1) Чем больше себялюбие, тем труднее понять другого, перенестись в другого, а в этом все. И наоборот.

2) Всякий дурной поступок, а также и добрый оставляет главные последствия в себе; последствия: усиления дурной или доброй привычки.

[…] 10) Самое трагикомическое в нашем христианстве то, что оно вводится и распространяется между бедными и слабыми — сильными и богатыми, теми самыми, существование которых отрицается христианством.

[…] 13) Отчего неразумны так называемые — образованные? Оттого, что головы их набиваются ненужными пустяками, выдаваемыми им за самое важное.

22 ноября 1907. Ясная Поляна. Очень хорошо, умиленно радостно себя чувствую и — удивительная вещь — забыл все — забыл, кто Гусев, за что он сидит. С утра встал и умиленно думал и чувствовал об Андрюше и написал ему письмо. Искал и не мог найти записанный план своей статьи. Так казалось хорошо и важно, а теперь ничего не помню. Все думается о драме. Хорошо бы.

Все это время — напряженно занят «Кругом чтения». Начерно кончил, но работы бездна. Если в день составлять — то есть исправлять пять, шесть изречений, то работы больше, чем на год, на четыреста дней. А почти уверен, что этого не проживу. Чем ближе смерть, тем сильнее чувствую обязанность сказать то, что знаю, что через меня говорит бог. И тем больше чувствую это необходимым, что тут уже нет личного, славы людской. Записать:

[…] 5) Жалуешься на жизнь, а только вспомни, сколько людей любят тебя.

6) Любить — благо, быть любимым — счастье.

[…] 8) Да, праздность — мать всех пороков, в особенности умственных: ложных рассуждений: политика, наука, богословие.

9) Если богатый совестлив, то он стыдится богатства и хочет избавиться от него; а избавиться от него почти так же трудно, как бедному разбогатеть. Трудность главная — семья. Привычки можно преодолеть, но — семья.

10) Упрекать в гордости можно и должно только себя. А то всякое несогласие представляется гордостью.

[…] 12) Видел во сне, что устраиваю чью-то спальню, и что для устройства ее мне нужно спросить кого-то на той же улице. Я иду, захожу в дом; меня не узнают, но я дохожу до хозяина; он спрашивает, что мне нужно? И я, к досаде, чувствую, что забыл. Делаю усилия вспомнить. И эти усилия будят меня. И я в бдящем состоянии стараюсь вспомнить и не могу. И я понимаю, что то, зачем я шел во сне, я и не знал, но увидал во сне только то, что «я забыл». Все, что я видел, как мне казалось перед этим, все это было без времени. Только просыпаясь, я все это расположил во времени. Не то ли мы делаем в нашей жизни? Все, что мы (как нам кажется) переживаем, все это уже есть, а мы только располагаем это во времени. То, что все есть, и ничего в нашей жизни не происходило, не двигалось, мы узнаем, когда будем умирать (просыпаться), как я узнал, проснувшись, что я не забыл, а только видел во сне, что забыл. (В записной книжке записано: «неясно». Но я не согласен.)

[…] 15) Правительство русское знает и не может не знать, что у нас все держится на религии, и себя основывает на религии, но та религия, на которой оно основывает себя, была нетверда и прежде; теперь уже совсем не держит. […]

29 ноября 1907 Ясная Поляна. Только неделю не писал, а кажется ужасно долго. Так полна жизнь. Записать нужно довольно много, но нынче не буду. Запишу только самое существенное, то, что испытываю сейчас уже благотворность той душевной деятельности, которой я отдался. В самом телесно дурном состоянии и расположении духа — мне хорошо. Мало того, что хорошо, — радостно. Как удивительно, de gaieté de cœur[59] губят свои жизни люди, попуская себя на раздражение. Все в «табе», как говорил Сютаев. Смотри с любовью на мир и людей, и он так же будет смотреть на тебя. Все занят «Кругом чтения» и, кажется, подвигаюсь. Сережа, Маша, Андрюша — со всеми мне хорошо. Записать из книжки денной:

1) Сначала кажется странным, почему человек, сделавши злое дело, становится еще злее. Казалось бы, ему надо успокоиться: он сделал то, что хотел. А это оттого, что сознание, совесть упрекает его, и ему надо оправдаться, если не перед другими, то перед самим собою, и для оправдания он делает зло новое with a vengeance[60].

2) Пища только тогда законна, когда возможны и желательны последствия ее — труд. Точно так же и половое общение — только тогда, когда возможны и желательны последствия его — дети.

3) Насколько животные целомудреннее людей: только до оплодотворения.

4) Лиха беда начать. Целомудренный стыд — могучее средство предохранения. А наше искусство притупляет, уничтожает его.

Сейчас примусь за первый отдел «Круга чтения».

Здесь Сережа и Маша.

Страшно давно не писал. Нынче, 16 декабря 1907. Ясная Поляна. 29 ноября упал с лошади, зашиб руку. Теперь проходит. За это время много было, все больше и больше, хороших писем. Нисколько не увлекаюсь и не желаю распространения, как бывало прежде, а просто рад, что мог и могу служить людям хоть чем-нибудь. Как странно, что вместе с добротой приходит смирение — скромность. Мне теперь не нужно, как прежде, притворяться смиренным. Как только работа в себе, так сейчас видишь, что не только гордиться, но радоваться не на что. Радуюсь только на то, что мне незаслуженно хорошо, и что ближе к смерти, то все лучше и лучше.

Все занят «Кругом чтения». Главное — порядок отделов. Кажется, теперь близко к концу распределение, редакция же самых мыслей — еще огромная работа. Переписаны только три. Был Андрей с новой… Очень было тяжело, хотя старался, как мог, и ничем не провинился. С Сережей, со всеми хорошо, даже со стражниками. «Радуйся, если тебя ругают». Записать надо, кажется, очень многое. Гусева все не выпускают, хотя давно, с 22 обещали и в Туле и в Петербурге. […]

[…] 21) Грехи свои человек чувствует, как зло, и страдает от них, соблазны он уже не чувствует, а суевериями гордится.

22) Для общего дела наверное лучше делать каждому, что ему велено, а не то, что ему кажется хорошим.

23) Как только человек забыл или пропустил мимо ушей то, что ему велено, он непременно делает то, что было делано им или людьми вокруг него, воображая себе, что он делает то, что сам выдумал.

24) Человеку велено увеличивать любовь (он веление это носит в сердце), а он устраивает удобства жизни. Все равно, как работнику велено сеять, сажать, а он забыл это или пропустил мимо ушей, а помнит то, что он ровнял поле, пахал, боронил, укатывал, и он пашет, боронует, укатывает поле с всходящей уже зеленью. Ему кажется, что его дело только в этом.

25) Дело жизни не в том, чтобы быть великим, богатым, славным, а в том, чтобы соблюсти душу. […]

30 декабря 1907. Ясная Поляна. Две недели не писал. Важного только то, что Гусева выпустили. Здесь Сережа с женой. Все продолжаю получать радостные письма. Нынче очень хорошее письмо Молочникова к Столыпину. Написал об этом Олсуфьеву. Все занят «Кругом чтения», и, слава богу, все уясняется и уясняется. Второй раз поверяю отделы. Всех 31. И, кажется, не нарочно вышло 4 греха, 4 соблазна, 4 обмана. Вчера очень горячо — дурно спорил с Сережей о науке. Поразительна вера в науку и полная аналогия ее с церковью. […]