Я засунула маленькую коробочку себе за рубашку, пониже к поясу, чтобы она не выпала, и, отогнав все посторонние мысли, сосредоточилась на дороге, потому что тропа была нелегкой, и если я споткнусь, произойдет беда.

Нимрод, благородное животное, нес меня с легкостью, и часом позже мы спустились на узкую, покрытую мелким булыжником тропу, которая вела к оврагу. Вдали был виден Путь пилигрима, поскольку в этом месте две тропы милю-другую шли параллельно друг другу по обеим сторонам оврага до тех пор, пока моя, задолго до моста, снова не сворачивала на запад. Я уже ехала по тропе, и прикрыв глаза от солнца, вглядывалась, не заметно ли кого-нибудь на противоположной стороне. К этому времени Адам вполне мог добраться сюда, он мог даже опередить меня.

У оврага я пустила Нимрода шагом, чтобы дать ему немного отдохнуть. Сама я тоже радовалась возможности чуть-чуть расслабиться, потому что внезапно почувствовала себя ужасно усталой. Не без труда я собралась с мыслями. Куэйл наверняка послал кого-то из своих людей за Адамом, но важнее ему было догнать меня, ибо именно у меня была драгоценная слеза. И тем не менее я пока не пускала Нимрода вскачь, не сомневаясь, что кхамба остались далеко позади. Моя лошадь не только была лучше, но и несла намного меньший вес. Чтобы догнать меня, им потребуется не менее четверти часа.

Я подняла глаза на противоположную сторону пропасти и на мгновение ощутила головокружение. Пришлось опустить глаза, а когда я их вновь подняла, то сердце у меня подпрыгнуло – я увидела Адама. Он ехал сзади меня на другой стороне, объезжая большой выступ в скале там, где овраг изгибался. Рука его взметнулась в приветствии, и я радостно замахала ему в ответ. Когда мы сравнялись, будучи разделенными только пропастью в сотню шагов, я слегка пришпорила Нимрода, чтобы нам и дальше идти вровень.

Я то и дело посматривала через пропасть в сторону человека, который заполнил всю мою жизнь, страстно желая вновь почувствовать себя в его объятиях и знать, что страхи и опасности остались позади. Лежащая под рубашкой коробочка царапала меня, и я решила, что избавлюсь от нее при первой возможности. Я не хотела, чтобы рядом со мной было что-либо, имеющее касательство к Вернону Куэйлу.

Я услышала звук, который сначала приняла за отдаленные раскаты грома, но небо было ясным и безоблачным. Звук, тихое рокотание, повторился. Мысли завертелись с бешеной скоростью, и холодное копье страха пронзило сердце, когда высоко на склоне горы, нависавшей над Адамом, я увидела движение снега. Он тронулся вниз, собирая камни, булыжники, потоки скальной породы, расширяясь с нарастающей скоростью и превращаясь в чудовищный вал несущихся вниз камней.

Обвал!

Старый Таши помнил только об одном обвале на Пути пилигрима за всю его жизнь. Этот же обвал начался именно тогда, когда мой Адам ехал по тропе, лежавшей на его пути. Он посмотрел вверх и тут же пустил Пастора бешеным галопом. Я тоже пустила вскачь Нимрода, и мы понеслись вровень с конем Адама.

Мое сердце перестало биться, в голове не было ни одной мысли, я словно погрузилась в кошмар. Звук перерос в ужасный рев. Волна снега, льда и камней мчалась все быстрее, быстрее, и у меня вырвалось от отчаяния рыдание, когда я поняла, что обвал простирается по склону на гораздо большее расстояние, чем Адам будет в состоянии преодолеть.

Он все еще сидел пригнувшись в седле, летя вперед с фантастической скоростью, когда обвал настиг его. Я увидела, как передний край потока перевалил через бровку, неся человека и лошадь с такой легкостью, словно они были сухими листьями, таща их в глубокую расселину. Адам и конь летели уже отдельно, на них наваливались камни, лед, они все падали, падали, падали и вот исчезли из поля моего зрения в бездне, там, внизу.

Удерживая Нимрода, я, полная ужаса и отчаяния, выкрикивала "Адам! Адам!", но сама не слышала собственного голоса. Они тонули в чудовищном, сопровождающемся эхом реве, который все продолжался и продолжался, пока тысячи тонн породы и льда летели с вершины гор в расселину.

Я упала вперед, прижавшись лицом к шее Нимрода, зажала уши руками, не в силах справиться с диким отчаянием, овладевшим всем моим существом, не зная, смогу ли я пережить такое страшное горе.

В голове у меня не было ни одной мысли. Ни единой. Я сидела в седле и тупо смотрела на другую сторону расселины. Никакого движения там уже не было. Все снова было тихо, словно ничего и не произошло. Не знаю, сколько я так сидела. Мне было все равно. Если сейчас появился Куэйл и кхамба и убьют меня, это будет только к лучшему.

Сама не сознавая, что делаю, я достала из-под рубашки черную коробочку, сняла с шеи хлопчатобумажный шарф. Открыв коробочку, я вынула молочно-белый камень, положила его на середину шарфа и прочно завязала вокруг него узел. Затем я снова надела шарф на шею, завязав его концы так, чтобы узел с камнем лежал у меня на груди под рубашкой.

Я отшвырнула черную коробочку так далеко, как могла, в скопище камней, тянувшихся вдоль тропы… но не в расселину, потому что там лежал мой Адам.

В голове шевельнулась первая мысль. Если я позволю кхамба схватить и убить меня, я подведу Адама. Я подведу всех людей, которых люблю больше всего… Адама, Элинор, Сембура, мистера Лэмберта. Надо как-то собраться с силами и двигаться.

Прижав ладони к глазам, я прошептала:

– Я отнесу слезу к Рильду. Он спрячет ее от Куэйла так, что тот не сможет ее достать. А потом… Не знаю, я пока не решила. Но я попытаюсь… так, как хотел бы ты, Адам.

Двумя минутами позже я уже скакала по тому участку пути, который, свернув от расселины, уходил в горы. В сознании моем, отталкивающем воспоминания о страшном, случившемся в расселине, вновь воцарилась пустота. Мое сердце словно умерло во мне.

Там, где слились три тропы, Нимрод вдруг начал хромать на переднюю правую ногу. Я обнаружила в ней маленький острый камешек, но у меня не было ничего, чем можно было бы его вынуть. Какое-то время я вела Нимрода на поводу, но затем в мой притупленный разум пришла мысль, что я смогу найти что-нибудь для этой цели в пещере, где я и Сембур укрылись от бурана и где нашел нас Адам. У нас с собой было довольно много вещей, и наверняка там осталось что-либо, что может пригодиться.

Пещера… Адам сказал, что если мы разлучимся, то местом встречи будет пещера, но теперь у меня нет надежды там его увидеть. Страшный стон вырвался из моей груди. Подавив его, я, тяжело переступая, продолжала шагать вперед.

Мы приближались к гребню перевала Чак. Пещера находилась на восточном склоне. Тут я заметила, что Нимрод поднял уши, и тоже прислушалась. Сзади до меня донесся цокот копыт, эхом отдающийся в скалах. Я услышала бы его гораздо раньше, не будь настолько погружена в горе, не будь все мои чувства до такой степени притуплены.

Я повернула Нимрода, попрощалась с ним и легонько шлепнула, посылая вниз по тропе навстречу кхамба. У меня была некоторая надежда, что, обнаружив его, кхамба постараются поймать моего коня и начнут обсуждать, куда же делась я сама. Куэйла среди них быть не могло. Он был приличный наездник, но не более того. Такая погоня была ему не по силам.

Я пустилась бегом, сознавая, что дорого каждое мгновение, если хочу добежать до пещеры и укрыться в ней прежде, чем покажутся кхамба. Чего я собиралась этим добиться, я не сознавала сама – слишком велики были мои потрясение и горе, чтобы отчетливо мыслить. Было маловероятно, что они отважатся заглянуть в пещеру и проверить, там ли я. Можно было надеяться, что они решат, что лошадь сбросила меня где-то по дороге, и я, например, упала в какое-нибудь ущелье. Однако я была уверена, что когда появится Вернон Куэйл, он, разумеется, обыщет пещеру, поэтому на спасение особенно рассчитывать не приходилось.

Ноги налились свинцом, дышать стало тяжело, но я, спотыкаясь, продолжала бежать. Сама того не сознавая, я бормотала: "Я стараюсь, Адам, я стараюсь", но цокот копыт звучал уже совсем близко.