Это обстоятельство и дает нам основание говорить о пятилетке в четыре года.

г) Некоторые товарищи скептически смотрят на лозунг “пятилетка в четыре года”. Еще совсем недавно одна часть товарищей расценивала нашу пятилетку, утвержденную V съездом Советов,[45] как фантастику. Я уже не говорю о буржуазных писателях, у которых глаза на лоб лезут из-за одного лишь слова “пятилетка”. А что мы имеем на деле, если рассматривать пятилетку с точки зрения ее осуществления за первые два года? О чем говорит нам проверка исполнения пятилетки в ее оптимальном варианте? Она говорит не только о том, что мы можем выполнить пятилетку в четыре года. Она говорит еще о том, что мы можем ее выполнить по целому ряду отраслей промышленности в три и даже в два с половиной года. Это может показаться скептикам из оппортунистического лагеря невероятным. Но это факт, оспаривать который было бы глупо и смешно.

Судите сами.

По пятилетке нефтяная промышленность должна была дать в 1932/33 году продуктов на 977 миллионов рублей. А на деле она дает продукции уже в 1929/30 году на 809 миллионов руб., т. с. 83% намеченной в пятилетке продукции для 1932/33 года. Стало быть, мы выполняем пятилетний план по нефтяной промышленности в каких-нибудь 2½ года.

По торфяной промышленности мы должны были получить по пятилетке в 1932/33 году продуктов на 122 миллиона рублей. А на деле она дает уже в 1929/30 году продуктов на 115 миллионов руб. с лишним, т. е. 96% намеченной пятилеткой продукции для 1932/33 года. Стало быть, мы выполняем пятилетний план по торфяной промышленности в 2½ года, если не раньше.

По пятилетке общее машиностроение должно дать в 1932/33 году продукции на 2.058 миллионов рублей. А на деле оно дает уже в 1929/30 году продуктов на 1.458 миллионов руб., т. е. 70% намеченной пятилеткой продукции для 1932/33 года. Стало быть, мы выполняем пятилетний план по общему машиностроению в 2½–3 года.

По пятилетке сельскохозяйственное машиностроение должно дать продукции в 1932/33 году на 610 миллионов рублей. А на деле оно дает уже в 1929/30 году продуктов на 400 миллионов руб., т. е. 60% с лишним намеченной пятилеткой продукции для 1932/33 года. Стало быть, мы выполняем пятилетний план по сельскохозяйственному машиностроению в 3 года, если не раньше.

По пятилетке электротехническая промышленность должна дать продукции в 1932/33 году на 896 миллионов рублей. А на деле она дает уже в 1929/30 году продукции на 503 миллиона руб., т. е. 56% с лишним намеченной пятилеткой продукции для 1932/33 года. Стало быть, мы выполняем пятилетний план по электротехнической промышленности в 3 года.

Таковы небывалые темпы развития нашей социалистической промышленности.

Мы идем вперед ускоренным темпом, догоняя в технико-экономическом отношении передовые капиталистические страны.

д) Это не значит, конечно, что мы уже догнали их в смысле размеров производства, что наша промышленность уже достигла уровня развития промышленности передовых капиталистических стран. Нет, далеко еще не значит. Темп развития промышленности и уровень развития промышленности нельзя смешивать друг с другом. У нас многие смешивают их, полагая, что ежели мы добились небывалых темпов развития промышленности, то мы тем самым уже достигли уровня развития промышленности передовых капиталистических стран. Но это в корне неверно.

Взять, например, производство электроэнергии, где мы имеем очень высокие темпы. По производству электрической энергии мы добились увеличения с 1924 года по 1929 год почти до 600%, тогда как САСШ увеличили продукцию электроэнергии за тот же период лишь до 181%, Канада — до 218%, Германия — до 241%, Италия — до 222%. Как видите, мы имеем здесь темп прямо небывалый, превосходящий темпы всех других государств. Но если взять уровень развития производства электроэнергии в этих странах, например, в 1929 году, и сравнить его с уровнем развития в СССР, то картина получится для СССР далеко не утешительная. Несмотря на небывалый темп развития производства электроэнергии, продукция электроэнергии в СССР в 1929 году составляла лишь 6.465 миллионов киловатт-часов, тогда как САСШ имели 126.000 миллионов киловатт-часов, Канада имела 17.628 миллионов киловатт-часов, Германия — 33.000 миллионов киловатт-часов, Италия — 10.850 миллионов киловатт-часов. Разница, как видите, колоссальная. Выходит, что по уровню развития мы стоим позади всех этих государств.

Или взять, например, производство чугуна у нас. Если принять производство чугуна в 1926/27 году на 100 (2,9 миллиона тонн), то за три года, т. е. с 1927/28 года по 1929/30 год, производство чугуна увеличивается у нас почти вдвое, доходя до 190% (5,5 миллиона тонн). Темп развития, как видите, довольно высокий. Но если посмотреть на дело с точки зрения уровня развития чугунного производства у нас и сравнить размеры производства чугуна в СССР с размерами производства передовых капиталистических стран, то картина получится довольно неутешительная. Начать с того, что довоенного уровня производства чугуна мы достигаем и превзойдем его лишь в текущем 1929/30 году. Уже это одно заставляет нас придти к тому неумолимому выводу, что без дальнейшего ускорения темпа развития металлургии мы рискуем поставить под угрозу судьбу всего нашего промышленного производства. Что касается уровня развития чугунной промышленности у нас и на Западе, то мы имеем следующую картину: производство чугуна в САСШ в 1929 году выражалось в цифре 42,3 миллиона тонн; в Германии — 13,4 миллиона тонн; во Франции — 10,45 миллиона тонн; в Англии — 7,7 миллиона тонн; а в СССР производство чугуна составит в конце 1929/30 года всего лишь 5,5 миллиона тонн.

Разница, как видите, немалая.

Выходит, таким образом, что по уровню развития чугунного производства мы стоим позади всех этих стран.

О чем все это говорит? О том, что:

1) нельзя смешивать темп развития промышленности с уровнем ее развития;

2) мы дьявольски отстали в смысле уровня развития нашей промышленности от передовых капиталистических стран;

3) только дальнейшее ускорение темпа развития нашей промышленности даст нам возможность догнать и перегнать в технико-экономическом отношении передовые капиталистические страны;

4) люди, болтающие о необходимости снижения темпа развития нашей промышленности, являются врагами социализма, агентами наших классовых врагов. (Аплодисменты.)

Выше я говорил о состоянии сельского хозяйства в целом, со включением лесного хозяйства, рыбной ловли и т. д., без подразделения сельского хозяйства на основные его отрасли. Если выделить из сельского хозяйства в целом основные его отрасли, как, например, зерновое хозяйство, животноводство и технические культуры, то положение дел рисуется, по данным Госплана и Наркомзема СССР, в следующем виде:

а) Если принять посевные площади зерновых культур 1913 года за 100, то получим следующую картину движения посевных площадей зерновых по годам: 1926/27 год — 96,9%; 1927/28 год — 94,7%; 1928/29 год — 98,2%; а в текущем 1929/30 году, по всем данным, посевные площади составят 105,1% от довоенного уровня.

Обращает на себя внимание факт падения посевных площадей зерновых культур за 1927/28 год. Объясняется это падение не деградацией зернового хозяйства, как болтали об этом невежды из лагеря правых оппортунистов, а гибелью озимых посевов в размере 7 700 тысяч гектаров (20% озимых посевов по СССР).

Если взять, далее, валовую продукцию зерновых 1913 года за 100, то получим следующую картину: в 1927 году — 91,9%; в 1928 году — 90,8%; в 1929 году — 94,4%; а в 1930 году, по всем данным, получаем до 110% от довоенной нормы.

Здесь также обращает на себя внимание падение валовой продукции зерновых за 1928 год, объясняемое гибелью озимых на Украине и Северном Кавказе.