Варенцов спокойно смотрел на то, как прибывшие из Новочеркасска члены особой следственной комиссии, генералы Попов, Родионов и Денисов, читают и перечитывают эти сообщения.

Из того, что, прибыв в город, высокая комиссия совещалась прежде всего с комендантом города подполковником Шмаковым и командиром 3-го отдельного казачьего полка полковником Адуровым, он понял: козлом отпущения сделают его. Ну что ж? Он действительно виноват, хотя ни в одном из рапортов уголовно-розыскного отделения, контрразведывательной агентуры, или освага, нет и намека на то, что Сергинская катастрофа — дело рук злоумышленников. Мосты вообще слабое место железных дорог. Стропила разболтаны, рельсы еле держатся. Тяжелые составы нельзя водить по этим путям. Обер-кондуктор, говорят, категорически отказывался сопровождать этот поезд. А человек верный был, не бунтовщик. Но боялся.

Варенцов умышленно передал комиссии без какого-либо отбора все подлинники донесений за истекшие сутки, а не составленную по ним сводку. Пусть читают. И пусть делают выводы. Ну, а то, что его потом разжалуют и сошлют в полк? Он заслужил это.

Попов нарушил молчание.

— Вы понимаете, ротмистр, что произошло? Ваша, именно ваша преступная небрежность погубила Дон!

Что на это сказать? То, что он не ищет никаких оправданий? Так он ведь и действительно не ищет их.

Варенцов увидел вдруг, что Родионов торопливо листает папку с рапортами и что-то быстро вполголоса говорит Денисову.

Попов еще продолжал греметь: «Как это — крушение произошло само по себе? Как это: арестовать и спрашивать: «А не вы ли, голубчик, делали бомбу для взрыва?» — а оба они уже вчитывались в какие-то строчки одного из рапортов.

Что их заинтересовало? Донесения на редкость пусты. Анекдот, сообщенный отцом Благовидовым, — старая легенда о генерале, который будто бы в отместку за то, что его уволили в отставку без пенсии в конце прошлого столетия, спалил таким способом половину домов Петербурга: потрется спиной о забор и уйдет, а доски потом загораются… А все остальное — самогонщики, грабежи, Леонтий Шорохов наведывался к Марии Полтавченко… Да если на то пошло, Мария эта была на именинах у Дуськи. Значит, надо и Дуську брать на подозрение? Нет уж. До этого он не дошел. Он головы еще не потерял.

Высокий, седой, костистый Родионов — он был председателем комиссии по расследованию причин катастрофы — встал и, кивая в сторону Денисова, что-то негромко проговорил Попову. Тот покосился на Варенцова, взял папку с донесениями, еще раз посмотрел на Варенцова.

«О чем они? — подумал тот. — Что они там увидели?»

— Пожалуйста, оставьте нас на несколько минут, — сказал Попов.

Родионов обратился к адъютантам:

— И вы нас оставьте одних, господа, — он помедлил. — И вот о чем прошу вас: по прямому проводу срочно свяжитесь с Новочеркасском, с атаманской канцелярией. Передайте: мне нужно переговорить лично с Петром Николаевичем. Он на заседании Войскового Круга. Но пусть его непременнейше пригласят к аппарату. Передайте: по делу государственной важности. Он знает, что я его буду вызывать.

Варенцов вышел из комнаты и повалился в приемной на диван. Попов был прав: конечно, требовалось точно установить причину крушения. Но взрыв настолько разметал полотно железной дороги, что вообще никаких улик собрать не удалось. Погибла вся охрана моста, машинист, кочегар, лица, сопровождавшие поезд: взорвалось два десятка вагонов с артиллерийскими снарядами! Обидно: их сняли с одного участка фронта, чтобы нанести удар на другом. Расчет был на то, что красные знают о трудностях со снарядами на Воронежском фронте и надеются там на передышку. А получилось, что красные могут теперь с успехом наступать сразу на двух направлениях.

— Да вы вдумайтесь! Вдумайтесь! — прорывался сквозь двойные, обшитые войлоком и кожей двери голос Родионова.

«Что там еще? Кого там они мусолят?..»

— Вы не верите? — продолжал Родионов, — А я верю.

Во что он верил, понять было нельзя, потому что голоса Попова и Денисова совершенно не прорывались в приемную.

— Я верю. А вера совершенно необходима… Да, ну и что же? Одно это имеет огромное мобилизующее значение… Но вы только сопоставьте факты!.. Да, да! В техническом отделе моей канцелярии, например, уже целая папка вырезок из газет: фиолетовые лучи определенно существуют!

«О господи!» — подумал Варенцов. В фиолетовые ослепляющие лучи, которые будто бы изобрели где-то в Англии или в Америке и о которых писали в газетах, он нисколько не верил. О танках не писали до самого дня их применения. О газах тоже ничего не писали, пока не поплыли в сторону русских окопов желто-зеленые облака хлора. Это азбука обмана: писать лишь о том, чего нет…

«Лучше на фронт, — проговорил он про себя. — Чем так маяться — лучше на фронт. К черту всю эту канитель. Сижу и подслушиваю! Мерзость!»

Он вышел в соседнюю комнату и стал смотреть в окно. Мыслей никаких не было. Итак — в полк. Да уж лучше в полк, чем все это сумасшествие.

Один из адъютантов вбежал в комнату:

— Куда вы пропали? Идите скорей. Только что говорили с атаманом!

Когда он возвратился в комнату, где заседала комиссия, Родионов вышел из-за стола навстречу ему и протянул руку.

— Ротмистр! — торжественно проговорил он. — Поздравляю вас. Атаман одобрил секретное оружие и уже сейчас, конечно в зашифрованном виде, просто как о новом техническом средстве, которое окончательно изменит положение на фронтах в нашу пользу, говорит о нем на заседании Круга.

Варенцов беспокойно оглянулся: адъютанты стоят у дверей за его спиной. Денисов сидит, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Видимо, он очень устал.

«Что там они наплели атаману?» — Варенцов взглянул на Попова. Начальник донской разведки подбадривающе кивнул ему.

— Чего ждет от вас Дон? — спросил Родионов. — Одного: сосредоточьтесь, направьте все свои силы на решение этой задачи. Глубочайше поймите, что от вас будет зависеть многое, возможно даже — судьба всей государственности в России.

Варенцов не выдержал. Какая задача? Разжалован он или нет?

— Простите, ваше превосходительство, какое дело мне поручается?

Попов указал на лежащую на столе папку с рапортами:

— Дело Бурдовина. Безусловно это он расплавил рельсы на Сергинском мосту и он же расплавил наган в руке управляющего Козловского, когда тот прицеливался. Патроны в нагане взорвались, Козловский был убит, а экипаж загорелся. За эти преступления Бурдовин еще понесет наказание. Но прежде нужно заставить его направить свое открытие против красных войск. И это мы возлагаем на вас.

— Не мог бы я узнать сейчас, на чем основано такое суждение? Только на представленных нами рапортах? Еще на каких-то материалах?

Варенцов умолк. Его слова никого здесь не интересовали. Денисов вроде бы сидя спит. На лицах Попова и Родионова непоколебимая уверенность в своей правоте.

Да. Если даже никаких добавочных сведений нет, тут никому ничего не докажешь, особенно после того, как уже состоялся разговор по прямому проводу с атаманом и тот козырнул на Большом Войсковом Круге «новым техническим средством, которое окончательно изменит положение на фронтах в нашу пользу».

Родионов опустил ладонь на папку с рапортами:

— Здесь все. Остальное зависит только от вас, ротмистр. Только от вас.