День за днем двигалась огромная масса людей на север. Многие, обессилев, падали, и снежный ветер навсегда прятал под сугробами непрощенных грешников. Среди паломников вспыхнула эпидемия тифа. Это стало известно властям. По деревням были расставлены становые с жандармами, которые не давали людям пристанища, безжалостно гнали их, больных, измученных тяжкой дорогой, в лютые морозы.

Немногим «посчастливилось» дойти до пророка Иннокентия. Большая часть погибла в пути. Но это не обескуражило косоуцкого афериста. Собрав своих «апостолов», он призывает паломников к восстанию и освобождению его из плена. Монастырское начальство, заранее осведомленное о замыслах Иннокентия, вызвало роту забайкальских казаков и наряд жандармерии и в день монастырского «бунта» учинило кровавую расправу над темной и беззащитной толпой.

Исхлестанная нагайками, исполосованная казацкими шашками, окровавленная толпа паломников была выброшена в пургу, в лютые морозы за монастырские ворота.

Теперь уже многоверстная черная лента медленно потянулась с севера на юг, возглавляемая самим «пророком» Иннокентием, скакавшим впереди на добрых вороных конях. И снова люди падали в изнеможении и находили вечный покой в снегах сурового севера.

В феврале 1913 года в г.Каргополе и его окрестностях толпы паломников были по приказу начальства остановлены, загнаны в вагоны и под конвоем отправлены к месту жительства, а Иннокентий арестован и препровожден в Петрозаводскую тюрьму.

Так закончилась эта бесславная «эпопея», в результате которой погибло несколько тысяч человек. Виновники этого чудовищного преступления остались безнаказанными.

Синод не разрешил передать преступника Ивана Левизора в руки гражданских властей, так как в этом деле было слишком много улик против православной церкви. Чтобы замести следы, скрыть причастность православного духовенства и синода к «балтскому движению», было решено отдать иеромонаха Иннокентия на суд князей церкви.

Но, как гласит народная пословица, «ворон ворону глаз не выклюет», собрались князья церкви, отечески пожурили инока Иннокентия, и он раскаялся, а раскаявшегося грешника простили. В Петрозаводской тюрьме «недостойный и многогрешный иеромонах Иннокентий, в мире крестьянин Бессарабской области с.Косоуц Сорокского уезда Иван Васильевич Левизор…», чистосердечно признался в своих преступлениях, свалив, правда, всю вину за содеянное на «врага рода человеческого — диавола», всегда «ищущего, кого поглотити».

В своем отречении Иннокентий заявил, что он простой «смертный» и просит не верить слухам о его святости и о том, что он послан «от бога учить людей»; клянется не распространять больше «ересь хлыстовского духа».

В показаниях перед «святыми отцами» церкви Иван Левизор во всех подробностях рисует отвратительные картины разврата, проституции, пьяных оргий, процветавших в Балтском и Липецком монастырях, в их тайниках, организаторами и участниками которых были главари секты иннокентьевцев.

Иеромонах Иннокентий спокойно рассказывал о совершенных им злодеяниях. Он знал, что находится среди своих, которые не дадут его в обиду.

«Глубоко каюсь и сознаю, как великое безумство и тяжкое свое преступление — это привлечение народа в Муром, содержание в каторжной бивачной обстановке, а затем этот ужасный поход из Муромской обители в зимнюю стужу с массою молдавского народа, худо одетого, непривычного к снегам и морозу северного климата!

Тени несчастных, умерших в пути от стужи и истощения детей и старцев, и живых мертвецов — больных, и разоренных — восстают перед моей совестью как грозные обличители моих вольных и невольных в сем злосчастном балтском религиозном движении заблуждений, грехов и беззаконий!..

Впредь да не будет этого обмана! Аминь!».

Однако «пророк» не сдержал своего слова, нарушил обет, данный «святой церкви».

В декабре 1917 года Иннокентий появляется в Липецком и прилагает отчаянные усилия, чтобы снова сколотить вокруг себя приверженцев и почитателей, активных проповедников его «вероучения». Он рыскает по Бессарабии, появляется то в одном, то в другом месте, кликушествует в своих проповедях о конце света, о наступлении царства сатаны, призывает верующих отрешиться от суетного мира, уйти в подземелья и готовить себя для вступления в «царствие небесное». Но наступили другие времена. Преступления, совершенные Иннокентием, дошли до массы верующих. О них рассказывали живые свидетели кровавого похода из Балты в Муромский монастырь и оттуда в Бессарабию, люди, потерявшие по вине Иннокентия все свое имущество, лишившиеся крова, семьи. Они поняли подлый обман, свои заблуждения и стали не только самыми ненавистными врагами балтского «пророка», секты иннокентьевцев, но и активными разоблачителями сектантского мракобесия.

Проповеди «пророка» собирали все меньше людей. Обманутые выходили из подземелий, скудели приношения. Для «пророка» наступили черные дни.

«Апостолы» Иннокентия, прежде покорные его власти, перестали повиноваться. Многим из них самим хотелось играть первую скрипку во всем этом шулерстве. Началась грызня между «апостолами» и «пророком». В подземелье разыгрывались кровавые схватки, кое-кто из «апостолов» был даже убран с дороги. Но это не упрочило положения секты.

Вместе с Великим Октябрем пришли новые времена и в Бессарабию. Они возвестили гибель эксплуататорского строя, конец власти помещиков и капиталистов, свободу и счастье простым труженикам. Руководители сектантского подполья понимали, что с установлением Советской власти придет конец их благополучию, основанному на религиозном обмане. Поэтому они выступили ярыми врагами нового строя.

В первые годы борьбы за установление власти Советов главари секты иннокентьевцев активно сотрудничали с контрреволюционными силами. Тайники иннокентьевцев стали служить надежным укрытием для белогвардейских банд, шпионов, диверсантов. Здесь находят приют и убежище лазутчики Петлюры, шпионы королевской Румынии, панской Польши, гетмана Скоропадского. Среди населения ведется пропаганда, призывающая оказывать сопротивление Советской власти, отказываться от службы в Красной Армии, уходить в тайники, спасаться от «власти диавола» и т. д.

В 1920-1921 гг. катакомбы Липецкого монастыря превращаются в опорный пункт контрреволюции. Они служат складом оружия, являются местом сосредоточения контрреволюционного отребья. Монастырь становится центром подготовки восстания против Советской власти. Только благодаря мерам, принятым органами Советской власти, заговор был ликвидирован, восстание предотвращено, а его главари и вдохновители понесли заслуженную кару.

Все это не только вызывало ненависть со стороны верующих к главарям секты иннокентьевцев, но и разоблачало последних как пособников врагов Советской власти.

В 1921 году на месте Липецкого монастыря создается коммуна «От тьмы к свету». Многие бывшие иннокентьевцы, «раяне», вошли в коммуну и впоследствии стали активными ее членами. Что же далее сталось с косоуцким «пророком»?

Всякий преступник неизбежно приходит к своему бесславному концу. Так случилось и с Иннокентием. В 1919 году он созвал тайное сборище своих приверженцев, которое, как обычно, закончилось оргией. В пьяной драке один из «апостолов» убил своего «пророка». (В романе Л. Гомина Иннокентий погиб от руки кулака Синики, отомстившего за свою разбитую и поруганную жизнь.) Чтобы замести следы преступления, «апостолы» тайно похоронили Иннокентия, а среди верующих распространили слух, что Иннокентий «вознесся на небо». Так закончилась бесславная карьера «пророка» Иннокентия, одного из крупнейших мошенников в рясе.

С ликвидацией липецкого «рая», смертью его главаря и организатора иеромонаха Иннокентия секта иннокентьевцев не прекратила своего существования. Движение нашло благодатную почву в правобережной Молдавии, особенно в ее южной и средней части.

Беспросветной была жизнь трудового люда в оккупированной королевской Румынией Бессарабии. Оккупанты знали, что рано или поздно им придется убраться восвояси. Поэтому в отторгнутой части Молдавии был установлен полицейский режим, царила самая бесстыдная эксплуатация. Бесчисленные королевские поборы легли тяжелым бременем на плечи трудящихся. Помещики и капиталисты, ростовщики и спекулянты, перекупщики и маклеры, как стая хищников, набрасывались на свою жертву — трудовой люд и обдирали его как липку. Они торопились обогатиться за счет крови и пота бессарабского рабочего и крестьянина. Малейший ропот, неосторожно сказанное слово — и человек оказывался в застенках сигуранцы. В этих условиях снова развернули свою тлетворную деятельность среди темного и забитого бессарабского крестьянства бывшие приближенные Иннокентия, его так называемые апостолы и мироносицы.