Вечером все заметили на юге пыльное облако. Оно быстро приближалось. Его появление никого не испугало и даже не насторожило Ганнибала. Вместе с тремястами всадниками отрядил он своего младшего брата в низовье реки Родан, чтобы убедиться, что оттуда нам ничего не грозит. Портовый город в устье реки принадлежал римлянам.

Магон и его всадники вернулись в лагерь на загнанных лошадях, у некоторых из них пот смешался с кровью. Раненые были и среди всадников. Половина их не вернулась. Не хватало и лошадей. В мгновение ока распространился слух: идут римляне! Магон сразу же поскакал к палатке Ганнибала. Я увидел, как он подъехал, я как раз чистил оружие Ганнибала. У Ганнибала сидели Магарбал, Мономах и Силен. Бледный и усталый Магон вошел в палатку. Его левый рукав был в крови.

— Ты ранен? — спросил Ганнибал и послал за Синха-лом. Врач сразу же пришел.

— Царапина, больше ничего, — успокаивал их Магон. Но Ганнибал настоял на осмотре.

Пока врач промывал и перевязывал рану, Магон рассказывал, как в полдень триста его всадников натолкнулись на такой же по численности отряд римлян. Никто не захотел уступить, и каждое войско потеряло убитыми примерно половину воинов.

— Когда большинство лошадей были ранены и остались без всадников, возникла паника. Неуправляемые лошади пустились наутек, увлекая за собой и тех, на которых еще были всадники. Так мы и разошлись… Если кто и остался цел и с их стороны, и с нашей, то только благодаря лошадям… — Докладывая, Магон смотрел в пол. Теперь он взглянул на Ганнибала: — Мы сделали все, что могли.

— Хорошо, что я не отправил с тобой всю мою армию, — не без резкости сказал Ганнибал.

— Надо было дать им улизнуть? — возмутился Магон.

— Самим надо было улизнуть, — ответил Ганнибал. — И притащить с собой побольше римлян!

— Двоих мы привезли, — сказал Магон. — Двоих раненых.

Ганнибал просветлел:

— Надо их сейчас же допросить!

— Но они полумертвые, — возразил Магон.

— Тащите их сюда! — потребовал Ганнибал. — Они нужны мне, пока еще живы. Многого мне от них не надо.

Пленников принесли на носилках. Они потеряли много крови и выглядели, как мертвецы. Это были юноши. Ганнибал велел дать им вина. Он заговорил с ними на латинском.

— Мы не римляне, — ответил один по-кельтски. — Но наш вождь продал нас римлянам, он их союзник.

— Много вас в римском войске? — спросил Ганнибал.

— Четыреста человек, — сказал другой. — Проклятая война! — Он застонал.

— Для вас война кончилась, — успокоил его Ганнибал. — Как только вас вылечат, я дам вам коней.

Синхал осматривал раны пленников, а полководец продолжал расспрашивать. Когда их вынесли из палатки,

Ганнибал уже знал, что римский консул Публий Корнелий Сципион высадил в Массилии[42] свое войско с шестидесяти военных кораблей и сейчас сооружает лагерь на тридцать тысяч человек, чтобы преградить карфагенянам путь на Рим.

— Наскребли не так уж и много, — пренебрежительно сказал Ганнибал.

— Тем лучше, — возразил Мономах. — Ни один из них от нас не уйдет.

— Надо атаковать их, пока они не закрепились на Родане, — предложил Магарбал.

— За каждого воина, которого я потерял, пусть убьют троих! — с искаженным лицом потребовал Магон.

— Проклятущие вы пожиратели римлян! — заметил Ганнибал тоном, который заставил всех насторожиться.

— Ты что, их жалеешь? — вскинулся Мономах.

— И их тоже, — сказал Ганнибал. — Но в первую очередь нас самих.

— Может, нам вообще не стоит драться с римлянами?

— Не здесь, — четко ответил Ганнибал. Мономах вскочил:

— Бежать нам от них, что ли?

— Да, — сказал Ганнибал, — через горы. Мономах так опешил, что опять сел. Ганнибал повернулся к Магону:

— Сколько ты потерял из трехсот человек?

— Половину, — подавленно сказал Магон.

— Против трехсот римлян!

— Они отчаянно боролись за свою жизнь, — защищался Магон.

— Верный знак, что эти тридцать тысяч сразу побросают оружие, как только нас завидят! — заметил Ганнибал сухо. — Победа над Сципионом будет стоить нам четвертой части нашей армии, а может, и больше. А если римляне уклонятся от боя, то задержат нас еще недели на две. И путь через Альпы уже будет закрыт.

Мономах, Магарбал и Магон посерьезнели — Ганнибал объяснил им все несколькими фразами.

— Мы разобьем римлян под Римом, — решил он. — Римского консула мы оставим с носом. Пусть войдет в пустой лагерь. Большего он не заслужил. Победа над ним

доставит нам мало радости. Мы разобьем римлян там, откуда им некуда будет бежать. Завтра наша армия поднимется вверх по Родану. Мы должны скорее постучаться в ворота Рима.

После этих слов никто уже ему не возражал. Когда Магарбал, Мономах и Магон ушли, Ганнибал еще долго совещался с Силеном.

— Другого пути нет, — сказал Ганнибал. — Нам нужно перейти через горы. Море принадлежит римлянам с тех пор, как они победили нас на море. И мы — старые мореплаватели — вынуждены разбить их на суше, у их же собственных ворот.

Он спросил Силена, слыхал ли тот что-либо о Сципионе.

— Все равно что ничего, — признался Силен.

— Что-то в нем есть, — сказал Ганнибал. — Иначе они не послали бы его против меня.

16

Утром, еще перед рассветом, мы начали отход. Слоны шли впереди. Ганнибал ехал верхом на одной из своих лошадей. Он сам разведывал дорогу с небольшим отрядом всадников. Мы продвигались вверх по течению без каких-либо помех. Так продолжалось три дня подряд.

Настроение у солдат было подавленное. Несмотря на большие потери, понесенные Магоном в его разведывательной стычке, все наемники ждали момента напасть на римлян. Никому не нравилось, что Ганнибал уклонился от боя.

Вечером третьего дня Ганнибала посетили посланцы некоего Бранка, который называл себя царем острова Инис[43] и предлагал свою дружбу. Менее чем через два часа прибыли еще посланцы от «царя Инис», но теперь они назвали его Колхом. Как только люди Бранка увидели людей Колха, они сразу накинулись друг на друга с бранью. Выяснилось, что Бранк и Колх — братья.

— Царем всегда был Бранк, — говорили одни.

— Колх — лучший царь, — утверждали другие.

С оружием в руках готовы они были наброситься друг на друга. Ганнибал, выслушав тех и других, решил признать Бранка. Его посланцев он отправил назад с подарками. Людям же Колха он сказал, что, если тот не сдастся ему сам, он возьмет его в рабство и сошлет так далеко, откуда он никогда не вернется.

— Так оно и должно быть, — сказал Ганнибал своим советникам, — пусть все дерутся за дружбу с нами.

— Почему ты выбрал Бранка? — спросил Магон.

— Все дело в деревьях, — ответил Ганнибал. Он указал на группу деревьев, которые росли от нас примерно в ста шагах. — Мне так скучно было слушать этих посланцев, что я стал гадать на растущих там деревьях: Колх — Бранк — Колх — Бранк… Счет кончился на Бранке. Но этот вождь должен будет со мной кое-чем поделиться[44].

Через день мы дошли до острова Инис. В сущности это был вовсе не остров, а просто большой кусок земли, омываемый с двух сторон водами Родана и Исары. С северной стороны Инис ограничивала цепь холмов, тянущаяся от Родана к Исаре.

— Здесь можно выдержать осаду с горсточкой умелых воинов, — оценил Ганнибал местоположение этого острова. — И никто не умрет с голоду!

На острове были заливные луга, почва покрыта илом: все, что могло потребоваться человеку, росло тут в избытке. Ганнибал решил остановиться здесь на несколько дней, дать отдохнуть войску и пополнить запасы продовольствия.

За четыре месяца пути мы оставили позади себя почти шесть тысяч стадиев[45]. Тем временем армия увеличилась. Но самое трудное было впереди — это чувствовал каждый. Приближалась осень. Все прозрачнее становился воздух. На востоке поднимался белый заслон — горы, покрытые вечными снегами. Наемники часто поглядывали в ту сторону, и, хотя они на острове ни в чем не нуждались, они уже не были такими бодрыми, как в Ново-Карфагенском лагере. По ночам с гор дул ветер, пахнущий снегом.