Товарищи!

Готовьте протест 9 января.

Издано отдельной прокламацией в конце декабря 1912 г. — начале января 1913 г

Печатается по тексту прокламации

Выборы в Петербурге

(Письмо из С.-Петербурга)

В отличие от выборов 1907 года выборы 1912 года совпали с революционным оживлением среди рабочих. В то время как тогда волны революции падали, а контрреволюция торжествовала, в 1912 году началась первая волна новой революции. Именно поэтому тогда рабочие выбирали вяло, а местами даже бойкотировали выборы, бойкотировали, конечно, пассивно, показывая тем самым, что пассивный бойкот — несомненный признак вялости и упадка сил. Именно поэтому теперь, в атмосфере подымающейся революции, рабочие с большим интересом шли на выборы, отбросив прочь дряблое политическое равнодушие. Более того: рабочие боролись за выборы, они добивались и добились права выборов путем грандиозных забастовок против “разъяснений”, несмотря навое полицейские ухищрения и преграды. Это несомненный признак того, что политический столбняк прошел, революция сдвинулась с мертвой точки. Правда, волна новой революции еще не так сильна, чтобы можно было поставить вопрос, скажем, об общей политической забастовке. Но она уже настолько сильна, что местами можно прорвать паутину “разъяснений” в интересах оживления выборов, в интересах организации сил пролетариата, в интересах политического просвещения масс.

I. Рабочая курия

Нелишне будет заметить, что инициатива забастовочной кампании принадлежала представителю Центрального Комитета и Петербургскому комитету нашей партии. 4 октября поздно вечером, накануне выборов выборщиков, нам стало известно, что уездной комиссией “разъяснены” уполномоченные наиболее крупных заводов (Путиловского и прочие). Через час собирается Исполнительная комиссия Петербургского комитета вместе с представителем ЦК[129] и, составив новый список выборщиков, выносит решение об однодневной забастовке-протесте. Ночью в тот же день собирается Путиловская заводская с.-д. группа и принимает решение Петербургского комитета. 5-го начинается Путиловская забастовка. Бастует весь завод. 7-го (в воскресенье) собирается заводская с.-д. группа Невского судостроительного завода и присоединяется к решению Петербургского комитета. 8-го бастует весь завод. За ними идут прочие фабрики и заводы. Бастуют не только “разъясненные” предприятия, но и не “разъясненные” (Паль), а также те, которые по “правилам о выборах” не имели права выбирать по рабочей курни, Бастуют из солидарности. В революционных песнях и манифестациях нет недостатка… 8 октября поздно ночью становится известным, что губернская комиссия по выборам кассирует выборы выборщиков, отменяет “разъяснения” уездной комиссии, “восстановляет в правах” путиловцев, привлекает к выборам большее число предприятий. Рабочие торжествуют победу. Рабочие победили.

Интересна резолюция, принятая рабочими на Невском судостроительном и Путиловском заводах при объявлении забастовки:

“Протестуя против нарушения наших избирательных прав, заявляем, что только низвержение царизма и завоевание демократической республики могут обеспечить рабочим право и действительную свободу выборов”.

Резолюция ликвидаторов о том, что “…только всеобщее избирательное право в Государственную думу могло бы гарантировать право выборов” — была отвергнута. Резолюции эти предварительно обсуждались на заводских с.-д. группах, и когда выяснилось, например, в группе Невского судостроительного завода, что резолюция ликвидаторов не встретила сочувствия, сторонники ее обязались не выставлять ее на митинге перед беспартийной массой, а поддержать принятую группой. К чести их следует заметить, что они исполнили свое слово. Зато антиликвидаторы ответили такой же лояльностью, проводя в уполномоченные Гудкова, которого, имея большинство на заводе, могли “провалить”. Было бы не плохо, если бы была хоть капля такого же чувства ответственности у “Луча”, который так хорошо умеет писать о том, чего не было на заводах, но который умолчал о вышеупомянутой резолюции на Невском, резолюцию же путиловцев вдобавок еще исказил.

Итак, рабочие боролись за выборы и добились выборов. Пусть извлекут из этого урок петербургские эсеры, так безуспешно выступавшие на Невском судостроительном заводе против выборов.

Рабочие боролись за выборы под лозунгом демократической республики. Пусть извлекут из этого урок фетишисты “частичных реформ”, ликвидаторы из “Луча”.

“Разъяснительные” забастовки еще не были ликвидированы, когда собрался съезд уполномоченных. Можно было заранее сказать, что наказ, выработанный Петербургским комитетом и одобренный крупными заводами Питера (Путиловский, Невский судостроительный заводы, Паль), будет принят уполномоченными. И, действительно, наказ был принят подавляющим большинством при незначительной группе воздержавшихся ликвидаторов. Попытки последних помешать голосованию были встречены возгласами “не мешайте!”.

В своем наказе депутату уполномоченные говорят о “задачах пятого года”, о том, что задачи эти “остались не разрешенными”, что экономическое и политическое развитие России “делает их разрешение неминуемым”. Борьба рабочих и революционных крестьян за низвержение царизма, вопреки соглашательской политике кадетской буржуазии, борьба, вождем которой может быть только пролетариат, — вот что могло бы разрешить, по наказу, задачи пятого года (см. “Наказ” в “Социал-Демократе” № 28–29).

Как видите, это далеко не то, что либерально-ликвидаторский “пересмотр аграрных постановлений III Думы” или “всеобщие выборы в Государственную думу” (см. платформу ликвидаторов).[130]

Петербургские рабочие остались верными революционным традициям нашей партии. Лозунги революционной социал-демократии, и только они, получили признание съезда уполномоченных. На съезде решали вопрос беспартийные (из 82 уполномоченных 41“просто социал-демократов” и беспартийных), и если даже на таком собрании принят наказ Петербургского комитета, то это значит, что лозунги Петербургского комитета имеют прочные корни в чувствах и мыслях рабочего класса,

Как отнеслись ко всему этому ликвидаторы? Если бы они верили в свои взгляды и не хромали по части политической честности, они повели бы открытую борьбу против наказа, выставив свой наказ, или, потерпев поражение, сняли бы со списков своих кандидатов. Выставили же они свой список кандидатов в выборщики в противовес списку антиликвидаторов, — почему было не выставить также открыто свои взгляды, свой наказ? И когда прошел наказ антиликвидаторов, почему было не заявить честно и открыто, что они, как противники наказа, не могут быть выбираемы в качестве будущих защитников наказа, что они снимают свои кандидатуры, очищая место сторонникам наказа? Ведь это элементарное правило политической честности. Или, может быть, ликвидаторы обошли наказ потому, что вопрос недостаточно полно дебатировался, а на съезде дело решилось голосами беспартийных? Но почему в таком случае они не подчинились решению 26 уполномоченных социал-демократов, нелегально собравшихся за несколько дней до съезда уполномоченных и после дискуссии принявших платформу антиликвидаторов (большинством 16 против 9 при одном воздержавшемся), причем на собрании присутствовали и лидеры ликвидаторов и их уполномоченные? Какими высшими соображениями руководствовались ликвидаторы, попирая одновременно и наказ всего съезда, и волю 26 с.-д. уполномоченных? Очевидно, тут могло быть только одно соображение: насолить антиликвидаторам и “как-нибудь” протащить своих людей. Но в том-то и дело, что если бы ликвидаторы пошли в открытую борьбу, они не провели бы ни одного своего сторонника, ибо для всех было ясно, что ликвидаторский “пересмотр аграрных постановлений III Думы” не найдет сочувствия среди уполномоченных, Оставалось одно: спрятать свое знамя, прикинуться сторонниками наказа, заявляя, что “собственно мы тоже за такой же почти наказ”, и “как-нибудь” провести своих людей. Они так и поступили. Поступая же так, ликвидаторы признали свое поражение, зачислив себя в политические банкроты.