– Да что слышали? – От негромкого ее смеха у Джейка по спине пробежали мурашки.

– Что двое могут поесть так же дешево, как и один.

– Я в этом очень и очень сомневаюсь.

Прежде чем внезапная робость сковала ему язык, Джейк ухватился за ее слова:

– Вот как, тогда почему бы мне не захватить пару отбивных, не похитить из вашей корзинки пару пакетов картошки и не пригласить вас к себе – проверим теорию на деле.

Он увидел, как ее кривоватые зубы впились в розовую мякоть верхней губы, как две складочки залегли между бровями, и с трудом удержал желание разгладить эти складочки пальцами.

– Да, но у меня здесь полно скоропортящихся продуктов, – она указала на корзинку. Джейк послушно взглянул на пакеты, которые клерк выложил на ленту конвейера. Мороженое. Говяжий фарш. Молоко. Печенье. Кукурузные хлопья.

Печенье? Кукурузные хлопья? Пакет яблочного сока?

Вдобавок ко всему еще и упаковка флинстоунских витаминов… Тревожные колокольчики вдруг зазвенели в его голове. Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Подавшись назад, он врезался в тележку, в которой сидел ребенок, и забормотал извинения, не отводя глаз от детских лакомств из корзинки Либби, словно они внезапно пустили зеленые побеги.

– О, я вдруг вспомнил кое-что, – промямлил он. – Я… да… у меня засорилась раковина.

– Мне приходилось прочищать раковины.

– Вот как… да… мне надо поскорей вернуться… А ужин… думаю, как-нибудь в следующий раз.

– А может, поедем тогда ко мне? С раковиной у меня все в порядке. Сегодня вечером я собиралась делать спагетти, и знаете, я всегда готовлю столько, что хватит на целый взвод.

– Спасибо, но я вряд ли смогу. О, вы поглядите только… Забыл купить молоко. Извините, Либби, прошу прощения, леди.

Точно загнанный зверь, он выскочил из очереди, бросив свою тележку посреди прохода; Либби и какая-то незнакомая женщина с недоумением провожали его глазами. Нырнув за пирамиду консервированных ананасов, он скрылся в дальнем углу магазина и наклонился над мясным прилавком. Глаза его были закрыты, но он с болезненной ясностью видел голубую пластмассовую бутылку, разрисованную желтыми кроликами, лужицу молока и плавающие в ней хлопья. Лицо его исказилось, когда детский голос вдруг произнес: «Папа, а почему, когда разливаешь молоко, оно всегда голубое?»

– Джейк! Джейк, что случилось?

Глубоко вздохнув, он открыл глаза и взглянул на маленькую, чуть огрубевшую руку, легшую на его рукав.

– Ничего, Либби. Со мной все в порядке. Просто я забыл взять…

Нет! Хватит изворачиваться! Если мужчина дошел до того, что врет на каждом шагу, значит, пора кончать.

– Джейк, но почему бы вам не поехать ко мне? Посмотрите новости, а я пока приготовлю соус – честно говоря, я пользуюсь бутылочным, но добавляю туда много всякой всячины. Получается неплохо.

– Либби, детка, не сомневаюсь, что это вкусно, и очень мило с вашей стороны пригласить меня, но как-нибудь в другой раз. День выдался тяжелый, пришлось много суетиться. Вы понимаете…

Взгляд ее говорил, что она понимает. Очень хорошо понимает. Джейк видел, как она отвернулась, и движение подбородка – упрямого, изящного, точеного подбородка – выразило то, о чем гордость заставляла ее промолчать.

Проклятие, он ее обидел. Только этого не хватало. Что бы с ним ни творилось, меньше всего он хотел обидеть ее.

Скрестив руки, он прислонился к холодному металлическому краю прилавка и долго стоял так, преграждая доступ к свиным отбивным, пока какая-то женщина, нацелившаяся на два куска вырезки, не обругала его.

Когда Джейк вышел из магазина, Либби и след простыл. Он выехал на шоссе и неожиданно для себя повернул в противоположном направлении. Теперь он, по крайней мере, обязан перед ней извиниться.

Глава четвертая

Джейк не стал терять время на то, чтобы понять, чего же он, собственно, хочет. Между ним и Либби что-то возникло. Хотел он этого или нет. Однажды в его толстые рабочие перчатки попал крошечный осколок стали. Извлечь его не удалось даже с помощью магнита, и он все время царапал палец и доводил Джейка до бешенства. Чтобы покончить с этим осколком, пришлось, в конце концов, выбросить новехонькие перчатки из конской кожи.

С этой историей надо было покончить прямо там, в супермаркете. Бог свидетель, у него нет никаких причин за ней бегать. Никаких разумных причин. Но он больше не подчиняется разуму. Им управляет стихия. Инстинкты берут свое.

Вскоре Джейк притормозил рядом с микроавтобусом Либби; она как раз выгружала сумки. Не улыбаясь, с какой-то настороженностью во взгляде она ждала, пока он выйдет из машины. Потом, нагнувшись к задней дверце, вытащила еще одну сумку. Как раз в этой сумке сверху лежали детские кукурузные хлопья. Ничего, как-нибудь переживем, решил Джейк.

Ну, разумеется. В супермаркете он уже показал, как здорово держит себя в руках. Одного взгляда на ее покупки оказалось достаточно, чтобы впасть в истерику.

– Привет еще раз! Что, передумали? – спросила она.

Джейк торопливо пытался изобрести для своего появления какой-нибудь правдоподобный предлог, вроде того, что он заметил спущенную шину или нелады с клапаном. Еще ничего не потеряно.

Нет, потеряно. Может, все было потеряно в тот момент, когда он впервые увидел ее.

И тут его осенило. Тот, первый раз… Это случилось не на вечере встречи, это случилось… Ну конечно, в Релифе! Семь или восемь лет назад. Благотворительный вечер или что-то в этом духе. Джейк взял у Либби сумку. Память его медленно продиралась сквозь обломки прошлого.

– На вас было черное бархатное платье с большим кружевным воротником, и вы сидели за одним столиком с Чарли Элдерхолтом и Портерами.

Портер! Так ведь ее зовут Либби Портер!

Джейк содрогнулся от собственной глупости. Два инженерных диплома, а сообразительности – как у мяча для пинг-понга.

– Джейк, вы хорошо себя чувствуете? Пойдемте, посидите в кухне, а я быстренько разгружу всю эту дребедень и приготовлю нам по чашечке кофе.

Она опять нагнулась, вытаскивая из машины сумки; почему же он раньше не догадался, кто она, думал Джейк. Почему он не убрался отсюда к дьяволу, пока не поздно? Почему он больше не управляет собой и мотается туда-сюда, как пятидолларовый чертик на ниточке?

Чем только она его взяла? Строго говоря, бедра у нее слишком широки для такой тонкой талии, надменный подбородок плохо сочетается с лебединой шеей, что же касается улыбки…

Ну, хорошо, пусть у нее удивительная улыбка, но, кроме улыбки, что такого особенного в Либби Портер? Да таких, как она, у него может быть навалом!

Тут Либби извлекла, наконец, последнюю сумку и кивком пригласила его в дом.

– В магазине вы выглядели ужасно. Я даже испугалась оставлять вас одного. А теперь вам лучше?

Она принялась искать ключи.

– Мигрень, – пробурчал Джейк, подумав, что превращается в хронического лжеца. – Раньше со мной такое частенько случалось. Последний год, правда, Бог миловал.

По крайней мере, в этом он не солгал.

Джейк все еще сам не мог взять в толк, зачем он здесь. Ну ладно, его к ней тянет, не так, впрочем, и сильно. Как заноза в перчатке, она все время причиняла ему беспокойство, нечто вроде зуда. Но лишь до того, как выяснилось, что у нее есть ребенок. До того, как он вспомнил, что несколько лет назад уже видел ее, брюхатую, как гороховый стручок. Связаться с женщиной, у которой есть ребенок – нет уж, это не для него.

На кухонном столе лежали книжки-раскраски, из-под холодильника выглядывала пара игрушечных грузовиков, на полу валялись разноцветные кубики от конструктора. У Джонни таких было множество. Джейк вечно наступал на эти кубики босыми ногами и грозился спрятать их навсегда, если только Джонни, наигравшись, не будет убирать их на место.

– Джейк, может, вы пока… – начала Либби, и тут Джейк не выдержал.

– У вас ребенок, – ровным, бесцветным голосом произнес он.