В отношении живой вакцины также существует риск чрезмерного ослабления уличного возбудителя, над ко­торым работает исследователь, снижая его болезнетвор­ные свойства. Сохранив способность размножаться в человеческом организме, вирус потеряет способность стимулировать образование антител, вырабатывать им­мунитет. Если из такого штамма приготовить вакцину, она будет совершенно безвредна, но одновременно и со­вершенно бесполезна.

Существование трех типов вируса полиомиелита, для каждого из которых следовало добиться гарантирован­ного ослабления болезнетворных качеств, делало проб­лему конструирования живой вакцины в три раза более трудной. Фактически нужно было создать вакцины как бы против трех различных заболеваний.

Риск был огромен, а труд несравним с трудом при создании любых инактивированных вакцинных препара­тов. Достаточно взять необходимую концентрацию фор­малина, чтобы обезвредить друг за другом все три типа вируса. После этого вакцина практически готова: нуж­но лишь убрать из нее формалин, что является чисто техническим вопросом, не представляющим большого труда.

Иное дело добиться ослабления уличного вируса. Выступая в Ленинграде во время одного из своих при­ездов в Советский Союз, Копровский привел такое срав­нение: «Труд по созданию убитой вакцины нельзя со­поставить с трудом, затрачиваемым на ослабление живого вируса и превращение его в вакцинный штамм, так же как нельзя сопоставить труд, который требуется, чтобы убить корову на бойне или же вырастить из ново­рожденного теленка взрослое животное». Ведь каждый тип вируса и даже каждый штамм внутри каждого типа ведут себя совершенно различно в искусственных усло­виях, когда исследователь пытается их выращивать в организме животного или на культурах ткани.

Самым ответственным разделом этой работы была правильная оценка допустимого ослабления создаваемо­го вакцинного вируса. Единственной пробой, которая существовала в то время, была так называемая проба на нейровирулентность вируса для обезьян макака-ре­зус. Для этого вирус вводили шприцем непосредствен­но в ткань спинного мозга обезьяны.

Через несколько дней, когда вирус размножится, обезьяну умертвляли, делали тонкие срезы тканей спин­ного мозга, красили их и рассматривали под микроско­пом. Если вирус вызывал поражение нервных клеток, он был непригоден для вакцины, поскольку возникала опасность развития сходных изменений и у прививаемых людей. Если же вирус утрачивал способность поражать клетки спинного мозга обезьяны, это позволяло предпо­ложить, что он будет безвредным и для человека: ведь все предыдущие наблюдения свидетельствовали, что че­ловек менее восприимчив к вирусу полиомиелита, чем обезьяна.

Если бы такие же контрольные пробы предложили ставить физикам и химикам, они бы посмеялись и соч­ли предложение шуткой, учитывая абсолютную неточ­ность, ненадежность биологической пробы, основанной •на целом ряде весьма сомнительных заключений.

Действительно, где гарантия, что обезьяны реагиру­ют на вирус полиомиелита обязательно таким же обра­зом, как и человек. Кроме того, людям вирус вводят не путем инъекции непосредственно в мозг, а через рот. Если такой вирус и попадает в мозг, то лишь после дол­гого пути через клетки кишечника, лимфатические же­лезы и кровь. За это время вирус может повести себя совершенно по-иному, чем вирус, поступивший непосред­ственно в мозг. Кроме того, материал, вводимый обезья­нам, был в значительной мере загрязнен тканями, на которых выращивали вирус, и культуральной средой, в которой его растворяли. Но более точной пробы не су­ществовало, и биологи вынуждены были пользоваться этим методом.

Копровский начал свои исследования с вируса по­лиомиелита второго типа, который чаще всего вызывал заболевания у американских детей. Сначала вирус адап­тировали к организму обезьян. Затем, чтобы ослабить, стали пересевать через мозг хлопковых крыс, перевивая его от одного животного к другому. Эта работа продол­жалась несколько лет, пока в 1950 году вирусы не стали абсолютно безвредными для обезьян при непосредствен­ном введении в мозг. В то же время при вве­дении через рот вирус сохранил способность вызывать образование антител. Именно на этом этапе Копров­ский дал вирус шимпанзе и обнаружил прекрасный при­рост антител.

Когда вакцинные штаммы были готовы, встал вопрос об испытании. Животные не являются моделью, в доста­точной мере сходной с человеком. А макаки вообще не­восприимчивы к вирусу полиомиелита, если его вводят через рот. Таким образом, оставался единственный путь: испытать аттенуированную вакцину на людях.

Обычно в лабораториях первыми принимают создан­ную вакцину сами экспериментаторы — такой путь вы­зывает уважение у всех. Если требуется большее число людей, автор вакцины уговаривает принять участие в опыте своих коллег по лаборатории: ведь эти люди пол­ностью сознают риск, на который идут.

Копровский принял вакцину сам и дал ее несколь­ким сотрудникам, включая Кокса. У них не развилось никаких побочных эффектов, а антитела к вирусу по­лиомиелита второго типа вырабатывались в достаточно высокой концентрации.

Этот опыт был поистине историческим. После откры­тия страшного вируса полиомиелита прошло 40 лет. И вот в январе 1950 года первые люди добровольно со­гласились проглотить живой вирус, чтобы выработать у себя иммунитет, рискуя при этом заболеть.

После удачного завершения испытаний Копровский окончательно уверовал в возможность создания живой ослабленной вакцины. Он знал, что теперь это лишь вопрос времени.

Через несколько лет Копровский добился стойкой аттенуации вирусов всех трех типов. В 1954 году ему удалось привить небольшие группы детей ослабленными вирусами второго и первого типов. Кроме того, несколь­ко детей, которых привили в 1951 году, по-прежнему сохраняли высокий уровень антител. Это свидетельство­вало в пользу живой вакцины и вселяло надежу на длительный многолетний иммунитет, тогда как после приема убитой вакцины он исчезал уже через два года.

Самым важным преимуществом живой вакцины перед убитой была способность создавать высокую устойчивость кишечного канала к повторному введению ослабленного вируса. Копровский давал вакцину пер­вого типа детям, а затем через два-три месяца снова вводил им вакцинный вирус. Он не приживлялся, что свидетельствовало о полной защищенности клеток ки­шечника привитых детей. Следовательно, массовое при­менение живой вакцины могло решить кардинальную за­дачу: создать такие условия, когда дикие вирусы не най­дут ни одного человека, в кишечнике которого они смогут размножаться. Это бы привело к полному исчез­новению полиомиелита.

В эти же годы Кокс и часть его сотрудников шли своим путем, пытались ослабить вирусы полиомиелита, выращивая их на куриных эмбрионах. Кокс считал, что вирусы полиомиелита, как и многие другие агенты, с ко­торыми он работал прежде, должны обязательно приоб­рести способность хорошо размножаться в курином эмбрионе. В этом была его главная ошибка, и именно она помешала Коксу получить хорошо аттенуированные вакцинные штаммы.

К сожалению, ни Копровскому, ни Коксу не удалось найти подходящие контингенты для испытания своих вакцин против полиомиелита. Взрослые, добровольцы, были неподходящими объектами для оценки действен­ности вакцины: все они обладали иммунитетом к полио­миелиту. А ведь защищать от болезни нужно тех, у кого нет иммунитета: в вакцинации нуждались дети. Как вирус поведет себя в их организме, никто не знал.

Вакцины против бешенства, желтой лихорадки и даже убитая вакцина против полиомиелита вводились путем инъекций, а живую вакцину предполагали давать через рот. Из пищеварительного тракта вирус, а ведь это живой вирус, после размножения должен был выхо­дить в окружающую среду. Если, пройдя через кишеч­ник человека, вирус снова восстановил бы свои преж­ние патогенные свойства, вакцинный штамм, рассеива­ясь вокруг привитого, приобрел бы потенциальную опасность, мог бы заражать окружающих людей.

В США ни Кокс, ни Копровский не смогли найти врачей, которые согласились бы применять их вакцины для прививок детям. Неожиданная помощь пришла Ко­провскому из Ирландии. Профессор университета в го­роде Белфасте Дик предложил организовать ограни­ченные испытания вакцинных штаммов Копровского, Первые наблюдения Дик провел на себе и своих сотруд­никах, затем на своих детях, а в дальнейшем еще на нескольких сотнях добровольцев из числа студентов медицинского института. Все проходило благополучно: вакцина не вызывала каких-либо побочных явлений, вирус размножался в кишечнике и выделялся с экскре­ментами, а в крови обнаруживался выраженный подъем антител.