— Изгнание! — первым сказал одноглазый Вак.

— Изгнание! — поддержал его Нув и Коук.

— Изгнание! — воскликнули все кваны.

— Воок слышал, — подытожил вождь. — Он покинет племя раньше, чем спрячется Солнце. Сын Рыси может взять свои шкуры, мясо, палицу, копье и дротики. Он не возьмет с собой лук и стрелы.

Кваны закивали: все согласились с приговором вождя.

Опустив голову, Воок поплелся в пещеру за своим имуществом: он знал, что молить о снисхождении бессмысленно.

Бросив ласковый взгляд на молча стоявших Аркашу и Лешку, вождь сказал:

— Кваны любят Лана и Поуна. И будут их любить, если даже они не сыновья Солнца и Луны, а простые люди.

— Нув отдаст руку за Лана и Поуна! — пылко воскликнул славный юноша. — Нув убьет Воока и всех их врагов!

Лешка от волнения не мог говорить и просто кивнул. А Ар-каша, проглотив комок в горле, сказал:

— Спасибо, друзья.

Однажды Лешка застал Аркашу за странным занятием: тот сидел на валуне и не отрываясь смотрел на часы.

— Сын Солнца боится прозевать обед? — поинтересовался Лешка.

— Погоди… еще немножко… — Аркаша впился глазами в циферблат, потом встал и высокопарно провозгласил: — Исполнилось ровно полтора месяца с того мгновения, как терзаемый любопытством сын Луны, в миру Алексей Лазарев, вжал свой преступный палец в кнопку древнелета. Приветствую тебя, о Поун, в эту знаменательную минуту!

— Что ж, юбилей, — согласился Лешка, присаживаясь. — Как будем отмечать, товарищ колдун? Предлагаю заколоть на шашлык мамонта и приготовить рагу из носорога. Голосуем: кто «за»?

Аркаша вздохнул и сел на валун. Непринятая шутка повисла в воздухе.

— Скучаешь? — догадался Лешка.

Аркаша кивнул.

— Знаешь, иногда просыпаюсь и места себе не нахожу! — признался он. — Нам-то что, а родители… Через две недели ребята в девятый класс пойдут… Все, что угодно, отдал бы за книги… Может, еще разок древнелет попробуем?

Аркаша говорил прерывисто и бессвязно. Лешка молчал.

— Прости, — сказал Аркаша, вставая. — Размагнитился немножко. Пройдет.

— Садись, — предложил Лешка и с любовью посмотрел на друга.

Аркаша сильно изменился и мало чем напоминал прежнего тихоню, вечно погруженного в свои возвышенные мысли о прошлом человечества. Он вырос, сильно загорел и окреп: его руки обросли мускулами, в движениях появилась решительность, а в глазах — воля. От Аркашиной одежды остались переделанные из брюк шорты, которые тоже дышали на ладан, и жалкие остатки куртки. К ступням Аркаша привязал два куска невыделанной оленьей кожи — ходить босиком он так и не научился.

Лешка выглядел еще более экстравагантно — разумеется, с точки зрения современного франта: все его обмундирование состояло из набедренной повязки и бутсов. Правда, в рюкзаке хранилась заветная динамовская форма, но ее Лешка берег. Он тоже заметно вытянулся и раздался в плечах. Аркаша определил, что если его друг будет года два расти такими темпами, он наверняка догонит Нува.

— Да, размагничиваться в нашем положении вредно, — сказал Лешка. — Чем падать духом, лучше падать носом, как батя говорил. Все равно, братишка, нам деваться некуда. Давай не мечтать, а просто вспоминать Москву, как сказку, ладно?

— Хорошо, — согласился Аркаша.

— А древнелет попробуем, — продолжал Лешка. — Но в последний раз, чтобы не мучить себя несбыточными надеждами. А то в Маниловых превратимся. Руку?

Друзья обнялись.

Новые попытки запустить древнелет ничего не дали, и ребята решили его разобрать. Единственным подходящим инструментом оказалась отвертка в Лешкином ноже — к счастью, добротно сделанная из закаленной стали. Два дня с утра до вечера, сменяя друг друга, ребята отвинчивали сотни больших и малых болтиков, выдергивали заклепки, разрушая чудесную машину-гордость Чудака.

По становищу быстро пролетела волнующая весть: «Лан и Поун остаются с племенем навсегда!» Древнелет, почитаемый и священный, до сих пор беспокоил кванов, как бельмо на глазу, — все помнили, как он когда-то растворился в воздухе, унося с собой Лана и его высокого тощего спутника. Вождь запретил соплеменникам задавать Лану и Поуну вопросы о древнелете, чтобы не натолкнуть колдунов на мысль вновь улететь. И теперь радостно взволнованные кваны смотрели, как один за другим, обнажая остов древнелета, слетают сверкающие алюминиевые листы.

Древнелет разбирали бережно: до появления металла пройдут еще тысячелетия, и все могло, как говорил Лешка, «пригодиться в хозяйстве». Десятки алюминиевых листов, стальных трубок, мотки проводов, полупроводники и прочее богатство было тщательно сложено в пещере и прикрыто шкурами. К удивлению Лешки, в стенках древнелета оказались два мощных аккумулятора, вполне пригодных для использования.

— Эх, нашлись бы лампочки, — вздыхал Лешка. — На весь первобытный мир иллюминацию бы устроили!

К вечеру второго дня от древнелета на месте его посадки осталась лишь прямоугольная вмятина. Все пути к возвращению были отрезаны.

Обрадованный Тан хотел было наделить каждого из колдунов пятым шакальим хвостом, но Лешка и Аркаша заверили вождя, что и четырех вполне достаточно. А чтобы дать выход энтузиазму, охватившему кванов, колдуны предложили провести первые в истории Олимпийские игры.

Идея была принята, благосклонно. После блестящей победы Поуна над Вооком в племени вообще началось повальное увлечение спортом: кваны своими глазами увидели, как ловкость побеждает силу! Площадь имени Эдуарда Стрельцова быстро превращалась в стадион. Девочки увлекались бегом и гимнастикой, мальчишки — самбо. Их на общественных началах обучали инструкторы, подготовленные Лешкой из числа самых перспективных молодых кванов. Конечно, мальчишки еще больше мечтали постукать по мячу, но это уже был удел юношей и взрослых кванов: Лешка знал, что новую камеру ему не достать ни за какие деньги, и тренировки ограничивал двумя часами в день. За чрезмерно сильный удар по мячу следовало жестокое, но справедливое наказание: виновный дисквалифицировался на две игры, причем решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

Организационный комитет в составе Тана, Вака, Лана и Поуна утвердил программу Олимпиады: бег, прыжки, метание ядра, плавание, домино, самбо и в заключение — футбольный матч между командами «Мамонты» и «Буйволы»; главный судья — Поун, его помощник — одноглазый Вак. Для награждения победителей из валуна был вырублен пьедестал почета и изготовлены комплекты алюминиевых медалей: большие, средние и малые. Помимо этой награды, в честь чемпиона исполнялась его любимая песня и он получал право на одну минуту приложить к уху часы сына Солнца.

Кваны были настолько захвачены предстоящими играми, что всю ночь почти не спали. Самые нетерпеливые участники тихонько вставали и уходили на стадион тренироваться. Одному из них, быстроногому Лату, нетерпение дорого обошлось: на него напали волки. Сбежавшиеся охотники стрелами обратили стаю в бегство, но Лат, которому волк располосовал ногу, выбыл из числа основных претендентов на победу в спринте. После этого эпизода Тан запретил дозорным до утра выпускать спортсменов из пещеры.

И вот наступил долгожданный час открытия Олимпийских игр! Охота на сегодня была отменена, и племя, до отказа заполнившее трибуны стадиона (разбросанные вокруг валуны и поваленные бурей деревья), шумно приветствовало Нува и Кару, исполнивших дуэтом новый олимпийский гимн (музыка композитора Дунаевского, слова поэта Коука):