Кроме того, у многих пациентов в Израиле совершенно отсутствует уважение к статусу врача — докторов часто воспринимают как представителей сферы обслуживания.

Особенно раздражает, когда часа в 3 ночи тебя будят для осмотра какого нибудь 18-летнего юнца, жалующегося, что уже 2 месяца он периодически страдает от покраснения левого уха или от зуда в мизинце правой ноги, и вот только сейчас он нашел время обратиться к врачу. Хочется его за это самое ухо вывести из приемника и пинком под зад отправить в поликлинику, куда он и должен был обратиться с такой ерундой.

В то время как на дежурстве к тебе поступают действительно тяжелые больные, которые могут погибнуть, если не получат от тебя помощи — подобные случаи воспринимаются просто как издевательство, и таких пациентов стараются выписать как можноскорее.

При этом сам этот соискатель медицинской помощи считает в порядке вещей обращаться в приемник с любым пустяком и в часы, удобные ему.

Есть хороший анекдот, который я всегда в таких случаяхвспоминаю:

Больной приходит к урологу с жалобами на боли в мошонке. Врач внимательно его расспрашивает, затем обследует, мнет во всех необходимых для осмотра местах, и говорит, что все в порядке, никакой болезни нет. Пациент благодарит и уходит. На пороге поликлиники он сталкивается с приятелем, который спрашивает:

— Хаим, что ты здесь делаешь? Ты что, заболел?

— Да нет, просто у меня было свободных пол часа — вот и зашел к врачу яйца почесать!

И таких любителей почесаться, ксожалению, полно.

Другой сорт пациентов, которых так же сильно не любят дежурные врачи — это люди, страдающие психосоматическими расстройствами, неврозами, депрессиями, приступами паники. Они обычно попадают в приемник регулярно, по несколько раз в месяц, обычно с бригадой скорой помощи, въезжают на каталке с маской страдания на лице, в возбуждении и страхе. При этом они жалуются на боли в сердце, одышку, сердцебиение, тогда как никаких объективных симптомов болезни у них нет. Их уже знают в лицо все дежуранты, считают просто симулянтами и стараются быстро от них отделаться — дать укол успокаивающего и скорее выписать. При этом они отнюдь не симулянты — их страдание не менее реально, чем у больных с инфарктами. Они действительно ощущают боль и страх смерти, они тратят огромные деньги на постоянные вызова скорой помощи и оплату лечения в приемнике — но не в состоянии сами справиться со своими приступами. Им необходимо ощущение безопасности, которое они получают только в приемнике, рядом с врачом.

Иногда они даже осознают, что их болезнь имеет не органическую, а психическую природу, но от такого осознания их переживания легче не становятся. Их болезнь связана с психической сферой, и лечение у психиатра или психолога во многих случаях разрешает эту проблему.

Но можно понять и дежурного врача — он видит одного и того же пациента почти на каждом дежурстве, каждый раз прибывающего на амбулансе с большим драматизмом, привлекающего к себе внимание громкими жалобами и стонами, но без каких бы то объективных симптомов, с прекрасной кардиограммой и анализами. Часто он прибывает ночью, лишая дежурного врача возможности поспать отпущенные ему 2–3 часа, только для того чтобы получить успокаивающий укол, и вскоре покинуть приемник. Волей неволей начинаешь относиться к нему как к симулянту.

Могу сказать из личного опыта, что если в начале дежурства жалеешь больных и сочувствуешь им, то к середине смены из-за напряжения, и усталости, хамства некоторых пациентов и недосыпа, встречаешь каждого нового больного с чувством, близким к неприязни, заранее считая его симулянтом, по пустякам морочащего тебе голову.

Коллектив приемника состоит из постоянных медсестер и медбратьев, дежурящих посменно по 8 часов, а так же врачей, работающих с утра до полудня. С 15 до 8 утра в приемнике остаются доктора дежурной смены, каждый день разные. Очень много зависит от того, с кем выпадает работать.

Среди медсестер приемника обычно все высокопрофессиональны, но есть более приятные и менее приятные. Интересно, что среди приятных обычно были медсестры и медбратья — арабы. По — видимому, в Израиле работает та же закономерность, что была с евреями в России в застойные времена. Чтобы занять какое то достойное место, соискателю-еврею нужно было быть на две головы выше в профессиональном и личностном плане, чем прочим претендентам, чтобы это место получить. То же и с арабами в Израиле. Те, кто получают место в приличной больнице, обычно очень способны, хорошо подготовлены, и зачастую просто приятные ребята.

Я очень любил работать в одну смену с медбратом по имени Мустафа. Добрейшей души парень, очень грамотный, он мог бы вполне заменить в приемнике многих врачей. Его обычно называли Мус, или Мусти, а врачи олимы — так просто по свойски — Муська. Когда по обмену опытом нужно было отправить несколько медсестер на неделю в США, из многих претендентов выбрали троих, и его втом числе.

При полной симпатии и уважении к нему как к личности и товарищу по работе, незримый барьер «арабы — евреи» все равно временами возникал. После каждого тер. акта со стороны арабов Мус ощущал себя скованно, неловко. Точно так же я чувствовал себя при общении с ним после массового убийства арабов еврейским поселенцем доктором Гольдштейном в пещере Праотцов.

Хотя ясно, что к этим преступлениям ни он, ни я не причастны, какое то ощущение вины за преступников из своего народа все равно чувствовалось.

Поэтому, чтобы не усугублять противоречия, на политические темы с коллегами-арабами мы старались не говорить, и вообще темы противостояния евреев и арабов не затрагивать.

Отношения между врачами и сестрами в Израиле отличаются от принятых в России. Там медсестра является подчиненной врача, а тут они — просто коллеги по общей работе. Сестра воспринимает назначения врачей критически, и если ей кажется, что назначение неверное, она может отказаться выполнить его и потребует подтверждения от более старшего врача (такое, хотя и нечасто, но все же случается). Завоевать доверие медсестер непросто, но если это произошло — медсестра или медбрат — твой лучший и надежнейший помощник. Они вовремя обратят внимание на отяжелевшего больного, подскажут, что с ним происходит, не будут дергать дежурного врача по пустякам, а постараются разрешить возникающие проблемы самостоятельно. Медбрат руководит в приемнике всеми организационными вопросами — какого больного куда положить, кто первый идет на рентген, а кому послать сначала анализы, кто из больных более тяжелый — к кому направить врача в первую очередь.

Вновь поступившего больного принимает сначала медсестра, оценивает его состояние, меряет пульс, давление, присоединяет при необходимости к монитору, дает кислород, если пациент тяжелый, не дожидаясь врача, ставит ему венозный катетер. Врач выступает зачастую в виде консультанта, а ответственной за больного как бы является медсестра. Я, конечно, утрирую, но просто хочу подчеркнуть, что в Израиле медсестра — не просто исполнитель, а самостоятельный и ответственный специалист, делающий свою часть работы в партнерстве с врачом.

После этого гимна медсестрам я заканчиваю свое повествование до следующего письма.