С этим вопросом к Бернсу снова пришли Джаббар-хан и Абдул Самед-хан.

Бернс, попавшийся в ловушку, им самим себе расставленную, не мог ответить ничего, кроме нет!

У Дост Мухаммеда больше выбора не было. Абдул Самед-хан принес Виткевичу долгожданную весть: эмир решил порвать с Англией.

21 апреля Виткевич был торжественно провезен по улицам Кабула как посол императора во дворец эмира.

Бернсу не оставалось ничего иного, как «хлопнуть дверью», покидая Кабул.

Он написал эмиру резкое письмо. Пусть эмир хорошенько подумает над последствиями своей политики, чтобы потом не раскаиваться…

Дост Мухаммед ответил ему: «…до сих пор ни Пешавар нам не возвращен, ни обеспечение от персидской опасности нам не дано… Люди не могут ждать бесконечно, и так как мои надежды рассеялись, я вынужден был обратиться к другим… Вы пишете, что мы будем потом раскаиваться. Но мы возложим упования на аллаха, и он поможет нам… Я многого ждал от вашего превосходительства, но теперь я разочарован, но виню в том не британское правительство, а свою злую судьбу…»

Бернс счел необходимым последнее слово оставить за собой. «Британское правительство, — писал он эмиру, — не обещало вам возвращения Пешавара, но лишь посредничество для восстановления мира с магараджей, почетного для обеих сторон… Но эмира не удовлетворяют добрые услуги Англии. Уповать на бога — долг каждого божьего создания».

25 апреля Бернс был у Дост Мухаммеда с прощальным визитом. Дост Мухаммед вручил ему письмо Окленду. «Вам известно, что народ афганский возлагал на Англию большие надежды. Они зародились со дня прибытия к афганскому дворцу Эльфинстоне и заключения договора о взаимообороне. Когда А. Бернс увидел, что народ Афганистана отчаялся в своих ожиданиях, а он не имеет от вас никаких полномочий, чтобы удовлетворить эти чаяния, он решил уехать в Индию, и я его не Удерживал. Когда он прибудет, он точно сообщит вам обо всем, что здесь происходило. До сих пор многие пользовались милостью Англии. И если наши упования оказались напрасными, то дело здесь не в нежелании Англии, а просто такова уж наша злая судьба. И то, что достойно доброго имени Англии, произойдет, я думаю, в будущем».

«Доброго имени Англии» оказалась достойной война против афганского народа, которую подготовили и развязали Пальмерстон и Гобгауз, Окленд и Макнотен…

26 апреля Бернс покинул Кабул. Семь месяцев потратил он впустую, потому что с самого начала действовал вразрез с намерениями и планами тех, кто его послал. Бернс сам заблуждался и вводил в заблуждение Дост Мухаммеда, ибо положил в основу соглашения то, что было неприемлемо для Лондона и Калькутты, — возвращение Пешавара афганцам.

— Он покидает Кабул с непристойной поспешностью, — иронически заметил Харлан Виткевичу.

А Дост Мухаммед, отослав Бернсу подарки (четырех лошадей весьма скромной цены), задумчиво промолвил:

— Пожалуй, это ошибка, что я позволил английскому обманщику унести целой свою голову…

Поле дипломатического боя оставалось за Виткевичем.

Эмир сказал ему:

— Теперь я вижу, кто мои истинные друзья! Отныне я связан с Россией и Персией. И мы будем друзьями ваших друзей и врагами ваших врагов.

Виткевич отвечал, что Россия дает гарантию договору о Герате и окажет помощь против сикхов, если магараджа не послушается голоса благоразумия и добровольно не вернет Пешавара.

— Англичане ни перед чем не остановятся, чтобы причинить нам зло! — воскликнул эмир.

— Вы получите деньги, а если потребуется, на помощь придут войска шаха.

Эмир заявил Мехардил-хану, что одобряет договор Кандагара с Персией и просит быстро приступить к его осуществлению.

25 мая Виткевич с Мехардил-ханом и представителем эмира направился в Кандагар. Эмир провожал его с почетом.

Кандагарские сардары встретили Виткевича с еще большим почетом.

В Кандагаре уже был получен от Симонича подписанный им договор. Депеша Нессельроде, предлагавшая воздержаться от такого шага, опоздала.

Не задерживаясь в Кандагаре, Виткевич вместе с принцем Мухаммед Омар-ханом направился к Герату.

11

Макнил, хотя и объявил шаху, что покидает пределы Персии, однако остановился в Тебризе, чтобы выждать, пока будет оккупирован принадлежащий Персии остров Каррак в Персидском заливе.

Пальмерстон решил таким способом припугнуть шаха. Британский корабль «Семирамида» 19 июня высадил в Карраке три полка пехоты и морской батальон.

Получив уведомление об этом, Макнил, в соответствии с инструкциями из Лондона, послал в лагерь под Гератом Стоддарта с ультиматумом.

Стоддарт прибыл в начале августа и застал шаха в большой тревоге и растерянности. Два штурма Герата, предпринятые после отъезда Макнила, успеха не имели, хотя ими руководил лично Симонич. Генерал Боровский был убит в бою, персы понесли большие потери. А тут стало известно о высадке англичан в Карраке.

Было и утешительное событие: в лагерь 25 июня через два дня после неудавшегося штурма приехали Виткевич и принц Омар-хан. Они были встречены большим отрядом кавалерии. Шах приказал поставить принцу палатку рядом со своим шатром. Виткевич сообщил, что кандагарские сардары готовят войско на помощь шаху. Шах был обрадован, и Макнил, получивший донесение одного из своих шпионов, писал в Лондон: «Шах видит, что неведомый казачий офицер с берегов Волги или Эмбы, прибывший в Кабул без помпы и свиты, изгнал из Афганистана такого агента генерал-губернатора Индии, как Бернс, который пользуется репутацией в высшей степени способного для выполнения таких заданий офицера».

Симонич был обрадован победой Виткевича и писал в Тифлис генералу Головину, сменившему Розена: Виткевич «возвратился благополучно, исполнив данное ему поручение с отличным успехом».

Ни Симонич, ни шах не знали, что Бернс и Макнотен по указанию Секретного Комитета в Лондоне и по уполномочию Окленда подписали в Лахоре договор между генерал-губернатором, магараджей и Шуджой. Окленд обязался послать в Афганистан британскую армию, чтобы вернуть престол Шудже; Шуджа отказался от притязаний на Пешавар, и Англия гарантировала взаимную защиту трех участников договора от любого нападения.

Договор означал войну Англии против Дост Мухаммеда.

Чтобы вести ее успешно, надлежало отвратить угрозу от Герата.

Стоддарт вручил шаху ультиматум Макнила: Англия видит в нападении на Герат враждебный акт, и если Герат будет взят, то наступят последствия, о которых пусть скажет шаху занятие Каррака британскими войсками. Отвергнув требования Англии, шах навлечет на Персию грозную опасность.

Шах, прочтя письмо, спросил:

— Если я не оставлю Герата, будет война?

— Да, ваше величество, война! Все зависит от вашего ответа.

Симонич, призванный немедленно к шаху, успокаивал его. Герат доведен до последней крайности и долго не продержится; прибытие принца Омар-хана из Кандагара есть ручательство искреннего союзничества и оказания шаху помощи; в Кабуле все усилия англичан рушились, и эмир тоже вступает в союз с шахом.

Но шах был так напуган угрозами Макнила и Стоддарта, что ничего и слушать не хотел… Он послал за англичанином и объявил, что не желает ссориться с Англией, снимает осаду и возвращается в Персию.

В ответ, к своему удивлению, он услышал, что, невзирая на принятие требований Англии, Макнил со всем составом миссии покидает Персию и дипломатические отношения Англии с нею прерываются.

9 сентября армия шаха после 14 месяцев осады снялась и ушла…

Симонич, конечно, был обескуражен, но все же настоял на том, чтобы шах выполнял договор с Кандагаром. Послу кандагарскому Алла-Дод-хану были выданы 10.000 туманов. Виткевичу было поручено вновь отправиться в Кандагар, чтобы побуждать сардаров к действиям против Герата. Теперь на них возлагалось исполнить то, что не удалось шаху. Виткевич покинул армию шаха за Гурианом и повернул на юг, чтобы проехать через Феррах в Кандагар.

Посылка Виткевича в Кандагар была последним мероприятием Симонича как посланника в Персию. Николай назначил на этот пост Дюгамеля, и Симонич, вернувшись с шахом в Тегеран, дожидался приезда своего преемника.