А. М. Василевский, наиболее часто встречавшийся со Сталиным (официально в Кремле 200 раз, не считая переговоров по телефону), вспоминал:
«И. В. Сталин обладал не только природным умом, но и удивительно большими познаниями. Его способность аналитически мыслить приходилось наблюдать во время заседаний Политбюро, ГКО и постоянной работы в Ставке. Его заключения являлись немногословными, но глубокими по содержанию и, как правило, ложились в основу постановлений, директив и приказов».[109]
Александр Михайлович высказывался о противоречивости его характера так:
«Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно, особенно в первый период войны. Он оставался в моей памяти суровым волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным личного обаяния».[110]
И далее А. М. Василевский добавлял:
«По моему глубокому убеждению, И. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми усилиями страны».[111]
У Сталина была удивительная память. Он знал не только командующих войсками фронтов и армий, но и командиров корпусов, а также дивизий. Во время всей войны он хорошо помнил состав и дислокацию резервов. Поэтому Б. М. Шапошников, выезжая на доклад в Ставку, всегда имел на каждое число состав фронтов, округов и стратегических резервов, чтобы быть в курсе дела. В своей рабочей тетради он четко записывал указания Верховного, кому (фронты) какие силы и средства передать. Сроки исполнения обязательно брал на контроль.[112]
Об этом вспоминал и А. М. Василевский:
Когда во время личного доклада Сталин установил, «что я в результате напряженной работы чрезмерно переутомился», он тут же отправил [меня] в ночь в санаторий «Архангельское», чтобы за ночь хорошо поспать. «К нашему приезду был готов ужин, но не успел я сесть за стол, как Сталин позвал меня к телефону. Он попросил меня напомнить, где находится Иваново-Вознесенская ополченческая дивизия. «Я что-то забыл», — добавил он. Я не жаловался в те времена на свою память, но замешкался — дивизия передислоцировалась и я не смог сразу назвать точно место ее нахождения на данный момент. Сталин немного подождал, а потом говорит: «Ладно, не надо, я вспомнил».[113]
Такая феноменальная память позволяла ему обходиться без постоянных справок. Он хорошо знал и помнил обстановку на фронтах до дивизии включительно, а иногда и до полка, знал многих военнослужащих, их положительные стороны и недостатки.
А вот что писал Г. К. Жуков о знаниях И. В. Сталина:
«Читал много и был хорошо осведомленным человеком в самых разнообразных областях знаний. Поразительная работоспособность, умение быстро схватывать суть дела позволяли ему просматривать и усваивать за день такое количество самого различного материала, которое под силу только самому незаурядному человеку».[114]
Документы личного архива И. В. Сталина, а также мемуары многих его соратников показывают компетентность Верховного во многих областях, особенно военных. Он мог на равных обсуждать различные проблемы с наркомами оборонной промышленности Малышевым, Устиновым, Шахуриным, Ванниковым. Мог компетентно говорить о проблемах с командующими родами войск — маршалом бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, Главным маршалом авиации А. А. Новиковым, начальником ГАУ генерал-полковником Н. Д. Яковлевым, а также Генеральными конструкторами авиации А. С. Яковлевым, А. И. Микояном, С. А. Лавочкиным, А. Н. Туполевым, конструкторами артиллерии В. Г. Грабиным, стрелкового оружия Б. Г. Шпитальным, В. А. Дегтяревым, Г. С. Шпагиным и другими.
«И. Сталин в годы войны выполнял пять (здесь явное недоразумение, мы знаем, что Верховный в это время занимал шесть высших постов в государстве — Ю. Г.) обязанностей и работал напряженно по 15–16 часов в сутки. Работа в Ставке была физически очень тяжелой, каждый трудился в меру своих сил и возможностей. Все равнялись на Сталина, а он, несмотря на свой возраст, был неутомим, активен и, когда кончилась война, он как-то сразу постарел, стал менее подвижен, еще более молчалив и задумчив».[115]
«Однако было бы неверным рассматривать Сталина лишь с одной точки зрения. Прямо скажу, что характер у него был на редкость нелегкий, вспыльчивый, непостоянный. Сталин трудно сходился с человеком, долго присматривался к нему… Если Сталин был чем-то недоволен, а в войну, особенно в ее начале, поводов для этого имелось много, то мог резко и несправедливо отругать.» Но в ходе войны он стал сдержаннее, спокойнее, даже когда на фронте случалось что-то неладное. «Встречаться с ним стало проще, чем ранее».
В 1944 году при обсуждении взаимодействия 4-го Украинского фронта и войск Отдельной Приморской армии, когда А. М. Василевский встретился с представителем Ставки К. Е. Ворошиловым, Климент Ефремович о Сталине сказал:
«Раньше Сталин был не таким, наверное, война научила его многому. Он, видимо, понял, что может ошибаться и его решения не всегда могут быть самыми лучшими…».[116]
Маршал Г. К. Жуков уже известен нам тем, что был первым человеком, осмелившимся резко возражать И. В. Сталину после страшного 1937 года. Произошло это еще до Ельнинской операции, когда Георгий Константинович потерял пост начальника Генштаба, что его, разумеется, сильно обидело. Вспоминал он об этом эпизоде с нескрываемой горечью:
«Человек разносторонний и талантливый, И. Сталин не был ровным. Он обладал сильной волей, характером скрытным и порывистым. Обычно спокойный и рассудительный, временами он впадал в острое раздражение. Тогда ему изменяла объективность, он резко менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым, жестким».[117]
В быту И. В. Сталин отличался простотой, чуждостью роскоши и расточительству. Это отмечали все его приближенные. Общаться с родственниками у него не было ни времени, ни, вероятно, желания. Его дочь и сын вместе с ним не жили. За всю войну Светлана была в Кремлевском кабинете Верховного всего два раза, причем, каждый раз отец уделял ей не более тридцати минут. Что касается сына Василия, то он бывал на приемах в Кремле вместе с руководством ВВС по чисто служебным вопросам.
По отношению к сыновьям И. В. Сталин был очень суров. Однажды в архиве мне попался приказ от 26 мая 1943 года за подписью И. В. Сталина о снятии с должности командира авиационного полка В. И. Сталина с крайне резкой формулировкой: за пьянство и разгул. Этим приказом Верховный преподал хороший урок нынешним и будущим политикам Российского государства, как нужно быть по-настоящему объективным. Старшего сына Якова, попавшего в немецкий плен еще летом 1941 года, он отказался обменивать на генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса, бросив услужливой толпе придворных: «Я солдат на маршалов не меняю!» И. В. Сталин практически не уделял внимания своей матери, встречался с ней крайне редко и неохотно.
Наверное, особенно во втором и последнем случаях, мы вправе еще раз сказать о жестокости и душевной черствости И. В. Сталина. А может быть, и не вправе. Чужая душа, особенно если это тщательно спрятанная от посторонних глаз душа железного диктатора, — потемки. Ну так не будем судить, и не судимы будем…
109
Василевский А. Дело всей жизни. М., 1975. С. 542.
110
Василевский А. Дело всей жизни. М., 1975. С. 542.
111
Василевский А. Указ, соч., с. 541–542.
112
Там же.
113
Василевский А. Указ, соч., с. 548.
114
Архив Президента РФ. Ф. 73, оп. 1, д. 46, л. 59.
115
Там же, л. 54.
116
Там же, с. 549.
117
Архив Президента РФ. Ф. 73, оп. 1, д. 46, л. 59.