Американцам зловещий характер этого исключения, возможно, и не понятен: искренне проводивший горбачевский курс на разоружение Ахромеев повесился в Кремле в двадцатых числах августа, когда понял, куда с его помощью зашла страна после краха ГКЧП. Судя по всему, Сергей Ахромеев посчитал себя настолько страшно виновным перед СССР-Россией, что даже не удостоил себя офицерской смерти от пули. Александру Ивановичу, судя по его поведению после Хасав-юрта, душевные муки Иуды не грозят — для этого надо все-таки иметь в наличии душу, и желательно русскую… Что до печальной судьбы Андрея Власова, то перед неотвратимым концом весной 1945 года он страдал (судя по воспоминаниям) только об одном — проиграл из-за недоверия новых хозяев к предателю, а ведь мог и выиграть! По его мнению, если бы “Вашингтон с Джефферсоном потерпели поражение, их бы тоже не только повесили, но и на весь мир ославили как изменников и предателей”. Власов свое время явно опередил, Лебедь с нынешней московской и мировой атмосферой вполне гармонирует — ни возмущения, ни особого интереса его вашингтонские откровения пока нигде не вызвали. Однако он понял, что из столицы “Москву семибанкирщины” в лоб не взять, и в ситуации “холодной оккупации” России поехал искать свой “Нижний” и своего “Минина” на Енисей: наш “Лебедь-Пожарский наоборот” искренне собрался въехать в Кремль — на иноземные деньги, причем полетел за ними абсолютно открыто!

Интересно, что выберут в данной ситуации красноярцы, дошли ли они уже до той стадии разложения-отупения, на которой “граждане” Подмосковья, которые в Туле избрали себе сначала Лебедя, а потом и ельцинского холуя Коржакова, по очереди взбунтовавшихся на коленях против “пахана”? В 1941 году сибиряки не пустили в Москву Гитлера, а потом пришли с Красной Армией в Берлин, по дороге вздернув Власова, который тогда не преуспел в создании “свободной демократической России” с опорой на “новый мировой порядок”. В апреле-мае 1998 года судьбы России во многом решать опять им: изберут ли они себе в “воеводы” генерала-Иуду.

Виктор Игумнов ПОД ПЯТОЙ ЛЕБЕДЯ-МЛАДШЕГО

Норильск — на север от Красноярска. На юг — Абакан. И хотя теперь там Республика Хакасия, все равно это — юг края, часть его, всего лишь переименованная. Именно там увенчался успехом первый опыт русского сибирского сепаратизма. Россель со своей Уральской республикой оплошал: протрезвонил и заглох. Под шумок о национальном само- определении десятипроцентного населения хакасов местная элита сумела отколоться от края. Тут, конечно же, просматривается лебедевский фамильный стиль. Лебедь первый, хакасский — тоже великий отделитель. Нынче время такое — брат за брата. Вспомним: братья Мавроди, братья Черные, братья Овечкины — “семь симеонов”-террористов… Братья Лебеди — из той же породы дубликатов. С большой долей уверенности можно сказать, что Лебедь-первый, хакасский — это модель Лебедя-второго, чеченского. Или наоборот. А Хакассия — полигон лебедизма. И заглянуть в Абакан — все равно, что заглянуть в будущее всего Красноярского края в случае победы на выборах Александра Лебедя.

ЗАЛЕТНЫЕ ПРАВИТЕЛИ

Вместе с Лебедем-первым приехала в город Сорск управлять делами “Молибдена” команда Кичаева. Недавно итоги ее деятельности подвели около тысячи рабочих этого предприятия — таково число подписей под петицией протеста. Энергии новой, лебедевской, волны спасителей “Молибдена” хватило лишь на шум и пену.

В октябре прошлого года Кичаев и его заместитель по экономике мадам Гусева (эту птичью фамилию тоже запомним) на главной площади города Сорска дали рабочим десять обещаний. Теперь люди припомнили их, сверили с действительностью и вышли на ту же площадь, чтобы заявить правителям об их несостоятельности.

“Вы обещали обеспечить бесперебойную работу производства и сбыта”,- говорили рабочие на стихийном митинге: “а фабрика стоит по десять дней в месяц.

Давали слово регулярно выплачивать зарплату, даже назначили день. Много рассуждали про погашение задолженностей. Мы не поверили. Тогда вы подписали с нами соглашение, в котором говорилось, что каждый месяц будет погашаться 800 миллионов вашего долга коллективу. А соглашение оказалось сорванным. Долг вырос.

Мы требовали снизить социальную напряженность в Сорске, усилить борьбу с криминалитетом. Но вы сами оказались замешанными в уголовном преступлении — избиении рабочих. По сути, вы ввели лагерный режим с привлечением боевиков из своей мафии. Стали прослушивать и записывать разговоры на так называемом “телефоне доверия”.

Обещали продавать молибденовый концентрат по высоким ценам и только за наличные деньги, без бартера. А вышло так, что за четыре месяца вашего “умелого руководства” склады забиты концентратом. Продукция продается по низкой цене. Выручки, конечно, хватает, чтобы безбедно жить вам, “руководителям”. А нам вы вместо денег выдаете талоны на продукты.

Одним из наших условий было ваше невмешательство в дела акционеров “Руды”. А вы пошли на то, что стали выселять из жилых домов активистов “Руды”. Устроили настоящие гонения на акционеров. В ответ мы вынуждены были пригрозить вам изгнанием из города. Дело дошло до вызова милицейского наряда.

Вы, господин Кичаев, прилюдно отрицали свою скрытую связь — финансовую и организационную — с алюминиевым заводом, администрация которого путем махинаций грабит наш коллектив. На деле вы оказались человеком СаАЗа — вся ваша команда сформирована из бывших сотрудников СаАЗа. И наша финансовая свобода по-прежнему блокируется этим предприятием.

Невозможно стало отдыхать в нашем санатории-профилактории. Вы со своей командой заняли весь этаж и ведете себя, как постояльцы третьеразрядной гостиницы. До обеда не появляется на рабочем месте финансовый директор Гусева, и все остальные работники вашей команды приходят “в присутствие” только вечером.

Благодаря полицейскому режиму, установленному в городе и на предприятии, мы лишены возможности созвать общее собрание, а с началом сбора подписей под требованием о вашем отзыве вы начали “охоту на ведьм”: уволили активиста Лотоцкого, запугиваете нас увольнениями. Ваши диктаторские замашки нам ненавистны, и мы не прекратим борьбы до вашего изгнания…

КРУТАЯ ДАМА

Из показаний потерпевшего Зенченко: “В эту ночь мы находились в гараже вдвоем со сторожем. Я как дежурный водитель коммунальной службы Сорска стоял по графику “на вызове” с нуля часов и до восьми утра. В 2 часа 10 минут позвонила какая-то женщина, назвалась Гусевой (та самая, финансист “Молибдена”) и сказала, что у нее потерялись две машины — “жигули” и “волга”. Я ответил, что таких автомобилей у нас нет, разъяснил, что уже две недели, как гараж передан в муниципальную собственность и теперь не имеет никакого отношения к “Молибдену”. Она попросила не класть трубку. Я ждал с трубкой у уха довольно долго, а потом опустил. Через некоторое время раздался новый звонок и тот же голос стал злобно выговаривать мне за “неподчинение”. Затем она стала спрашивать мою фамилию. Я сказал, что это не допрос, чтобы она больше меня не беспокоила и положил трубку”. Дальнейший ход событий передаем со слов журналистки Тамары Кириченко, которая занималась расследованием этого скандала.

Даму на том конце провода это сильно обидело. С подобным непризнанием своего высокого должностного статуса в горняцком поселке Гусева, похоже, столкнулась впервые. Не секрет, что фактически сегодня “правит бал” на молибденовом комбинате именно Гусева, а не арбитражный управляющий Кичаев. И очень многие уже успели почувствовать на себе ее железную хватку. Известно также, что на правах полновластной “собственницы” и “хозяйки” Гусева позволяет вести себя с подчиненными по-барски. Хотя проживает она в Сорске не так уж много времени — с сентября 1997 года, а прописана в Чехове Московской области.

После описанного выше телефонного разговора с “дерзким” водителем, оскорбленная в своих лучших чувствах, эта высокая руководительница тут же отправилась в “боевой поход” на строптивца! Причем не одна, с целой командой. В служебном микроавтобусе подъехали к гаражу муниципального предприятия ЖКО “Комплекс”.