– Постойте-ка! – перебил он. – Вы хотите сказать, что передумали? Вы уже не собираетесь ничего сдавать?

Джорджия оторопела.

– По-моему, это вы не собираетесь…

– С чего вы взяли? – строго спросил он, сверля ее взглядом.

Джорджия не нашлась с ответом. Она почувствовала, что все лицо у нее горит, а щеки эапунцовели как маков цвет.

– Ну, дом стоит на отшибе… Он очень маленький, и я думаю… Я вполне допускаю…

– Никогда не надо притворяться, – спокойно перебил Митч Флетчер, и от его невозмутимого тона Джорджии снова стало не по себе. – Если вы считаете, что меня может отпугнуть небольшое недоразумение, которое произошло на улице… Но я вовсе не обязан вам нравиться, мисс Барнз, и, по правде говоря, в отношении вас меня удерживало только одно обстоятельство – то, что вы незамужняя молодая женщина. – Джорджия едва не задохнулась от возмущения, а он продолжал медоточивым голосом: – Было бы несправедливо обвинять в глупости весь женский пол из-за легкомысленного поведения его отдельных представительниц… Надеюсь, вам приятно будет узнать, что, пока мы с вами не познакомились, я, каюсь, полагал, что вы одна из тех…

Это уж слишком!

– Если вы подозреваете, что мне от вас нужно что-либо еще, кроме денег… – начала Джорджия, но он, не повышая голоса, оборвал ее на полуслове:

– Нет, конечно. Теперь, когда я вас увидел… Если можно, покажите, пожалуйста, комнату.

Он желает посмотреть комнату! Ну и дела! Джорджия была просто уверена, что Митч Флетчер ни за что не захочет тут оставаться. Она и сейчас уверена!

Все еще сердитая, девушка повела его наверх и открыла свободную комнату.

– В доме только одна ванная, – отрывисто сказала она.

Он подошел к окну и выглянул в сад. Под скошенным потолком мансарды гость казался еще выше ростом. Налюбовавшись видом из окна, он обернулся, и под его изучающим взглядом Джорджия почувствовала, как легкий озноб – сигнал о надвигающейся опасности – пробежал по коже. Охваченная необъяснимой тревогой, она вдруг подумала, что перед ней сильный и грозный противник.

Противник? Что за глупая мысль! Нужно всего лишь сказать, что она передумала, – только одно слово, и он благополучно исчезнет из ее жизни.

– Все замечательно. Я встаю рано и обычно до половины восьмого уже ухожу. Луиза говорила, что вы работаете дома, это правда? – Вопрос привел Джорджию в замешательство: он возник неожиданно, и что за ним кроется, она пока не понимала. – Довольно странно в наши дни встретить женщину вашего возраста и ваших способностей в таком захолустье, да еще в полном одиночестве. Вы даже работаете, не выходя из дома. Ироническая ухмылка, скользнувшая на его губах, заставила Джорджию защищаться.

– На то есть свои причины, – сухо сказала она.

– Нисколько не сомневаюсь, – согласился Митч Флетчер с подчеркнутой учтивостью.

Джорджию словно током прошибло: он знает про тетю Мей! Но откуда? И зачем ему это?

– Он, конечно, женат.

До нее не сразу дошел смысл короткого и категоричного утверждения, к тому же произнесенного с презрением и негодованием, словно обвинительный приговор.

– Что? – Джорджия решила, – что ослышалась.

– Он женат. Ваш любовник, – Митч Флетчер оставил ее изумленную реплику без внимания. – Об этом несложно догадаться: вы живете одна и даже невооруженным глазом видно, как вы напряжены и взвинчены, просто на грани срыва. Между прочим Луиза упомянула, что по вечерам вы почти не бываете дома.

Джорджия была потрясена. Так он возомнил, что у нее роман с женатым!.. Что он себе позволяет?!

– Очевидно, он не слишком богат, иначе вам не пришлось бы искать жильца. А вам никогда не приходило в голову остановиться и задуматься о том, что, вы делаете? Не ради его жены и детей, а просто ради самой себя? Вряд ли он бросит семью – такого почти не случается. И потом, что за радость делить мужчину с другой?

Джорджия слушала и ушам своим не верила. И вдруг, неожиданно для самой себя, ехидно произнесла:

– Ну что ж, раз вы категорически не одобряете мой образ жизни, то, полагаю, у вас пропало всякое желание оставаться в этом доме.

– Желание здесь совершенно ни при чем, у меня нет выбора. Легче найти песчинку золота в Северном море, чем жилье в этой округе. Итак, если вы не против, я завтра же переезжаю. И заплачу вам вперед за три месяца.

Джорджия уже собиралась разочаровать его отказом, но оплата за три месяца вперед… Она быстро подсчитала в уме и обнаружила, что сумма выходит приличная: тут хватит не только на лечение, но еще кое-что останется, чтобы внести очередной взнос за дом. Девушка собралась с духом, все еще намереваясь распрощаться с посетителем… и не смогла. Если бы дело было только в ней, она бы не колебалась, но ради того, чтобы не пострадали интересы тети Мей, стоило смирить гордыню.

Она проглотила обиду и, вместо того чтобы отправить гостя ко всем чертям вкупе с его проклятыми деньгами, бесстрастным тоном произнесла:

– Ну, если вы надумали, я не возражаю.

– Значит, решено. Его голос тоже прозвучал холодно и равнодушно, хотя Джорджия знала, что Митч Флетчер может быть совсем другим: приветливым и доброжелательным; их столкновение на улице – прямое тому подтверждение. Он направился к выходу, и, нервно наблюдая его мягкую кошачью поступь, она посторонилась и дала ему пройти.

Спускаясь по лестнице, Джорджия уже ругала себя за то, что совершила великую глупость. И все потому, что Митч Флетчер пришел к ложному и абсолютно беспочвенному умозаключению. Она не стала его разубеждать, но почему? Почему она поступила именно так? Была обескуражена подобным предположением? Но неужели нельзя было как-нибудь объясниться? Он и так разговаривал очень неприязненно, зачем же ей понадобилось подливать масло в огонь?

Пытаясь сосредоточиться, девушка потерла ладонью лоб, но чувство вины за то, что впервые после отъезда из Лондона ее мысли заняты не тетей Мей, а совсем другим человеком, не отпускало Джорджию.

Она направилась на кухню, гость шел следом; когда она вдруг обернулась, он отступил, словно уловил напряженную неуверенность хозяйки и решил держаться на почтительном расстоянии, дабы избежать новых вспышек взаимного недовольства. Она увидела, что Митч Флетчер достает из кармана пиджака чековую книжку.

Джорджия нервно облизала губы – эта дурная привычка осталась с детства и напоминала о себе в трудные минуты. Итак, чек выписан, дело сделано, и, значит, уже поздно что-либо менять. Она все-таки не смогла вовремя найти подходящие слова, чтобы не впустить незнакомца в свою жизнь…

Гость положил чек на стол, но Джорджия к нему и не притронулась. Ее взгляд упал на часы – она опаздывала в больницу! Забыв обо всем, девушка испуганно вскочила со стула.

– Мне пора уходить!..

– Какая трогательная преданность! – усмехнулся Митч Флетчер. – Он, вероятно, отвечает вам тем же? Скажите… неужели вам не приходило в голову, что он дарит вам время, украденное у своей семьи? Вы никогда не пытались поставить себя на место его жены? Ей-то каково?

Джорджия в ярости схватила чек и протянула его Митчу Флетчеру.

– Забирайте и уходите! – произнесла она срывающимся голосом.

– Рад бы, да не могу, – отрезал он. – Здесь слишком трудно найти жилье. – Не глядя на хозяйку, он отошел от стола. – Увидимся завтра вечером. В семь часов вас устроит?

Вечерний прием в больнице начинался как раз в семь, и Джорджия поспешно возразила:

– Лучше в шесть… или попозже, скажем часов в десять.

Митч Флетчер был явно удивлен и не удержался от едкого комментария:

– А он не жалеет для вас времени! Его жена просто святая… или круглая дура…

Джорджия была слишком озабочена своими мыслями, чтобы удостоить его ответом.

Она решила выйти на улицу через черный ход и заодно показать его гостю. От близкого присутствия нового знакомого у нее заныло в груди, и она постаралась двигаться как можно осторожнее, чтобы, не дай Бог, не задеть или нечаянно не коснуться его. Он был совсем рядом, и Джорджия поймала на себе его изучающий взгляд.