— Украл? Он вскрыл мой сейф!

— Сейф? В вашем кабинете? — Хансен действительно был ошеломлён. Так вот кто был вторым заказчиком у Макса из казино! Вот для кого был сделан второй ключ!

— Тогда нам повезло… — сказал Хансен сквозь зубы.

— Повезло? — коротко рассмеялся Коллинз. Он был вновь самим собой. — Горячие материалы я держу в холодном месте!

Полковник нажал на сигнал, и Коллинз быстро пошёл к воротам.

— Останетесь охранять фирму! — крикнул Коллинз на прощание, и машина тронулась с места.

Так Хансен и запертый в подвале Франтишек остались единственными обитателями виллы в ту ночь. Пегги жила в городе, где у неё была комнатка, и только иногда, когда была срочная работа, ночевала в здании. Дверь в кабинет Коллинза так и осталась открытой. Даже свет в комнате забыли погасить. Хансен вышел в вестибюль и тщательно запер входную дверь. Потом вернулся в кабинет Коллинза, подошёл к сейфу. Майор второпях забыл изменить шифр, и Хансен бесшумно отворил первую дверь сейфа. Достал второй ключ и так же легко открыл вторую дверь. Что и говорить Макс оказался большим специалистом. Хансен сперва осмотрел сваленные как попало бумаги потом начал осторожно перебирать их. Он обыскал весь сейф, но того, что он искал, там не было. Тщательно запер сейф и с минуту постоял перед ним в глубокой задумчивости. Либо папка со зловещим штампом «Совершенно секретно» находится в руках Коллинза и он забрал её с собой, либо… либо в доме есть второй сейф. Взял папку с собой? Нет! Его портфель лежит на письменном столе. Значит, в комнате Коллинза есть ещё один сейф.

Хансен погасил свет и подошёл к окну, из которого был виден весь сад. Коллинз, выбежав из своего домика, имел явно вид человека, у которого гора с плеч свалилась. Хансен припомнил фразу, сказанную ему майором, когда они встретились на садовой дорожке: «Повезло? Горячие материалы я держу в холодном месте!» Вот оно — слово!.. Тут что-то есть…

Хансен прошёл к садовому домику, где была комната Коллинза. Вот койка Франтишка. Он, видно, дремал одетым на койке, так как всё было в беспорядке. Полуголые танцовщицы улыбались Хансену со стены. Ручные гранаты со слезоточивым газом лежали аккуратно на полочке в головах койки. Рядом висел автомат Франтишка. Дверь в комнату Коллинза была заперта, но Хансен вспомнил про маленькое окошко, выходящее в сторону главного здания фирмы. Как-то Хансен здесь застукал Франтишка, когда тот, вооружась простым четырёхгранным ключом, открыл окно в комнату Коллинза и насосался там всяких напитков, принадлежавших шефу. Тогда Хансен ограничился нагоняем. Скажи он Коллинзу, что Франтишек лазил к нему в комнату, и майор тотчас же решил бы, что имеет дело с грандиозным предательством.

Хансен улыбнулся, когда на полочке с гранатами обнаружил четырёхгранный ключ. Минуту спустя он уже стоял в комнате Коллинза.

Он осмотрел комнату, не зажигая света. Через окно, выходящее в сад, лился яркий лунный свет, вполне достаточный, чтобы различить отдельные предметы в комнате.

Хансен хорошо знал эту комнату. Ни ночной столик, ни кровать, ни открытый гардероб не привлекли его внимания. В нише за кроватью стоял холодильник, который сообщал неожиданный оттенок роскоши этой скудно обставленной комнате. Хансен стал на колени перед холодильником и пошарил рукой по полу. Провода вообще не было! Хансен тихонько свистнул сквозь зубы.

Попробовал сдвинуть холодильник с места. Он оказался слишком тяжёлым для этого, будто эмалированный ящик налили свинцом.

Хансен был вполне удовлетворён. Он вылез из окна и вышел в сад. Неожиданно донёсся звук автомобиля. У ворот остановилась машина полковника, и из неё выпрыгнул Коллинз. Хансен увидел, что, помимо Шукка и полковника, в машине находились ещё два парня из его личной охраны. Рокк сидел рядом с Шукком на заднем сиденье. Шукк опустил голову, его закованные руки лежали на коленях.

— Я вас ещё увижу? — спросил Коллинз, наклоняясь к окну машины.

— Я еду сейчас во Франкфурт, — ответил Рокк — С отчётом. У доктора будут ещё кое-какие дела в лагере. Завтра вы его захватите по пути.

Майор головой указал на Шукка.

— А что вы сделаете с ним?

— Я? — удивлённо спросил полковник. — Ничего. О нём позаботятся люди Гелена. — Он тронул шофёра за плечо.

— Давай побыстрей! Скоро рассвет…

Майор поднял руку, будто хотел послать уезжающим привет, но, спохватившись, быстро опустил её и направился к воротам.

Хансен открыл перед ним калитку.

Тяжёлый автомобиль пронёсся километров двадцать по шоссе, потом завернул к отдельно стоящей дачке и медленно покатил по узкой лесной дороге. Небо на глазах сменяло окраску. Наступал день. Лица сидящих в автомобиле теперь были ясно видны. Серые лица невыспавшихся людей.

На широкой просеке Рокк остановил машину и приказал выйти своим молчаливым помощникам.

— А вы, доктор, езжайте дальше. Вы же знаете приговор… — Полковник высунулся в окно, крикнул парням: — Здесь будете ждать! Через десять минут мы вернёмся.

Доктор сел за руль. Дал газ и тут же включил радио на полную мощность. Диктор американской радиостанции вёл передачу для солдат оккупационной армии.

«Хеллоу, ребята! Выпьем-ка нашего доброго старого виски. Сегодня день получки, ребята. Итс пэй-дэй…»

«Итс пэй-дэй… День расплаты!!!» — пронеслось в голове у Шукка, и он весь сжался в своём углу. Смертельный страх сломил его окончательно. Да разве Рокк будет церемониться с агентом, совершившим предательство? Но, может быть, обойдётся! Ведь он во всём сознался, он полностью во всём сознался! Нет, это вряд ли поможет. Молчаливые деревья вокруг, затянутая туманом безлюдная дорога через лес — вся эта странная местность… Нет, его положение безнадёжно. Это его последние часы. Шукк сжал закованные руки. В горле что-то забулькало.

Полковник Рокк сделал доктору знак.

— Вот сюда, в эту просеку, и погасите фары.

Доктор выключил свет. Подпрыгивая на кочках, машина плыла сквозь серую вату утреннего тумана. А проклятая каркающая мелодия назойливо лезла в уши:

Машина сильно подпрыгнула на толстых корнях какой-то старой сосны, и доктор зло проворчал:

— Темно, как в медвежьем брюхе!

От толчка полковник соскользнул со своего места его рука прикоснулась к бедру Шукка. Это прикосновение пробудило слабую надежду в груди Шукка. В нём, этом случайном движении, было что-то человечное. Шукк повернул к полковнику мёртвенно-бледное лицо.

— Полковник, что вы хотите сделать со мной?

Рокк даже не взглянул на него.

— А вы угадайте! — предложил он, и его голос прозвучал как-то наставительно, даже педантично.

Больше, чем всё, что произошло за последние несколько часов, испугал Шукка этот голос. Да, всё было бесполезно. У него нет ни единого шанса.

— Дайте мне убежать, прошу вас! Я сделаю для вас ещё очень много, я готов ко всему! Дайте мне самую грязную работу! — стонал Шукк.

Доктор злобно покачал головой.

— Шут ап! — крикнул он по-английски. — Закрой свою пасть, скотина!

— Это же просто невозможно, — стонал Шукк. — Это просто какое-то сумасшествие! Доктор, полковник, ведь я уже девять лет с вами… Для вас… Ведь я ещё при Гиммлере работал против красных, у меня есть заслуги!

Рокк процедил сквозь зубы, не отрывая взгляд от окна, не повернув головы:

— Вы передавали наш материал организации Гелена. Пусть решают люди Гелена. А как они решат, ни вы не знаете, ни я.

— Они же меня заставили! — хрипло закричал Шукк. — Я отказывался, я не хотел. И у меня из этого же ничего не вышло! Полковник… в конце концов мы же союзники!

Доктор убрал газ, и машина медленно покатилась по просеке. Шукк всё продолжал кричать, и доктор, повернувшись к нему, спросил:

— Ты что, хочешь довести себя до паралича?

— Дайте мне шанс! — повторял Шукк. — Дайте мне шанс!