Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем Кэти хватится ее? По подсчетам Клер, заметив, что ее нет дома и она не объявляется даже по телефону, Кэти часа в два – самое позднее, в три – наверняка позвонит в полицию, а уж полиция должна скоро обнаружить ее.

К несчастью, Клер лежала в стороне от тропинки, в небольшой ложбинке, так что с тропинки ее не было видно. С трудом ей удалось перекатиться в более удобное положение; она подняла воротник своего вишневого шерстяного пальто, обмотала шарфом голову, а из кучки сухого папоротника соорудила некое подобие подушки. Лежа на спине, сцепив зубы, она уставилась в постепенно наливавшееся свинцом небо, стараясь засунуть руки как можно глубже в карманы и жалея о том, что надела слишком тонкие перчатки. „За что, – пришло ей в голову, – судьба так наказала меня – не за то ли, что я хотела сорвать дикие цветы?"

Ближе к полудню Клер услышала неподалеку легкий шум. Она резко села, содрогнувшись от пронзившей ногу боли, и прислушалась. Звук приближался: кто-то насвистывал „Лиллибуллеро" – с трелями и замысловатыми фиоритурами, несколько фальшивя, но с явным удовольствием.

– Помогите! Помогите! – несколько раз выкрикнула Клер, потом замолчала и прислушалась. Ей никто не ответил. Она крикнула снова.

На сей раз ответил мужской голос:

– Не кричите, я иду к вам!

Наконец поблизости послышался хруст веток и шорох листьев. Кто-то шел к ней – и Клер повернулась в его сторону.

– О! – воскликнула она. – Это вы!

– И вы, – ответил Дэвид Эрроусмит, продираясь к ней через заросли.

Добравшись до места, где лежала Клер, он встал перед ней, возвышаясь, словно башня: все та же старая замшевая куртка, руки засунуты в карманы.

– Я заходил к вам спросить, как дела, и ваша няня сказала, что вы пошли прогуляться. Она видела, как вы поднимались сюда. – Он присел на корточки. – Эге, мне думается, вы не очень-то привыкли к деревенской жизни. – Он принялся осматривать капкан.

– Да нет, как раз наоборот, – возразила Клер. – Мы раньше жили неподалеку отсюда. Но я не ожидала, что в лесу могут быть расставлены капканы. А Кэти вовсе не няня. У меня нет возможности нанимать няню. Она просто приехала погостить на Рождество.

Дэвид попытался освободить Клер, но безуспешно. Наконец он сказал:

– Капкан очень старый, заржавел, так что мне вряд ли удастся справиться с ним. Я лучше позвоню в полицию – они там знают, чей это лес, и заставят хозяина сделать все, что нужно. Возьмите-ка мои перчатки и постарайтесь больше ни во что не влипать, пока я не вернусь. – Помолчав, он добавил немного печально: – Я понимаю, что мне полагалось бы разнести этот капкан на куски голыми руками, но, к сожалению, я не такой сильный, каким кажусь.

Через час прибежали два механика из местного гаража и с помощью железных ломиков разжали капкан. Клер, хромая, поплелась домой в сопровождении Дэвида, решив, что не будет поднимать шума вокруг этой истории.

После того как Клер, лежа в ванне в облаках пара, выпила стакан горячего пунша, а потом показала Джошу синяки от капкана на ноге, все уселись за стол, чтобы пообедать овощным супом, местным стилтонским сыром и салатом из цикория с грецкими орехами; на десерт была коврижка, испеченная Клер по особому рецепту, полученному от миссис Гуден.

После этого Джоша уложили спать, а Кэти взяла велосипед Клер и отправилась покататься по окрестностям.

– Вы настоящий мастер своего дела, – заметил Дэвид. – Можно мне еще кусочек этой восхитительной коврижки?

– Она чуточку пересушена. Я еще не совсем приспособилась к этой печке, – проговорила Клер извиняющимся тоном, – и потом, трудновато обходиться без холодильника – у меня есть только этот металлический ящик для мяса, знаете, снаружи, на задней двери. Когда я найду работу, обязательно куплю холодильник.

Дэвид, которому она уже успела вкратце рассказать, что ушла от мужа, шутливо предложил:

– А почему бы вам не печь коврижки на продажу? Я первый покупал бы их у вас.

Клер засмеялась.

– А чем вы зарабатываете на жизнь? – поинтересовалась она.

– Я архитектор. Работаю в Бате. Занимаюсь в основном обновлением и разными переделками – знаете, добавить к дому пару новых помещений, перестроить сарай, пристроить флигелек… Головной боли от этого много, а когда ты новичок в этом деле, приходится соглашаться на все, что предлагают.

– Я подумывала о том, чтобы перестроить чердак, – сказала Клер. – Устроить там комнату для Джоша, где бы он мог спать и играть, и чтобы было место для пары кроваток для детей, которые будут приходить в гости. В этом доме всего две спальни – не идеальный вариант, сами понимаете.

– Если хотите, я могу посмотреть ваш чердак.

– Да, но… я пока еще не в состоянии позволить себе это.

– Но вам, наверное, хотелось бы узнать, что там можно сделать и во что это обойдется?

– Да, конечно.

Оглядев чердак, Дэвид сказал задумчиво:

– Поскольку здесь есть окно, нужно только провести сюда электричество, покрыть пол чем-нибудь звуконепроницаемым – скажем, пробкой – и сделать настоящий потолок.

– Со всем этим придется подождать до тех пор, пока у меня не появятся какие-нибудь деньги.

После того как Джош отправился в постель, все трое взрослых уселись в гостиной перед камином и принялись печь каштаны. Когда пробило десять, Дэвид поднялся:

– Мне пора. Но я еще появлюсь.

Перед самой дверью он поцеловал Клер в нос, потом повернулся и вышел из дома.

Суббота, 31 декабря 1966 года

Как только Кэти уехала в Лондон, в Эпплбэнк-коттедж явился с бутылкой шампанского Дэвид Эрроусмит, чтобы провести день с Клер и Джошем и вместе отпраздновать Новый год. „Подозрительно, почему это, – подумала Клер, – у столь потрясающе красивого мужчины нет никаких планов на новогодний вечер?"

За ленчем Джош вел себя из рук вон плохо: сбросил со стола всю свою еду и отказался есть даже ватрушку.

Клер очень расстроилась. Она так надеялась, что Дэвид понравится Джошу.

– Он просто устал, – сказала она Дэвиду в оправдание сына и потащила Джоша спать. Джош пищал и брыкался, возмущенный тем, что ему приходится делить внимание матери с кем-то другим.

Стемнело рано, пошел снег. После чая Клер задернула занавески в гостиной, но не стала зажигать свет: было так приятно смотреть на игру отблесков огней в камине на стенах комнаты. Дэвид, озаренный красноватыми отсветами пламени, сидя у камина, пек каштаны для Джоша, который сменил гнев на милость и веселился вовсю до той минуты, как Клер отправила его в постель.

Когда Клер, уложив сына, снова вошла в гостиную, Дэвид, не говоря ни слова, обнял ее; они уселись на пол, прислонившись к креслу со сломанной спинной, и тан и сидели, обнявшись, как пара влюбленных школьников.

Дэвид прижался лицом к ее затылку, и Клер внезапно испытала доходящую до безумия потребность еще большей близости. Она чувствовала себя так, словно лежала обнаженная на горячем камне, подставляя тело жгучим прикосновениям солнечных лучей.

Ласковые отблески пламени плясали на их лицах, и Клер казалось, что она находится в какой-то волшебной стране, где время остановилось. Желание все больше разгоралось, становясь непреодолимым, – дыхание Клер участилось, у нее слегка закружилась голова. Она ощущала нежный, какой-то молочный запах тела Дэвида, теплый запах шерсти от его свитера. Она почувствовала, что еще немного – и она просто не выдержит.

Однако в полночь Дэвид нежно поцеловал ее и вскоре после этого ушел, выразив надежду, что дороги не слишком завалены снегом.

Разочарованная Клер ломала себе голову, пытаясь понять, в чем дело. В конце концов, она не приглашала Дэвида к себе, он пришел сам. Почему же тогда он не захотел остаться?

Разумеется, она не позволила бы ему этого.

Среда, 11 января 1967 года

– Так что у тебя ко мне такого частного и срочного, что об этом нельзя было поговорить по телефону?