– А откуда же взялась чума? – спросила Катрин.

– Из Франции, через море, она спряталась на одном из кораблей. Вчера корабль поднялся вверх по Темзе, а на его борту уже были мертвые матросы, – старая женщина хихикнула, и тогда Катрин услышала в ее голосе отзвук безумия. – Дурни здесь считают, что им стоит лишь запереть свои дома, чтобы не пустить чуму. Они жгут коренья, обкуривают ими весь дом так, что почти задыхаются, но я скажу тебе, чума достанет любого, кого захочет. От нее нет спасения.

Катрин испугалась. Чума! Она уже много слышала об этой болезни, которая может опустошить целые деревни и даже города, но никогда еще при ее жизни чума не приходила в Ноттингем. Тем не менее Катрин знала из рассказов родителей и своей няньки Маргарет об этой заразе, которую называли «черной смертью».

Первые признаки чумы появляются в форме лихорадки, головной боли, боли во всем теле и чувстве глубокой усталости. Во многих местах тела образуются выпуклости с палец величиной, которые очень болят, затем они превращаются в язвы. Излечение возможно в очень редких случаях, если удается искусственно вскрыть нарывы. О последней стадии болезни сигнализируют многочисленные черные пятна по всему телу. Смерть, сопровождаемая мучительными болями, наступает уже через несколько дней.

Катрин знала все это, а также то, что эта болезнь очень заразна. Она стояла перед старой женщиной и внезапно совершенно успокоилась.

Нет, чума не внушала ей больше страх, если Бог решил забрать ее к себе, то так тому и быть. У нее и так в последние дни было чувство, что жизнь стала для нее слишком тяжела.

Катрин попыталась вспомнить, когда она в последний раз смеялась от всей души и когда в последний раз была беззаботной и веселой.

Ей пришлось долго вспоминать, пока она наконец сообразила, что это было до того, как сэр Болдуин Гумберт попросил у родителей ее руки.

«Черной смерти» она не боялась.

– Ну, хотите что-нибудь купить? – спросила старая женщина и назвала Катрин такую цену, от которой у нее перехватило дыхание.

– Да это обман, – заикаясь, пробормотала она. – Еще вчера одно яйцо не стоило и половину этой суммы.

Старуха безразлично пожала плечами.

– Вчера было вчера, а сегодня это сегодня. Если хотите, то попытайте счастье в другом месте. – Она указала рукой на пустую площадь. – Пожалуйста, у вас большой выбор.

Катрин раздумывала. Дома оставался только крошечный кусочек черного хлеба и немного сала, принесенного Меган. Этого едва хватит для Кассиана. Ей же не достанется ничего. У нее в животе заурчало от голода. Она точно знала, сколько денег оставалось еще у нее в кошельке.

Нерешительно она переминалась с ноги на ногу. Взглядом она окинула площадь, как будто где-то могло быть спрятано решение проблемы.

Двое мужчин вышли из переулка, от их вида кровь застыла у Катрин в жилах. На мужчинах были длинные темные плащи с широкими капюшонами, кроме того, маски полностью закрывали их лица, маски с большими, как у птиц, клювами.

– Что это? – пробормотала Катрин. – Кто эти мужчины? Они похожи на посланников ада.

Старуха рассмеялась.

– Вы правы, они носят трупы. А на лицах у них маски от чумы, в клювах лежат коренья, они должны защищать их от заразы.

Мужчины подошли ближе. У одного из них в руках был колокол, в который он непрерывно звонил, а второй нес ведро с разведенной известью.

– А зачем у них известь? – спросила Катрин и почувствовала, как страх начинает пробирать ее до костей.

– Для того чтобы помечать двери домов, в которых есть чума. Они рисуют белый крест, чтобы каждый избегал и этого дома, и его обитателей.

Катрин кивнула.

– Если это так, то я вряд ли найду новую работу, – тихо сказала она, но старая женщина услышала ее.

– Нет, – подтвердила старая женщина. – Честную работу в то время, как в городе бушует чума, вы, конечно, не найдете, сейчас время воров, головорезов и негодяев.

– Почему так? – спросила Катрин. В тот же момент мимо них проехала закрытая карета, кучер плетью погонял лошадей, заставляя их мчаться как можно быстрее.

Старуха показа ей на мчавшуюся карету.

– Поэтому! Каждый, кто только может позволить себе покинуть город, уезжает. Первые уже убежали, за ними последуют и другие. Дома богатых опустели. Во многих из них не осталось ни слуг, ни служанок.

Катрин кивнула.

– Ну что, купишь что-нибудь из моего товара?

Катрин откинула голову назад и с нажимом объяснила:

– За эту цену – нет. Вы, конечно же, правы, вы сегодня единственная здесь на рынке, но и покупателей я тоже не вижу. За три шиллинга я куплю все, но ни пенни больше.

Старуха вздохнула, затем улыбнулась.

– Вы не такая неопытная, как я подумала. Ладно, давайте мне деньги и берите товар.

Катрин с гордостью принесла свои покупки домой. Впервые в жизни она торговалась. Никогда до этого ей не хватало смелости. Она боялась, что ее высмеют или же отругают, но теперь дела обстояли так, как она никогда не могла себе представить. Что же будет с ними дальше?

Три дня спустя город все еще выглядел оцепеневшим. В пустом переулке перед их домом царила необычная тишина, которую нарушал только грохот городских повозок, непрерывно вывозивших трупы. Катрин стояла у окна и видела, что мертвые тела в повозках были просто навалены друг на друга. Хозяйка сообщила, что могил на кладбище на всех просто не хватает, тем более что умерших от чумы нельзя было хоронить там. Перед воротами города были вырыты громадные ямы, в которые трупы сбрасывали прямо с повозок, потом их посыпали известью, и все. Рядом с ямой стоял священник, махал паникадилом и молился за души умерших. Церковные колокола звонили с утра до вечера, но церкви оставались пустыми, никто без крайней необходимости не выходил из дома. Вся жизнь в Лондоне замерла.

Кассиан ничего не знал об этом. Он все еще лежал в постели и бредил. Его рана постепенно закрывалась, после того как могильные черви сожрали зараженное гангреной мясо, но он все еще был очень слаб. А когда приходил в сознание, то едва мог приподниматься в постели. Катрин страдала, не зная, чем ему помочь.

У них не было больше ни одного пенни. Она сама два дня ничего не ела, последний кусочек хлеба Кассиан жадно проглотил вчера вечером.

Не было работы, не было никого, кто мог бы одолжить им немного еды или денег, и ничего, что она могла бы продать.

Она повернулась и посмотрела на Кассиана. Он лежал в постели, как маленький ребенок, подтянув колени к животу и скрестив руки на груди, прядь волос упала ему на лоб. Катрин подошла к нему и нежно откинула ее назад. Его лоб все еще был горячим, но дыхание стало спокойным и ровным. В комнате было очень тепло, и Кассиан лежал ненакрытым. Катрин видела, как плавно поднимается и опускается его грудь, а также то, что он очень похудел и ребра стали торчать, даже его плечи казались уже.

Она вздохнула и охотно бы заплакала, но она уже выплакала все свои слезы, больше слез у нее не было, только темное мрачное чувство, состоящее из страха и навалившихся забот.

«Ах, оставалась бы я в нашем замке, – подумала она с горечью, – стол там всегда обильно накрыт, хватало и хлеба, и молока, и яиц, и мяса».

Она спала там на мягкой постели, у нее было много платьев. У нее была мать, которая, как верный друг, всегда помогала ей делом и советом, а также Дэвид и Джонатан. Оба брата любили ее больше всего на свете, а теперь у нее их нет. Она страдает от голода и холода, спит на жестком соломенном тюфяке, ее платье прохудилось, волосы потеряли свой блеск и свисали спутанными прядями на лицо. У нее нет ни подруги, ни родственницы. Она одна. Она забыта Богом, одна-одинешенька на всем белом свете, вдобавок забота и ответственность за Кассиана. Его жизнь находится в ее руках, но как же ей сохранить его жизнь, ведь в кармане у нее нет ни одного пенни. Откуда ей взять силы, чтобы все уладить? Она устала, так бесконечно устала. Катрин поймала себя на том, что, стоя у окна, с завистью смотрит на повозки, увозившие мертвецов. «Этим людям хорошо, – подумала она, – у них уже все позади. Их не затронут больше ни голод, ни скорби».