Она купила билет и проехала на метро, выйдя за одну остановку до собора Святого Павла, и прошла остаток пути пешком. Она была довольна, что решила прогуляться, потому что, свернув с узкой улицы с большими серыми зданиями по обе стороны, вдруг обнаружила совершенно ошеломляющий вид на собор Святого Павла.

Туман только начинал испаряться, и водянистый свет на золоте купола казался солнцем, выбирающимся из-за туч, как в сказке. В собор вела длинная лестница, и Клэр вспомнила, что королевские свадебные процессии шли по этим самым ступеням. Теперь и она поднялась по ним и вошла в собор.

К ее удивлению, внутри оказалось много народа. В центре нефа шла служба. Молящихся было не очень много, зато гиды водили много групп экскурсантов. Клэр не знала, надо ли платить, чтобы получить гида, и потихоньку переходила от одной группы к другой, слушая рассказы об этом здании.

Еще важнее было постоять под необъятным куполом, который выгибался в самом центре церкви. Клэр читала о «галерее шепотов», где из-за странной акустики шепот слышно на расстоянии в двести футов. На мгновение она загрустила, поскольку видела, как другие туристы пробовали эту уловку. С ней не было никого, кто мог бы шептать ей, но девушка наблюдала, как другие получали удовольствие. Здесь просто захватывало дух. Она никогда не видела ничего, даже отдаленно подобного этому. Клэр, конечно, была в соборе Святого Патрика на Пятой авеню в Нью-Йорке, но он не был настолько великолепен.

Служба закончилась, и Клэр прошла в центр собора. Стены пестрели мемориальными досками, многие были с барельефами или гирляндами цветов. Надписи были на латинском и староанглийском, который выглядел и очаровательно, и странно.

Когда Клэр проходила вдоль левой стороны церкви, она увидела неприметный современный знак, который указывал: «В Склеп сюда». Жутковато, но Клэр решила спуститься по лестнице. Склеп оказался простым подвалом, хотя большим и хорошо освещенным. Здесь было много памятников, и она бродила, глядя на имена, даты и скульптуры. Затем повернула за угол, прошла колонну и остолбенела.

Там стоял мужчина. Он был, несомненно, самый красивый из всех, кого Клэр когда-либо видела. Просто дух захватывало: широкие брови, совершенно прямой тонкий нос, пухлые, но мужественные губы и самая совершенная линия подбородка, которую она когда-либо видела. Его волосы были собраны в маленький конский хвост. Клэр обошла вокруг статуи и посмотрела на его лицо. Он, казалось, смотрел вдаль. Хотя мужчина был вырезан из мрамора, скульптор сумел вдохнуть жизнь и напряженность в его образ, и униформа восемнадцатого столетия не скрывала мускулы, что заставило Клэр напрячься.

Клэр вспомнила Пигмалиона. Она не создала эту статую, но тем не менее полюбила ее. Мужчина стоял на постаменте, напоминавшем тонущий корабль. Клэр прочитала имя, написанное на постаменте: «Капитан Уэнтворт» – и дату его смерти. Слезы навернулись на ее глаза. Этот красавец погиб двести шестнадцать лет назад, в каком-то невообразимом морском сражении. Что его глаза видели перед смертью? Его семья, его жена или возлюбленная, даже его собаки и лошади – должно быть, у него они были – наверняка были безутешны. Клэр устремила взгляд на его губы и пожалела, что не может поцеловать их. Если бы только кто-нибудь мог вдохнуть жизнь в статую…

Она думала о Майкле, о его губах. Майкл, этот красавец, никогда не пожертвовал бы собой – ни для страны, ни для веры. Мало того, что он предал ее с Кэтрин Ренсселэр, но он еще предал и Кэтрин Ренсселэр, живя в номере с Клэр и лежа с ней в постели. Ей пришло в голову, что Кэтрин надо бы об этом узнать. Она изучала лицо капитана Уэнтворта. Возможно, Клэр была не права, но она не могла вообразить, что этот человек способен вести себя недостойно.

Она не знала, как долго простояла около статуи, пораженная собственными мыслями. Вдруг группа туристов показалась из-за угла. Клэр побежала прочь так быстро, как только могла. Она не хотела слышать что-нибудь, что нарушит ее мечты.

Девушка вышла из собора, спустилась по лестнице, пристально глядя на бесстрастную статую королевы Анны. Спустилась с Ладтейт-хилл на Флит-стрит. Снова нахлынули мысли о капитане Уэнтворте и беспокоивших ее чувствах к Майклу, она спрятала все глубоко в себя.

Ссутулившись, Клэр шла некоторое время. Она спросила себя, что же, собственно, она здесь делает. Безумие! Она была одна, была одинока – и возможно, так всегда будет. Если бы она упала на Флит-стрит и умерла, сколько понадобилось бы времени, чтобы узнать, кто она такая? И кто оплакал бы ее? И уж, конечно, скорбящие родственники не воздвигли бы никакой статуи.

Флит-стрит, казалось, была бесконечна, и внезапно Клэр почувствовала себя такой утомленной, что с удовольствием бы прилегла. Вдруг улица резко изменила свой облик. Она поворачивала налево, мимо церкви, и затем становилась более широкой и не такой мрачной. В конце концов она привела Клэр к большой площади. Голуби летали над ней, и львы – не живые, а огромные статуи – сидели у подножия высокого памятника, рядом с другой статуей, очень высокой. Клэр узнала колонну Нельсона и поняла, что оказалась на Трафальгарской площади, которую видела в свою первую субботу в Лондоне. Это было похоже на сериал. Разница заключалась в том, что Клэр была не в кадре. Внезапно девушка почувствовала себя необычно счастливой, и ее захватил дух приключений.

Глава 27

Клэр наконец нашла скамейку и присела, глядя на здание Национальной галереи и церковь Святого Мартина. Затем она посмотрела на адмирала Нельсона. На мгновение девушка вспомнила, как они с Майклом смотрели на него сверху из Национальной портретной галереи. Теперь Клэр могла смотреть на памятник, как и все. Она не позволит себе думать о Майкле. Достаточно, что она здесь, пусть и одна. Клэр посмотрела на часы – там, дома, было еще утро, и Тина сейчас только выйдет из душа и начнет долгий процесс укладывания волос и нанесения макияжа, чтобы подготовиться к работе. Интересно, ее обеспокоило отсутствие Клэр? Она спросила о чем-нибудь Майкла Уэйнрайта? Скоро подруга появится в офисе, и все они – Тина, Мэри, Джоан и даже Эбигейл – будут обсуждать ее отсутствие. Тина позвонит ей домой. Скажет ли Тина матери Клэр, куда ее дочь действительно уехала? Вряд ли. Забеспокоится ли о ней мать? Клэр сомневалась и в этом тоже. Если только через несколько дней.

Когда она вернулась к миссис Уотсон после осмотра удивительных достопримечательностей, от одной только мысли о том, что она встретилась бы сейчас с девушками в «Крэйден Смитэрс», сидела бы с ними на очередном скучном завтраке, ее бросило в дрожь. У коллег появилась новая тема обсуждения – Клэр, и это было единственным отличием от всех предыдущих посиделок. Она улыбнулась. Клэр Байлсоп раньше никогда не была причиной всеобщего веселья. Теперь даже альбом «Американский идол» померк перед историей Клэр.

Она перестала улыбаться, когда подумала о Мистере Совершенство. Должно быть, он, в великолепном костюме, читает «Уолл-стрит джорнэл». Когда Майкл появится в офисе, Тина может многозначительно посмотреть на него или сострить, но Клэр сомневалась, что он обратит на Тину внимание, разве что почувствует легкое раздражение. Она выкинула Майкла Уэйнрайта из головы.

Клэр встала. Она с удовольствием отправилась бы в Национальную галерею, обошла бы ее и выпила еще одну чашку чая. Клэр проголодалась, но сказала себе, что не будет завтракать, тратить деньги на автобус. Она сходит в музей, выпьет чашку чая и пойдет домой. Она пробыла в Лондоне меньше недели и уже прошла пешком больше, чем за год в Тоттенвилле. Но, так или иначе, здесь ходьба не была чем-то вроде зарядки. Это было подобно исследованию.

С тех пор как Клэр оставила Майкла в отеле, она стала меньше есть. Ни тебе рогаликов от Сая, ни кофе с кексиками в одиннадцать часов, ни завтраков, ни чаепитий, ни обедов. Клэр подумала о ломте хлеба и сыре, которые ждали ее в комнате. Надо было сделать бутерброд и взять с собой. Что же, теперь слишком поздно. Она поест, когда вернется домой, а потом, в восемь часов, пойдет в магазинчик миссис Патель, чтобы заняться работой. Таким был ее день.