любую драку, не задумываясь о последствиях.

– И как же ты собираешься их перебить? – спросил Один.

– Как мы их в Ётунхейме перебили! – ответил Тор.

– Вы их не перебили, а так, лишь напугали чуть-чуть. Ну подумаешь, собрались три сорвиголовы, ну ухлопали десятка два великанов, ну, спалили бревенчатый сарай! Ты хоть представляешь, сколько их? Даже если мы половину убьем на их земле, то вторая половина – обязательно подберется к самым границам Асгарда, а он почти никак не защищен.