В любом случае, все герои не укладываются в эту схему, что показывает наличие «параллельных» образцов (паттернов) героического поведения, сложившегося в близких условиях социальной практики в разных землях Киевской Руси.

Данное положение фактически свидетельствует о том, что эпос донес до нашего времени образцы поведения, существовавшие в разных землях (волостях) Киевской Руси. Сразу несколько героев с одним и тем же социальным происхождением являются образцами поведения с различной территориальной окраской: Гусляры — гости: Ставр Черниговский, Псевдо-Добрыня Киевский, Садко Новгородский; Бояре — Разбойники (гостиные дети): Василий Буслаевич Новгородский, Чурило Пленкович Киевский; Нахвальщики — поляницы: Дунай, Сухман, Козарин, Подсокольник; Богатыри — анти-поляницы: Алеша Попович Ростовский, Псевдо-Добрыня (Рязанский), Псевдо-Илья (Муромец или Заолешанин).

Наиболее вероятный вариант последовательности функции эпического героя Киевского цикла выглядит так: Вольга (княжеский сын) — Микула (крестьянский сын) — Святогор (богатырь) — Илья Муромец (крестьянский сын) — Добрыня (Гостиный сын-наездник) — Дунай (Наездник-поляница) — Алеша (Попович) — Псевдо-Добрыня (гусляр) — Псевдо-Илья (Калика) — Васька-пьяница (Голь) = (Бермята) — Чурило (боярин-разбойник) — Дюк (Гостиный сын).

Функция эпического героя киевского цикла нуждается в сравнении с функциями эпических героев других «волостей». Сохранилась, по-видимому, лишь одна локальная функция эпического героя (Новгородского цикла). Функция героя в новгородском цикле выглядит так: Садко (купец-«гусляр») — Пилигримище (калика) + голи (мужики Новгородские) — Васька Буслаев (боярин-разбойник).

Это доказывает, что эпическая функция героя, начиная с «Гусляра», развивалась в Новгороде синхронно, параллельно (не пересекаясь с киевской) ее развитию в Киеве, за исключением нюансов (спор с Галичем и т. д.). Это показывает, что и социальная практика в Новгороде развивалась аналогично киевской. Таким образом, политическое пространство Древней Руси не было единым, но образцы поведения формировались в условиях развития единого для всей Руси процесса социальных изменений. Следовательно, для всей русской земли в социально-экономическом плане были актуальны одни и те же тенденции моды в самом различном ее понимании — от моды на престижные действия, до идеологии (комплекса «идей»).

Начальная часть цепочки героических образов функции эпического героя также представляет особый интерес: образы Вольги, Микулы и Святогора изображены без упоминания церкви и типического места традиционного христианского приветствия, которое трудно не заметить в процедуре приезда богатырей ко двору князя Владимира. То есть сюжеты с участием этих героев устная историческая традиция относит к дохристианскому, а учитывая избегание изображения Киева, — к докиевскому периоду развития эпоса. По-видимому, христианизация может связываться с появлением получающего силу от Святогора Ильи Муромца, для которого христианские черты уже характерны.

Все это позволяет утверждать возможность выделения в функции эпического героя Киевского цикла трех основных этапов:

1) Дохристианского (Вольга, Микула, Святогор);

2) Киевского (Илья, Добрыня, Дунай, Алеша);

3) Удельного (Псевдо-Добрыня (Гусляр), Псевдо-Илья (калика, Старой), Васька-пьяница (голь, (Бермята) Старой), Чурило (боярин-разбойник), Дюк.

Удельный период Киевского цикла в отражении социальной практики почти во всем совпадает с Новгородским циклом, что означает тождественный характер развития социальной практики во всей домонгольской Руси от Юга до Севера (вдоль основных транспортных артерий — Днепра и Волги).

Остается только датировать выделенные периоды развития эпической функции. Сложность этой процедуры заключается в том, что любая датировка будет приблизительной и не может быть основана на чем-либо, кроме сравнения с материалами летописей.

Судя по всему, удельный период можно отнести к времени обособления Новгорода, а Киевский датировать на основании этих двух дат — от начала массовой христианизации (первая) до выхода Новгорода из-под власти Киева (вторая). То есть функция эпического героя Киевского цикла началась в дохристианскую эпоху, в конце X в., с принятием христианства, начался Киевский период, продолжавшийся примерно до отделения Новгорода (1136 г.) в конце первой половины XII в. Удельный период, начавшийся в первой половине XII в., продолжался, по-видимому, до конца домонгольского периода Киевской Руси, поскольку других образцов поведения в социальной практике, кроме тех, что известны в рамках Киевского эпического цикла, Новгородский эпический цикл не содержит.

Исходя из этого, за основу сопоставления письменной (летописи) и устной исторической традиции (эпос) можно принимать Киевский эпический цикл (функцию эпического героя Киевского цикла).

Исходя из проведенного исследования, можно сделать выводы о том, что социальная практика древней Руси не укладывается в общепринятые рамки представлений о традиционном обществе. Налицо явные процессы модернизации, отразившиеся в смене представлений о герое и способе достижения желаемого им статуса. Этот тип достижения в основном является переходным от целерационального к ценностно-рациональному типу.

Все указывает на то, что схемы развития древнерусского общества изначально не являлись линейными. Социальная норма не была жестко установленной традицией, более того, традиция развивалась путем дополнения и разъяснения существующих норм.

Ценностно-рациональный тип достижения не был результатом воздействия христианской либо какой-то иной идеологии на социальную практику, напротив, именно существовавшее в социуме положение вещей, социальная действительность, диктовали необходимость внесения изменений в социальное восприятие действий отдельных личностей. Эпос в данном отношении является уникальнейшим источником по изучению и социальной практики, и социальной истории, поскольку социальные нормы Древней Руси, отраженные в эпосе, позволяют показать последовательное изменение подходов к восприятию понятия «общественных ценностей».

Проблема, встающая перед представленным в эпосе обществом, более всего подходит под определение «вызова цивилизации» в трактовке А. Тойнби. В случае появления любого «вызова цивилизации» (извне или изнутри) общество не может не реагировать на происходящее, поскольку в противном случае погибнет сама цивилизация, образ которой ясно читается в изображении тех ценностей, которые считают необходимым защищать богатыри:

На первом месте в этом перечне стоит не «Вера» (в значении религии), а средоточие социально-политических и культурных ценностей, которое субъективно воспринимается как Киев-град.

Справедливости ради надо отметить, что эти социально-политические культурные ценности богатыри начинают разрушать в тех случаях, когда данная культура оценивается ими как «чужая» цивилизация, в которой для них уже не осталось места:

Акцент здесь сделан на уничтожаемых украшениях — «чудных крестах», «золоченых маковках», то есть культурных ценностях, красота и значение которых неотделимы от нормы социально-политического образа Киева — стольно-киевского князя и богатырей, а не боярской дружины, которая с ним пирует. Богатыри представлены как украшение Киева, а культурные ценности — как их заслуга и собственность, которую они вольны взять себе при нарушении ранее существовавшей социальной нормы. Примирение возникает как восстановление нарушенной нормы, возвращение к прежней системе ценностей в социальных отношениях на новом этапе развития цивилизации.