В это время Нарком обороны и начальник Генштаба приглашались И. В. Сталиным по четыре-семь раз ежемесячно. На этих встречах уточнялись и обсуждались вопросы оперативного и мобилизационного плана, повышения боеготовности войск западных приграничных округов, скрытого отмобилизовывания войск, выдвижения и развертывания Второго стратегического эшелона и резервов. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков настаивали на заблаговременном приведении войск в боевую готовность. Проблема в данном случае заключалась в том, что, согласно концепции «особо угрожаемого военного периода», отдать такой приказ могло только правительство СССР, но в условиях, когда вся реальная власть сосредоточилась в руках политического руководства, право приказывать фактически перешло лично к И. В. Сталину.

К сожалению, все попытки повысить боеготовность войск встречали резкий отпор со стороны И. В. Сталина, а также В. М. Молотова, который, как правило, всегда присутствовал при обсуждении военных вопросов. Наконец, 24 мая 1941 года, в кремлевском кабинете Генсека, ставшего к тому времени и главой правительства, состоялось совершенно секретное совещание, обсудившее задачи западных приграничных округов, вытекающие из оперативного плана войны и сложившейся стратегической обстановки.[12] Информацию о нем я обнаружил в архиве Президента РФ в 1993 году.

Совещание это прошло как бы мимо внимания и наших, и зарубежных историков. А ведь именно на нем уточнялись вопросы, связанные с последним оперативным планом войны по состоянию на 15 мая 1941 года. Название этого плана — «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками».[13] Важность его трудно переоценить, поскольку именно с ним мы вступили в Великую Отечественную войну. Читатель может ознакомиться с этим планом (он помещен мною в Приложениях к этой книге) и самостоятельно сделать вывод, можно ли называть СССР агрессором.

Итак, на майском совещании присутствовали два члена Политбюро — И. В. Сталин и В. М. Молотов. Приведу список остальных его участников:

С. К. Тимошенко, Маршал Советского Союза, Нарком обороны СССР;

Г. К. Жуков, генерал армии, начальник Генштаба;

Н. Ф. Ватутин, генерал-лейтенант, первый заместитель начальника Генштаба;

П. Ф. Жигарев, генерал-лейтенант авиации, начальник Главного управления ВВС;

Д. Г. Павлов, генерал армии, командующий войсками ЗапОВО;

А. Я. Фоминых, корпусной комиссар, член ВС ЗапОВО;

Ф. И. Кузнецов, генерал-полковник, командующий войсками ПрибВО;

П. А. Диброва корпусной комиссар, член ВС ПрибВО;

М. М. Попов, генерал-лейтенант, командующий войсками ЛенВО;

Н. Н. Клементьев, корпусной комиссар, член ВС ЛенВО;

Я. Т. Черевиченко, генерал-полковник, командующий войсками ОдВО;

А. Ф. Колобяков, корпусной комиссар, член ВС ОдВО;

М. П. Кирпонос, генерал-полковник, командующий войсками КОВО;

Н. Н. Вашугин, корпусной комиссар, член ВС КОВО;

И. И. Копец, генерал-майор авиации, командующий ВВС ЗапОВО;

А. П. Ионов, генерал-майор авиации, командующий ВВС ПрибВО;

А. А. Новиков, генерал-майор авиации, командующий ВВС ЛенВО;

Е. С. Птухин, генерал-лейтенант авиации, командующий ВВС КОВО;

Ф. Г. Мичугин, генерал-майор авиации, командующий ВВС ОдВО.

Именно эти люди оказывали непосредственное влияние на ход событий. Начиная с майского совещания и до самого нападения Германии на СССР Нарком обороны и начальник Генштаба бывали у И. В. Сталина каждые трое суток. К сожалению, подобная интенсивность контактов не дала должного практического выхода. И. В. Сталин фактически отказался санкционировать предварительное развертывание войск вдоль западных границ СССР, почему мы отстали от противника в приготовлениях к войне практически на месяц. Последний «мирный» визит военных руководителей к И. В. Сталину состоялся в 20 часов 15 минут 21 июня 1941 года в связи с получением новых данных от перебежчиков о начале войны утром 22 июня. Им с большим трудом удалось уговорить И. В. Сталина утвердить директиву № 1 о приведении войск западных приграничных округов в боевую готовность, правда, с существенными ограничениями (см. Приложение № 4).

В спешке забыли включить в директиву задачи Военно-Морскому Флоту. Этот грубейший промах еще раз показывает, какие серьезные упущения существовали перед войной в управлении войсками, а также говорит о неизменном пренебрежении И. В. Сталина делами ВМФ. В результате нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов собственным решением, исходя из известной ему оперативной обстановки, перевел флот в оперативную готовность № 2, фактически подготовив его к любым неожиданностям.

Глава 2

Боевая и мобилизационная готовность Вооруженных Сил СССР

Одной из важнейших функций Генерального штаба была разработка мобилизационных планов. Помня о том, что все глубоко продуманные оперативные планы могут оказаться бесплодными, если не будут подкреплены людскими и материально-техническими ресурсами, Генштаб упорно работал над совершенствованием мобилизационной готовности.

Разработанный Генштабом мобилизационный план на 1938–1939 годы от 29 ноября 1937 года (МП-22) предусматривал развертывание:

стрелковых дивизий — 170;

кавалерийских дивизий — 29;

танковых бригад — 31 (27 лтбр и 4 ттбр);

корпусных артиллерийских полков — 57;

артиллерийских полков резерва Главного Командования (РГК)-43;

орудий — 15218;

танков — 15613;

автомобилей — 305780.

Кроме того, предусматривались формирования второй очереди:

стрелковых дивизий — 30;

артиллерийских полков РГК. 4;

авиабригад — 80.

Численность отмобилизованной РККА устанавливалась в 6503500, а по мирному времени на 1 января 1939 года — в 1665790 человек.[14]

Планом развития и реорганизации РККА на 1938–1942 годы предусматривалось, что из двадцати легких танковых бригад будут выведены восемь, состоящих из танков БТ. Их предстояло свести в четыре танковых корпуса. Остальные шесть бригад БТ и столько же бригад Т-26 оставались отдельными. Дополнительно к трем имеющимся мсбр предусматривалось формирование еще одной мотострелковой бригады, чтобы в последующем передать в каждый тк по одной бригаде.[15]

Разработанный и утвержденный мобплан (с утверждающими подписями И. В. Сталина — красным цветом, В. М. Молотова — простым карандашом, Л. М. Кагановича и К. Е. Ворошилова — синим цветом) предусматривал дальнейший рост стрелковых войск в 1,7 раза, а также значительный рост количества тяжелых танковых бригад; вместо существующих четырех их предусматривалось иметь девять.[16]

Увеличивалось количество корпусных артиллерийских полков. Количество орудий и танков увеличивалось примерно на 50 %. Существенно менялась структура ВВС, которая предусматривала в боевом составе 155 авиабригад.

Следует заметить, что существенного качественного преобразования ни план развития и реорганизации Красной Армии на 1938–1942 годы, ни мобплан на 1938–1939 год не предусматривали. Указанный выше мобплан до второй половины 1940 года не уточнялся, хотя в этом имелась прямая необходимость в связи с изменением территории Советского Союза, а также совершенствованием организационной структуры и перевооружением Красной Армии и ВМФ. Все это привело к резкому снижению мобилизационной готовности всех Вооруженных Сил.

Об этом свидетельствуют акты передачи Народного комиссариата обороны К. Е. Ворошиловым и Генерального штаба Б. М. Шапошниковым. В акте передачи Наркомата обороны Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко в 1940 году указывалось: