На лице моего человека был написан откровенный ужас. Он старался не смотреть в сторону реки, но его взгляд то и дело возвращался к воде. Топить живой Огнь — только смертные способны на такую жестокость… Я попыталась перехватить его взгляд. Тиан отвернулся. Священник запел молитву. О, Хаос, Стихии, Великая! Спасите его! Я не хочу умирать!

Паутина… переплетение разноцветных нитей. Мерно раскачивается гамак. В нем лежит синеволосая Княгиня и, улыбаясь, натягивает одну из нитей. Потянет-отпустит, потянет-отпустит…

А вокруг этой нити, как вьюнок, обвивается вторая… Ткачиха забавлялась. Потянуть-отпустить, веселая игра. Сколько я наблюдала за ней? Минуту? Секунду? Вечность?

— Великая! — не помню себя, падаю на колени, протягиваю руки к Эйш-тан. — Великая, помоги!

Ткачиха даже не повернула голову. Она тренькала на переплетшихся нитях, как на струнах, не заботясь о том, что одна из них, опорная, вот-вот оборвется… Тиан… его судьбой сейчас забавлялась Княгиня Судеб. Мой человек!

Внезапно я поняла: не могла Рей'Лине надолго отрезать меня от владений Ткачихи. Не может Осенняя Княгиня лишить Княгиню Судеб того, что по праву принадлежит ей. Вот только не хотела моя Эйш-Тан говорить со мной. Не Рей'Лине, а сама Ткачиха преградила мне путь в ее владения. Я прогневала ее, я виновата.

— Великая! — молю уже безо всякой надежды. — Прости!

— А, это ты, — не глядя на меня, произносит Великая. — Видишь?

Она с особенной силой потянула за тианову нить, едва не порвав ее. Я закричала — отчаянно, безнадежно. Князья не знают жалости, когда творят свою волю. Наши жизни — только игрушка Плетельщицы Судеб.

— Иди, — приказала Ткачиха, отпуская нить. — Спасай своего… Воина.

Тиан

Теперь я знаю, как чувствует себя загнанный охотниками зверь. Сделать выбор? А он у меня есть? Вода или Огнь — вот и весь выбор, оставленный мне.

Амулет раскалился. Трещали в груди ворота. Огнь бился в них, тщетно стремился сорвать запоры. Не пущу! Не сдамся!

И чувствую, как за спиной свивается тугими спиралями сила, понимаю, что вот-вот… Что он готов… Что этих глупых но, в общем-то, ни в чем не виновных людей от смерти отделяет одно слово. Закричать? Пригрозить?

Священник опустился рядом со мной на колени.

— Слушай, сын мой. Два пути есть у тебя. Дыханием своим последним искупить осквернение, или же ты должен жениться на невинной деве и провести с ней ночь. Готов ли ты, сын мой, выполнить свой долг и вернуть людям священные воды источника?

В сухих пальцах он сжимал цепочку, на которой покачивался кулон из белого как снег камня. Туда-обратно… Туда-обратно…

Огнь вскипает в венах…

Клубится за спиной чужая сила…

Что выбрать? Как спастись?

Тело знает прежде разума — я киваю. Согласен.

Нара

— …должен жениться на невинной деве и провести с ней ночь, — говорил священник, зачем-то покачивая кулоном на тоненькой цепочке. — Готов ли ты, сын мой, выполнить свой долг и вернуть людям священные воды источника?

Тиан неохотно кивнул. Священник повернулся к толпе народа и сделал приглашающий жест.

— Кто из девушек решится выйти замуж за этого человека, чтобы их жертва возвратила волшебство, охраняющее нас вот уже две сотни лет?..

Подумаешь, две сотни лет! Я храню Род Тиана тысячелетия — и хоть бы кто спасибо сказал!..

Я встряхиваю головой. О чем я думаю? Что происходит? Сколько времени я провела во владениях Ткачихи?

Кольд недовольно хмурился, поглядывая на арбалетчиков. Те по-прежнему держали Тиана под прицелом, не давая наемнику возможности вмешаться. Наемнику?! О, нет! Кем бы Кольд ни был, но уж точно не наемником. Сила — чужая, страшная, — свивалась в тугие нити, коконом оплетая его запястья. О, Хаос! Ну конечно же! Маг! Кольд Союзник, тот самый, что по слухам стал саннер-воррен Реи'Линэ! Она все-таки не оставила нас в покое, послала своего колдуна проследить. А он не уследил, не уберег…

Что делать? Я достаточно слышала о Союзнике, чтобы понимать: как только Тиана поднимут на ноги и поведут на мостки, терпение Кольда иссякнет и он отпустит рвущуюся на волю силу, никого не пощадит. По мне — пускай, но мой дурень-то… Он попытается Кольда остановить, а потом… Под горячую руку…

Я осторожно шагнула в сторону, стараясь не привлекать внимания Кольда. Никогда больше не оставлю Тиана. Никогда не подойду ни к кому другому. Пропадет мой человек без меня… а мне страшно.

Люди молчали. Кольд медленно поднимал руку, сила расползалась щупальцами, опутывая собравшихся.

— Кто возьмет этого человека в мужья? — безнадежно повторил священник. В мужья?! Тиана?! Сейчас?! Нет, права была баньши, я постепенно тупею. Не могу понять, зачем, но теперь смертные решили уже не утопить моего человека, а женить его на одной из своих… хм, девушек. Женить. Тиана. Он породит потомка здесь, я на всю жизнь останусь прикованной к этой проклятой деревне!

В памяти всплыло воспоминание. Ночь, таверна, я сижу в темноте и смотрю сквозь деревянные стены. Я вижу, таких вещей не скроешь от баньши. Я вижу, как Тиан обнимает служанку. Я устроила это, я сама. Но почему же мне так плохо? Так больно и противно? Разве из-за ребенка, что вырастет среди простых крестьян в обычной деревне? Разве только из-за этого?

Хочу кричать, но наталкиваюсь на холодные глаза Кольда. Убьет и не задумается. Реи'Линэ ему только спасибо скажет. Нет. Не сейчас. Не время для криков.

— Кто готов взять в мужья этого человека? — в третий раз повторил священник. Мой. Тиан мой человек. Не отдам, никому не отдам, не оставлю. Я делаю шаг вперед. В толпе кто-то ахнул, я не слышу. Тиан смотрит на меня. Я подхожу ближе.

— Нара, не нужно… — бормочет мой человек. Я не слушаю. Мой. Никому не отдам. Ни женщине, ни Огню, ни Воде, ни судьбе, ни смерти. Только мой. За спиной доносится кольдово: «Дура!». Пусть. Только Тиан никому не достанется. Никогда.

Староста. У него виноватое лицо. Отчего он печалится? Ах, да, баньши велела им позаботиться обо мне. Ну, так что же?

— Ты уверена, доченька? — матушка Глен. Я ей не доченька. И я уверена.

— Да что вы переспрашиваете, жените их, и вся недолга! — Я не слышу, кто это говорит, кажется, кто-то из толпы людей. Пусть. Пусть женят, какая разница? Что для Старшей клятвы Единому, выдуманному божку жалких смертных? Пусть женят, пусть молятся. Пусть.

Староста поворачивается к Кольду. Ах, да, наемник представился моим братом. Машет рукой. Недоволен. Кольд очень недоволен происходящим. Но — не вмешивается. Поглядывает на арбалетчиков. Тиан по-прежнему под прицелом. Кольда просят подойти. Отказывается, упрашивают.

— Благословляю вас, дети мои, — паясничает наемник. Но глаза его по-прежнему холоднее льда, а улыбка словно перечеркивает лицо кривой линией. Я отодвигаюсь к Тиану, ищу его руку, но он не дается. Пусть.

Нас разворачивают к священнику. Тот читает молитвы, говорит знакомые слова. Пусть. Я видела несметное количество свадеб, я устроила все бракосочетания в своем Роду. Что нового могут показать мне смертные? Машинально произношу то, что от меня требуется. Пусть. Клянусь Единым. Пусть. Глупые смертные, чем задумали связать баньши? Клятвами?

В руки Тиана вкладывают каменный кулон на серебряной цепочке. Магия. На нем — магия фейри. Чужая, злая, враждебная. Отшатываюсь. Меня удерживают, толкают назад.

— Поздно спохватилась, — шипят в ухо. Тиан подносит цепочку к моей шее, защелкивает замок… Ворон просыпается, раскрывает крылья. Смертные отшатываются… Ярится хранитель Рода, но даже его магия не может пересилить эту, фейкину…

Больно. Очень больно. Чудовищно. Меня никогда еще не предавали. Никогда я не чувствовала такого… такого… нет, я не знаю слов…

Мой человек своими руками надел на меня ошейник. Волшебную удавку, привязывающую меня к деревне. Шаг за пределы очерченного невидимой привязью круга — и ошейник пережмет мне горло. Мой человек. Своими руками. Мой. За что?!