— Дайте общий сигнал отбоя, — сказал Хорнблауэр, — капитан Буш, будьте добры, приготовьтесь к отдаче буксира. Я хотел бы, чтобы временный такелаж был установлен на «Гарви» прежде, чем мы обогнем Фальстербо. Возможно, вы будете столь любезны, что направите им в помощь аварийную партию.

С этими словами он спустился вниз. Хорнблауэр был сыт по горло всем увиденным за прошедшие часы — вместе с Бушем включительно. Он устал, смертельно устал, истощил все запасы энергии. Позже, много позже будет достаточно времени, чтобы, усевшись за стол, снова начать, обычно и скучно: «Сэр! Имею честь донести…» А в конце, конечно же, будет список убитых и раненых…

Глава 7

Его Британского Величества семидесятичетырехпушечный линейный корабль «Несравненный» шел по Балтийскому морю вне видимости берегов. Он плыл под легкими парусами, подгоняемый устойчивым ветром с западных румбов, а следом, как неуклюжие утята, спешащие за своей осанистой матерью, переваливались на волнах два бомбардирских кеча. Дальше по правому борту, на самом пределе видимости, белели паруса «Лотоса», а примерно на таком же расстоянии по левому борту шел «Ворон». Далеко за «Вороном», невидимый с «Несравненного», находился тендер «Клэм»; вся четверка судов представляла собой цепь, которая растянулась почти во всю ширину узкой горловины Балтики — от шведского побережья до острова Рюген. Новостей по-прежнему не было. Весной, с таянием льдов, основной поток судов обычно направлялся за пределы Балтийского моря — в Англию и порты континентальной Европы, однако при удерживающихся западных ветрах, надежд повстречать кого-либо было мало. Воздух был свеж и резок, несмотря на сияние солнца и серебристо-серое море вздымалось и опадало под пестрым от разбросанных по нему облаков небом.

После своего обычного утреннего купания под струями воды из корабельной помпы, Хорнблауэр долго не мог отдышаться и согреться. Пятнадцать лет он прослужил в тропиках и на Средиземном море и привык к теплой морской воде, потоки которой низвергались на него столько раз, что он уже и со счета сбился. Теперь же он никак не мог привыкнуть к ледяной воде Балтики, вобравшей в себя весь холод тающих льдов Ботнического и Финского заливов и мокрого снега, который несли с собой впадающие в него Висла и Одер. Тем не менее, эта вода бодрила, и его долговязая фигура гротескно извивалась под тяжелыми холодными струями, когда Хорнблауэр — как всегда во время купания — начисто забывал о своем коммодорском достоинстве. Полдюжины моряков, которые под руководством судового плотника лениво поправляли поврежденный пушечный порт, время от времени бросали на него удивленные взгляды. Двое матросов, налегающих на рукоятки помпы и Браун, стоявший поодаль с полотенцем и халатом Хорнблауэра в руках, изо всех сил старались сохранять торжественную невозмутимость, соответствующую, по их мнению, высокому статусу главного действующего лица церемонии.

Неожиданно струя прервалась: маленький худощавый мичман вытянулся по стойке «Смирно», отдавая честь своему коммодору. Несмотря на все почтение, испытываемое по отношению к столь великому человеку, глаза этого полуребенка выразительно округлились от удивления — столь фантастично было поведение этого высокопоставленного офицера.

— Что такое? — спросил Хорнблауэр. Струйки воды все еще стекали по его лицу и телу. Он никоим образом не мог отдать честь в ответ.

— Меня прислал мистер Монтгомери, сэр! «Лотос» сигналит: «Вижу парус с подветренной стороны», сэр!

— Очень хорошо.

Хорнблауэр выхватил у Брауна полотенце, но новость была слишком важна, чтобы тратить время на вытирание и он бросился по трапу на шканцы как был — голый и мокрый, а Браун последовал за ним, с халатом в руках. Вахтенный офицер приложил руку к треуголке, когда коммодор появился на шканцах — все было как в старой сказке, где все упорно не замечали полное отсутствие платья на короле.

— Новый сигнал с «Лотоса», сэр. «Цель меняет галс. Цель ложится на левый галс, по пеленгу норд-ост и полрумба к осту».

Хорнблаур бросился к нактоузу; лишь брамсели «Лотоса» виднелись на горизонте, и пеленг пришлось брать на глаз. Что бы это ни было за судно, его нужно перехватить, чтобы узнать новости. Он оглянулся и увидел Буша, который также спешил на шканцы, на ходу застегивая мундир.

— Капитан Буш, я попрошу Вас изменить курс на два румба вправо.

— Есть, сэр!

Свист боцманских дудок разнесся по кораблю, и 400 человек разом бросились вверх по выбленкам, чтобы отдать рифы на марселях и поставить лисели. Хорнблауэр глазом знатока оценивал их действия, которые, впрочем, уже исторгли из уст вахтенного офицера потоки проклятий. Большинство матросов все еще передвигались крайне неуклюже, подгоняемые унтер-офицерами и операция едва была закончена, как с марса донесся крик:

— Парус справа по носу!

— Должно быть, это то самое судно, которое заметили с «Лотоса», сэр — сказал Буш. — Эй, на марсе! Что вы можете сказать об этом парусе?

— Это судно, сэр, идет в крутой бейдевинд и быстро приближается. Мы идем пересекающимися курсами, сэр.

— Поднимите флаг, мистер Харст. Если это судно намеревается пройти Зундом, оно должно было сменить галс вне зависимости, заметили ли с него «Лотос» или нет.

— Да, — согласился Хорнблауэр.

С высоты мачты донесся пронзительный мальчишеский дискант, почти срывающийся на визг — это один из мичманов, почти подросток, вскарабкался на марс с подзорной трубой.

— Британский флаг, сэр!

Хорнблауэр вдруг вспомнил, что он все еще стоит раздетый и мокрый; по крайней мере, мокрыми оставались те части тела, которые не успели обсохнуть на пронзительном холодном ветре. Он попытался было добраться до этих укромных мест полотенцем, но новый возглас вновь прервал это занятие.

— Вот он! — крикнул Буш; верхние паруса незнакомого судна уже приподнялись над горизонтом и стали видны с палубы.

— Будьте добры лечь на курс, чтобы сблизиться с ним на расстояние оклика, — сказал Хорнблауэр.

— Есть, сэр! Старшина рулевой, румб вправо! Поторопите этих лентяев, мистер Харст!

Судно, к которому они приближались, удерживалось на постоянном курсе; в нем не было ничего подозрительного — даже то, что оно изменило галс, едва завидев «Лотос», было вполне объяснимо.

— Полагаю, ее груз — древесина с южных берегов Балтики, — проговорил Буш, наводя свою подзорную трубу: — уже можно видеть палубный груз. Как и у большинства судов, идущих к выходу из Балтийского моря, его палубы были забиты лесом, как баррикады на бастионах.

— Будьте добры, капитан Буш, запросите у него индивидуальный опознавательный сигнал торгового судна, — приказал Хорнблауэр. Несколькими минутами позже он уже всматривался в ответный сигнал, поднимающийся по фалам неизвестного судна.

— «А» — «Т» — номерной — пять — семь, сэр! — прочел Харст, глядя в свою трубу: — Это верный ответ по коду за прошедшую зиму, — может, они пока не успели получить новый сигнал, сэр?

Настолько быстро, насколько этого можно было ожидать от торговца с маленькой командой, шкипер которого не слишком-то хорошо разбирается в сигналах, судно обстенило грот-марсель и легло в дрейф. «Несравненный» подошел почти вплотную к нему.

— Они поднимают желтый «Q», сэр — неожиданно доложил Харст — у них эпидемия.

— Очень хорошо. Будьте добры, капитан Буш, подтвердите.

— Есть, сэр! Я буду держаться на ветре от него, если вы не против, сэр!

На «Несравненном» также обстенили марсели, корабль развернулся и заколыхался на легкой волне, подойдя к торговому судну с наветренного борта на дистанцию пистолетного выстрела. Хорнблауэр взял рупор.

— Что это за судно?

— «Мэгги Джонс» из Лондона. Одиннадцать дней как мы вышли из Мемеля.

Кроме рулевого, на полуюте «Мэгги Джонс» виднелось только две фигуры; одна из них, одетая в синий сюртук и широкие белые штаны несомненно принадлежала капитану. Именно он и отвечал Хорнблауэру в свой рупор.