Кэтлин вспомнила, что он говорил в баре. Подумать только: он считает себя обиженным! Значит, и вправду его больше всего задевало то, что ему приходилось, как он считал, конкурировать с собственной женой.

А впрочем, я и сама хороша, подумала она. Как я не догадалась, что происходит, – ведь все признаки зависти были налицо, только мне не хотелось их замечать, во всяком случае в те времена.

Он любил подшучивать на тему об их соперничестве – по крайней мере тогда ей казалось, что он шутит. Она вспомнила его саркастические замечания, что, мол, собственная жена вынуждает его жить в постоянном страхе за свою работу, потому что сама метит на его место. Он часто отпускал и другие, как тогда казалось, вполне невинные шутки в том же духе. Ей всегда было трудно понять, когда Мел шутил, а когда говорил всерьез. Оказывается, в этом случае он как раз не шутил. За весь период их совместной жизни, период не очень длительный, но и не такой уж малый, она так и не сумела догадаться, насколько это его раздражало. Но ведь он же знал, на ком женится; прекрасно знал, что она журналистка, пусть начинающая, но тем не менее, черт возьми, профессиональная журналистка! Она же его не обманывала! Он знал, как важна для нее ее работа.

А может, не знал? И вообще: почему это его настолько раздражало? Она полагала, потому, что задевало его мужское самолюбие. С другой стороны, это была заведомая глупость – Кэтлин и тогда как конкурент никакой опасности для него не представляла. Верно: начальство относилось к ней хорошо, ее считали честным, многообещающим журналистом. Но Мел с самого начала был ведущим игроком в их команде; он принадлежал к высшей лиге. Чтобы сильно не отставать от него, ей приходилось работать в два раза больше, чем всем прочим. Она думала, что, когда он сможет гордиться ею, их отношения изменятся к лучшему. В этом-то и была ее ошибка. Чем больше она преуспевала, тем более напряженными эти отношения становились. Только тогда ей наконец пришлось взглянуть правде в глаза: их брак был обречен.

Может, я просто не создана для брака, думала она теперь. Возможно, лишь незаурядные личности способны и сохранить семью, и сделать себе имя, а мне это не под силу. Возможно, мое единственное призвание – работа. И на этом точка.

Скорее всего, именно поэтому она и решила написать книгу. Правда, Кэтлин давно об этом мечтала, но, пока не засела за работу, всегда полагала, что будет пробовать себя в художественной прозе. Больше всего ее привлекал роман или рассказ. Пожалуй, она меньше всего ожидала от себя, что будет писать именно такого рода вещь. Но вот она ее пишет, и более того – будет раздумывать, как поступить, если придется делать выбор между газетой и подготовкой книги. Для нее это будет нелегкий выбор.

Дома ее ждало сообщение от издательского агента.

– Кэтлин, – прозвучал голос на автоответчике, – это Карла. Мне нужно срочно с тобой переговорить.

И все. Никакого объяснения. Кэтлин даже не взглянула на часы: и без того ясно, что звонить в Нью-Йорк поздно, тем более при часовой разнице во времени.

Похоже, мне предстоит нелегкая ночь, вряд ли удастся уснуть, устало подумала Кэтлин.

Карле она позвонила рано утром.

– Премного благодарна. Ваш таинственный звонок стоил мне бессонной ночи. Что у вас там стряслось? – угрюмо спросила Кэтлин.

– У меня хорошие новости, – откликнулась Карла. – Договор подписан. Вашу книгу берут.

Глава вторая

Кэтлин думала об этом всю дорогу до редакции. Она добилась своего. У нее теперь есть договор. Она напишет книгу, и эта книга увидит свет. Ей самой трудно в это поверить, а другим – и подавно. В первую очередь – Мелу. Мел…

Ей не терпелось сообщить ему свою новость. Он ведь всегда делал все возможное, чтобы лишить ее мужества и веры в себя, в свои творческие способности. Мел никогда не желал, чтобы она добилась успеха.

Вот так-то, Мелвин, с торжеством подумала она. Несмотря на все твои усилия, я все же добилась своего. Я тебе еще покажу!

– Срочный вызов, Мел!

– Сейчас! – проговорил Мел, отрываясь от компьютера. – Кто звонит?

– Она не назвалась. Ты же знаешь, тебе часто звонят анонимно.

Мел вышел из-за стола и стал пробираться через лабиринт маленьких репортерских кабинетов в дальний конец редакторской, где находился телефон. Аппарат был старого образца, с диском. Диск давно сняли, поэтому для звонков из редакции он не годился. Мел раздраженно взглянул на позвавшего его коллегу, выхватил у него из рук трубку и произнес:

– Да! Ригз у телефона.

– Привет, Ригз. Это Уайлдер.

– Кэти?

– Она самая.

– С чего тебе так срочно взбрело в голову звонить?

– Потому что у меня для тебя важные новости, Ригз, – со значением произнесла она.

– Да? Слушаю.

– Нет, я вполне серьезно. Для меня это действительно очень важно. Со мной заключили договор на книгу о деле Роллинза.

– Ты шутишь!

– Смею тебя уверить, так оно и есть.

– Как тебе удалось? С каким издательством?

– «Паркер и Пелхэм». Хочешь верь – хочешь нет, оказывается, они давно хотели предложить кому-нибудь написать на эту тему.

– Но почему предложили именно тебе?

– А почему бы, собственно, и не мне? – вызывающе спросила она. В голосе ее прозвучала явная обида.

– Я только хотел сказать, как они на тебя вышли?

– Через моего агента. Она им меня порекомендовала.

– С каких пор у тебя свой агент? Он услышал ее смех.

– С тех самых пор, как я решила писать книгу, – проговорила она с нескрываемым торжеством. – Послушай, мне надо бежать, Мел. Хотелось бы еще поболтать с тобой, но времени в обрез. Очень сложно заниматься двумя делами одновременно. Но мне хотелось тебе первому сообщить. Пока.

В аппарате щелкнуло, и ее голос умолк. Мел медленно положил на рычаг трубку. Договор на книгу? У Кэти? Он все еще не мог поверить. Не такая уж она крупная величина в газетном мире. Никто не покупал права на ее материалы для других изданий. И в число журналистов, отмеченных особыми наградами, она никогда не попадала. К тому же и газета, где она работала, была довольно незаметной. Как же ей все-таки удалось заполучить договор?

В это время на другом конце города Кэтлин сидела за своим столом в редакторской, и на лице ее играла довольная улыбка. От нее не укрылась легкая зависть в голосе Мела, что доставило ей несказанное удовольствие. На этот раз по крайней мере ей удалось взять над ним верх.

– Сейчас ты похожа на кошку, которая только что слопала канарейку.

Она подняла глаза. Сидевший за столом напротив нее собрат по перу Хэл Вэгонер широко улыбался, словно ему удалось прочесть ее мысли.

– Только бы твои слова не услышал босс, – отпарировала она. – Ты знаешь, как он ненавидит готовые клише. Смотри, еще уволит!

– Ладно тебе! Так что за дело?

– Если хочешь знать, я наконец хоть в чем-то смогла обойти Мелвина Ригза.

– В чем именно? – со смехом спросил Хэл.

Кэтлин помедлила с ответом. Он рассмеялся, решила она, потому что считал ее не способной состязаться с Ригзом. И все остальные наверняка считают точно так же. Даже ее товарищи по работе.

– Скоро услышишь, – коротко ответила она.

Она еще ему покажет. Всем им покажет.

– Кто бы мог подумать? – проговорил Мел, адресуя этот вопрос главным образом себе самому.

– Подумать про что? – переспросил Ричард Хед, чьи фельетоны перепечатывали многие газеты за пределами штата.

Мел вскинул голову. Некоторое время он с недоумением смотрел на Ричарда. Он не сразу сообразил, что произнес свою фразу вслух и кто-то его слышал. Ричард его давний приятель. Вид у него, честно говоря, всегда был ужасно неопрятный: вечно в измятом костюме, небритый, с тяжелой, шаркающей походкой, в одном и том же заляпанном, грязном, старом плаще. И галстуки выбирал он чудовищных расцветок.