Изменить стиль страницы

Не переставая бешено размешивать в кастрюле кашу, и хуяча ногой по кроватке, я на автомате выдаю:

— Сём, а ты ему сделай минет со льдом!!!

Сёма вытерла красный нос чёлкой, перестала плакать, икнула, и спросила:

— А это как?

Как-как… А я ебу? Спесднула, блин, а теперь думай чё ответить… откуда я, бля, знаю — как?? Я чё, гейша шоле? Ну, думаю, щас чё-нить выдам, на отъебись… И выдала:

— Ты это… Короче, соси хуй. Гарику. Поняла, да? И вот ты, главное, не давись, не блюй, и секи момент, когда он кончить намылиццо. Ну, откуда я знаю, когда он кончит? Сём, спроси у него сама — он тебе скажет. И вот он скажет тебе: \"Ща, бля, кончу ахуенно!\" — и тут ты хватай лёд (припаси заранее), и прижми ему к яйцам! Бля буду, он этого никогда не забудет. И скажет тебе спасибо!

В одном я была права… Гарик этого НИКОГДА не забыл…

Итак, высрала я ей эту хуйню про минет со льдом, и благополучно забыла. Ровно на сутки.

Потому что через день раздался звонок в дверь. Открываю. На пороге стоит Гарик. Враскоряку. Лицо — скосорыленное. Смотрит недобро. И в его карих очах угадываецца желание лайт наебнуть Лиде.

Левой рукой Гарик держался за стену, а в правой держал за шкирку Сёму. На Сёме было весёлое жёлтенькое пальто с капюшончиком, из-под которого виднелась буро-зелёная чёлка, прикрывающая фингал, и снизу висели две ножки-ниточки в зашнурованных ботинках. Сёма висела, и, судя по всему, страдала.

Я прикинула хуй к носу, что Гарик зашёл явно не чаю с кренделями испить, и отошла на шаг назад, прикидывая пути к отступлению.

Гарик слизнул капельки пота над губой, выкатил глаза, и взревел как в жёпу раненый джигит: \"ОНА???????????\"

Сёма мелко-мелко закивала и нервно дёрнула ножкой.

Гарик уставился на меня, и снова взревел:

— НАХУЯ ТЫ, СУКА ТАКАЯ, МЕНЯ ПОКАЛЕЧИТЬ РЕШИЛА???? КОГДА ЭТО Я УСПЕЛ ТЕБЕ В ПЕСДУ СОЛИ НАСЫПАТЬ?? ОТВЕЧАЙ, СКОТИНА!!!!!

На всякий-який, я пропищала:

— Идите оба на хуй! Я кормящая мать-одиночка, меня нельзя расстраивать и бить, и ваще мне пора идти!

С этими словами я попыталась закрыть дверь, но не тут-то было!!!

Гарик выставил вперёд правую руку, с зажатой в ней Сёмой, чем помешал мне мне произвести сие действие, а у Сёмы от неожиданного удара дверью свалился с ноги зашнурованный ботинок. И пропало сознание.

Поняв, что отступать некуда, я решила уж выяснить, за что меня щас будут бить. А в том, что меня ща побьют — я и не сомневалась нихуя ниразу даже.

И Гарик рассказал следущее:

— Прихожу я сегодня домой. Раздеваюсь. Иду в душ. Выхожу. Захожу в комнату, а там это песда лежит на кровати, и мразотно так лыбится (тут последовало энергичное встряхивание Сёминой тушки, отчего у неё свалился и второй зашнурованный ботинок). Говорю: \"Чё смешного увидела?\" А она мне: \"Игоряшечка моя сладенькая, не желаете ли вы минету праздничного, с проглотом?\" Я так охуел, и говорю: \"Конечно, хочу!\" Лёг на кровать, яйца развалил, ну и говорю ей: \"Хряпай!\" Та давай мне шляпу слюнявить. Слюнявит, и через каждые 10 секунд спрашивает: \"И, а ты скоро кончишь уже?\" Говорю ей: \"Ты, давай, не песди, а соси. А то ваще не кончу. А как кончать соберусь — я те цинкану, значит. \" Лежу, разлагаюсь, чую, ща кончу. Ну и сказал… Сдуру, бля…

Тут Гарик сморщился, снова покрылся пОтом, и заорал:

— И ТУТ ЭТА СУКА СРАНАЯ ДОСТАЛА ИЗ-ПОД КРОВАТИ ЗАМОРОЖЕННУЮ КУРИЦУ, КИЛОГРАММА НА 2 ВЕСОМ, И СО ВСЕЙ ДУРИ УЕБАЛА МНЕ ЕЙ ПО ЯЙЦАМ!!!! ПЕРЕД ТЕМ, КАК СДОХНУТЬ, Я НА АВТОМАТЕ ДАЛ ЕЙ ПО ЕБЛУ, И ОТКЛЮЧИЛСЯ!!!!!!!!! ДУМАЛ, ЧТО УЖЕ НАВЕКИ!!!!!! А ТЕПЕРЬ ОТВЕЧАЙ, ГНИДА, ЗАЧЕМ ТЫ ЕЙ ЭТО ПОСОВЕТОВАЛА?????????

Бля-я-я-я-я… Я не знала, чё мне ответить… Сказать про \"минет со льдом\" я не могла. Хотя, наверняка Сёма меня уже сдала как стеклотару…

И тут очнулась Сёма, и из-под капюшона прошелестело:

— Лид… У нас льда не было… Я подумала: какая разница, главное шоп холодное было… Я сначала окорочком хотела, а его тоже не было… Прости…

И шелест пропал.

… С тех пор прошло почти 10 лет. Сёма давно уже не помнит как выглядит Гарик, растит красавицу-дочку, выучилась на стилиста, причём, делает сейчас неплохую карьеру, выглядит Сёма сногсшибательно, не девка, а королева, мне до неё как до Киева раком…

Но до сих пор фраза \"минет со льдом\" вызывает у нас нездоровый ржач, а иногда и понос. Естественно, тоже нездоровый и непредсказуемый.

А теперь плюньте мне в ебло те, кто скажет, что бабы — не дуры!!!!!!!! А потом посмотрите на себя в зеркало. Ибо нехуй.

Мстя

01-10-2008 15:32

Мне иногда делают комплименты. В основном, мы же это все понимаем, для того чтоб развести на поебацца. Иногда, бывает, делают их совершенно искренне: "О! Ты побрила ноги? Так тебе намного лучше!" А иногда делают их себе во вред…

Ночь. Москва. Я — где-то в центре этой Москвы. Бухенькая. Бухенькая — это не в трипизды, а вполовину где-то. Всё прекрасно понимаю-осознаю, но кураж так и прёт. Стою, значит, таксо ловлю. Чтобы отбыть восвояси на свою северо-восточную окраину. Подъезжает таксо. "Куда едем?" — спрашивает невидимый голос, а я бодро отвечаю: "За двести рублей в Отрадное!" Дверь таксо распахивается, и я плюхаюсь в салон. На заднее сиденье. Лица водителя не вижу.

— На танцы ходила? — Водителю явно хочется общения. Простого человеческого общения.

— О, да. — Я старалась быть немногословной, чтобы водитель не понял, что пассажирка бухенькая, и не воспользовался этой досадной оплошностью.

— Наплясалась? — Водитель допрашивал меня с пристрастием. — Напилась? Домой едешь?

— Изрядно. — Подтвердила я. — И напилась тоже. Совсем чучуть. Домой еду, да.

— Хорошо тебе. — Как-то неопределённо позавидовал мне дяденька. — Напилась и наплясалась.

Разговор зашёл в тупик. Я закрыла глаза и задремала.

— А вот я теперь совсем один. — Вдруг нарушил тишину водитель, и повернулся ко мне лицом. Усатым таким ебалом. А машина-то едет… — Жена, сука шалавообразная, меня бросила. С карликом из шапито сбежала, мразь! Сын — тупиздень какой-то. Пятнадцать лет парню — а всё в шестом классе сидит. И ведь не олигофрен, вроде. Просто тупой. Я не хочу больше жыть! Нахуй она мне такая жызнь нужна?

Тут я окончательно просыпаюсь, трезвею, и понимаю, что дяденька-то, в отличии от меня, далеко не бухенький. Дяденька как раз в трипиздень. В подтверждение очевидного он ещё и икнул. По салону поплыл приятных запах перегара и киевских каклет.

— Дядя… — Я с трудом разлепила сведённые судорогой животного страха губы, и потыкала скрюченной рукой куда-то в сторону лобового стекла. — Дядечка мой хороший, вы бы, блять, на дорожку б посмотрели, а? На нас, вон, КАМАЗик едет. Щас нам с вами пиздец наступит. Извините.

Губы сводило со страшной силой. Чтобы этот маниак не выкупил моего панического состояния, я шёпотом дважды повторила про себя скороговорку, которую мы с подругой Юлькой придумали лет пять назад, когда отдыхали в Гаграх: "В городе Гагры, на площади Гагарина, за углом гастронома горбатый грузин Гиви гашишем торгует, а гашиш-то — тьфу — говно". Помогло.

— КАМАЗ? — Водитель на секунду обернулся, съехал со встречной полосы, и опять повернулся ко мне. — Да и хуй с ним, с КАМАЗом. Задавит — и хорошо. У меня сын тупиздень. Зачем жыть?

— А у меня сын отличник. — Я сильно заволновалась, подумав о том, что водителю хочется иметь компанию для путешествия на тот свет, а мне, например, туда чота не хотелось совершенно. — Футболист, шахматист, культурист…

— Культурист? — Водитель поднял одну бровь, и шевельнул усами. — А сколько, стесняюсь спросить, тебе лет?

Назвался груздем — полезай в кузов… Нахуй я для рифмы культуриста приплела?

— Сорок. — Говорю. — Почти. С хвостиком.

И тут же сморщилась вся, нахмурилась. Морщины обозначила. Ну, думаю, сорок-не сорок, а постарше теперь я точно выгляжу. Дядька почти вплотную приблизился к моему лицу, и чуть отшатнулся.