Аналогичные процессы происходили и на Севере: в начале IX века в Дании под руководством Годфреда — одного из племенных вождей, в конце того же века в Норвегии во времена правления «короля племени» Харальда Косматого, в X веке — в Швеции. О Финляндии умолчим, потому что свое государство она получила в XX веке из рук Советской власти.

Мы говорили о Западной и Северной Европе, находившейся под юрисдикцией Папы Римского, исповедовавшего принцип насильственного насаждения учения Христа. Иначе вела себя Восточная церковь. Свое влияние на соседние славянские народы она тоже распространяла через религию, но не наскоком, не «огнем и мечом», а исподволь: переводом Священного Писания на славянские языки, воспитанием в духе Православия «национальных кадров» (Кирилл и Мефодий), которым было проще вести миссионерскую деятельность среди своих соотечественников. В результате и Болгария, и Моравия приняли крещение в 862 году или около этого. Небезынтересна судьба и польских (ляшских) племен, обретших свою великокняжескую династию Пястов двумя годами раньше. Так что Русь напрасно пытаются выставить такой дремучей и отсталой. Разница в десять-двадцать лет при решении вопросов государственного самоопределения и государственного строительства — срок мизерный, следовательно, стесняться, а тем более посыпать голову пеплом в приступе самоуничижения нам вряд ли стоит.

Глава 2

Призвание варягов, их первые шаги. Образование Киевской Руси. Примучивание соседних племен. Дружины. Общины. Социальное расслоение. Дань. Остатки древнего народоправства

Ну и что же Рюрик со своими варягами? Как объяснить их появление в 862 году на Руси: как летописное «призвание» на княжение или как вражескую интервенцию? Как вступление в наследство или как историческую фальсификацию? Наворочено вокруг этого много всяких гипотез, и каждый интерпретатор приводит массу убедительных доказательств в пользу своей версии. Но, может быть, нам следует отказаться от тщетных попыток установить родословную Рюрика и как-то этнически идентифицировать варягов, ибо это практически ничего не дает? То, что они не славяне, ясно как божий день; о том, что приняты были не с распростертыми объятьями, свидетельствуют народные волнения новгородцев, выразившиеся в неоднократных восстаниях и уходах в другие земли. Да и можно ли серьезно относиться к летописным словам «приходите княжить и владеть нами», если в Новгород варягов изначально даже не пустили, а отвели им земли (или они сами их захватили) на караванных путях из «варяг в греки» и «из варяг в хазары», на окраинах земли Новгородской, а именно: в истоке Волхова в земле Корел, на Белоозере у веси и в Изборске подле Чудского озера у кривичей? Если вам это ничего не напоминает, то мне напоминает греческую колонизацию побережья Черного моря в еще дохристианские времена и турецкую попытку запереть устья русских рек, впадающих в Азовское и Черное моря, в Средние века. Или мы их приглашали тоже?.. На мой взгляд, единственно, на что могли согласиться новгородцы, приглашавшие варягов, так это на их роль в качестве наемных пограничных застав, расположенных друг от друга на сотни километров по прямой. Другое дело, как они воспользовались этим приглашением, удовлетворились ли охранными функциями или возжелали «судить по праву и рядить по ряду»? Ответ на этот вопрос отчасти дают последующие действия варягов, выразившиеся в размещении гарнизонов в землях мери (г. Ростов), муромы (г. Муром) и в дальнейшем их укоренении в землях кривичей (г. Полоцк). Хоть Нестор и говорит, что это было сделано с согласия Новгорода, но следующий шаг «приглашенных» — строительство «альтернативного» Новгорода на другом берегу Волхова свидетельствует как раз об обратном. Обратите внимание: «На другом берегу Волхова». Значит, в Новгород Рюрика опять не пустили? Или он опасался за свою безопасность? Что же получается? Получается, что, перекрыв все караванные пути, ведущие в Новгород, Рюрик, по существу, берет его в торговую блокаду, и не только в торговую, а затем вступает в центр этой земли и диктует ее жителям свои условия раздела доходов от транзита товаров. Денег за пограничную службу ему явно стало мало. И не поэтому ли поднял восстание Вадим Храбрый?

Кто-то может, конечно, и не согласиться с такой трактовкой исторических событий, но даже если я и переборщил и варягов на самом деле приглашали, то уж с тем, что Русь тогда была великой, никто не поспорит. Какое европейское государство могло похвастать таким жизненным пространством? А коли этими землями действительно распоряжался Новгород, то как можно утверждать, что такая держава никем не управлялась? Абсурд!

Ну, хорошо: так или иначе, но варяги получили власть над Новгородской землей. В этой связи естественен вопрос: а что изменилось в организации власти с их приходом? Смогли ли они разрушить старый уклад и установить новый? Скупые летописные источники не дают прямого ответа, но хронологическая череда событий, отраженная в них, все же позволяет сделать кое-какие предположения и даже выводы. Так вот. После закладки альтернативного Новгорода Рюрик как опытный завоеватель предпринимает еще один стратегически правильный шаг. Он посылает в пригороды Новгорода (так назывались города, подчиненные Новгороду) дружинников, которые, по примеру своего предводителя, начинают ставить там что-то наподобие крепостей для размещения оккупационного «ограниченного контингента», что должно было обеспечить максимальный контроль за положением дел на завоеванной земле и облегчить установление «нового порядка», смысл которого заключался в получении максимальной дани. Последовали новые народные волнения и массовый исход населения в другие земли. Не смог Рюрик и разогнать новгородское вече по причине вековой привязанности жителей города именно к такому образу правления. Тем не менее в Новгороде он закрепился достаточно прочно.

Олег, пришедший на смену Рюрику, также ничего не смог сделать с новгородцами, правда, привлек в свое ополчение часть местного населения, с которым в 882 году отправился на дальнейшее покорение земли Русской. Надо полагать, Олега стесняли рамки договора с новгородским вечем, ему хотелось большей свободы действий, большей добычи. Даже подчинив себе Смоленск и Любеч, он не достиг ожидаемого полновластия, так как города эти не завоевал — они сами признали его старшинство на определенных условиях, в число которых, видимо, входило сохранение прежних порядков и власти прежних князей. Летописи ничего не говорят о дани и ее размере, из чего можно предположить, что дани пока могло и не быть. Вероятно, это была своеобразная затравка для других русских земель и Олег на первых порах довольствовался дарами и сборами с торгов.

По сравнению с 862 годом мы как-то незаслуженно забываем год 882-й. А ведь это год, когда Олег без боя занял Киев, год, когда образовалась Киевская Русь — объединенное государство ильменских славян, чуди, веси, кривичей, полян. Если Рюрик с Новгородской землей поступил как заправский преступный авторитет времен «перестройки»: его попросили покараулить имущество, а он взял да и присвоил его, — то Олег, по аналогии с событиями конца XX века, выступает уже в роли «беспредельщика», вершащего передел сфер влияния. Или кто-то думает, что Олег имел благородную цель создания восточно-славянского государства в интересах его народонаселения? Ой ли! Сев в Киеве на правах победителя и почувствовав за собой силу объединенных городов, он не только перенацеливал на себя все доходы, причитающиеся ему как киевскому князю, но и установил новую, повышенную дань с ильменских славян, кривичей и мери, в городах которых стояли варяжские гарнизоны с посадниками, а также особую дань за свободную торговлю по Днепру, с чем племена, зависимые от торгового пути «из варяг в греки», вынуждены были смириться.

Овладение Днепром, захват Киева, установление новых даннических отношений с северными областями — все это свидетельствовало о небывалом успехе новой власти. А запах добычи, как известно, всегда привлекал к себе «солдат удачи», желающих принять участие в ее дележе. Поэтому на следующий год после восшествия Олега на киевский стол его обновленная варяжская дружина «примучивает» давнего противника киевских полян — древлян и заставляет их платить «по черной кунице с жилья». Через год варяги без особого труда входят в северские земли и убеждают северян платить дань не хазарам, а Олегу. А еще через год на этих же условиях под власть киевского князя переходят и радимичи. Сложнее было с тиверцами, хорватами, дулебами, которые сопротивлялись, как говорят летописи, более двадцати лет, но и они в конце концов были обложены данью.