– Нет. Они не мои родители.

Как-то отстраненно я наблюдал за разговором Александра Петровича и семейно пары. Женщина, при этом, так и не отпустила руки дочери, так сжав ее ладонь, что та побелела. Я видел, что Милке больно, но она даже не пискнула.

Я отвернулся. Потом тихонечко, чтобы никто не видел, вышел из кабинета и вернулся в палату. Александр Петрович появился спустя тридцать минут и сел на мою кровать. Я от стены не повернулся.

– Они берут и вашего Короля. Кажется, мама не решилась спорить с дочерью.

– Хорошо.

– Лена плакала. Хотела с тобой попрощаться, – когда я объяснил, что ты не можешь поехать с ними.

– Трое – это было бы уже слишком.

– Спасибо.

– За что? Я держу свое слово. А сейчас собирайся.

– Собираться? – Я приподнялся с кровати и обернулся.

– А ты что, собрался вечно в больнице жить? Поедем смотреть как остальные в вашей компании устроились.

Остальные… Оказалось, что Александр Петрович приготовил для меня одежду, которую тут же на меня и надел. Потом мы ехали на машине. Долго ехали по области, потом остановились недалеко от какого-то деревенского дома. Сквозь тонированные окна нас видно не было, а опущенное стекло у водителя давало возможность слышать все, что происходит на улице. Вот в доме скрипнула дверь и на крыльце показался Валерка. Я с трудом узнал его: чистый, в аккуратной одежде.

Грохоча ведром, он прошел к колодцу и быстро закрутил ворот. Наполнил свое ведро и понес в дом. На крыльцо выскочила какая-то девчонка.

– Ты чего, Маш? – удивился Валерка.

Машка??? Эта девочнка та самая Машка, вечно ходившая в рваном платье и дырявых колготках.

Девчонка молча сунула Валерке еще одно ведро и подхватила полное.

– Да донесу я, – возмутился Валерка.

– Дуй с этим. А полное я и сама отнесу.

Из дома кто-то позвал Машку по имени.

– Иду, мама Люба!

– Мама Люба?- я повернулся к Александру Петровичу.

– Любовь Николаевна Орлова. Недавно похоронила мужа, а сын погиб в Афганистане. Хотела усыновить каких-нибудь сирот, но ей не позволили. Одинокая женщина, не молода… Нам удалось решить эту проблему. Я полагаю, что это в любом случае лучше, чем детдом или улица. Ребятам здесь нравится. Да и, честно говоря, я бы и сам не прочь, чтобы меня так усыновили. Чистый воздух, здоровые продукты. Хотя и труд тут тяжелый, но ребят не пугает. Хочешь зайти в гости? Они будут рады.

Я опять покачал головой.

– Как знаешь. Поехали тогда обратно.

Еще два часа на дорогу в город. В этот день мы больше никуда не ездили. Переночевали в квартире, я так и не понял в чьей, а на следующий день уже летели на настоящем вертолете. Летел я первый раз и с любопытством глядел в окно. Приземлились мы в какой-то части, а потом в окно комендатуры с удивлением наблюдал за Мишкой, в ладно подогнанной военной форме, марширующим вместе со сверстниками по плацу.

– Тоже такие же сироты, – пояснил мне Александр Петрович. – Сначала один прибился к части, потом солдаты еще одного привели. Не выгонять же было? Так и прижились с тех пор. Теперь вот уже целая орда живет на правах сынов полка. Сейчас уже даже довольствие получают.

– И Мишке нравится? – удивился я.

– Здесь никто никого силком не держит. Каждый волен уйти в любой момент. Но до сих пор не ушел никто.

За следующую неделю мы таким образом навестили всех моих друзей по несчастью, с которыми я провел последние полтора года. Валерка оказался в интернате для одаренных детей. Я не удивился. Он и раньше великолепно рисовал, даже на добытые деньги покупал альбомы и краски. Гвоздь сам ему часто дарил все это. Зарабатывал тоже рисованием – продавал свои пейзажи или рисовал портреты на заказ. Просто удивительно, как быстро разыскали всех из нашей компании и пристроили каждого.

– Вы ведь не много времени потратили? – сердито поинтересовался я.

Александр Петрович удивленно посмотрел на меня.

– Над этим работало много людей. Не один я.

– Да? Вот скажите, если вы такие могущественные, если можете, когда понадобиться, пристроить всех, почему столько на улице таких, как я?

Александр Петрович не нашелся что ответить. Только вздохнул и отвернулся.

– Мы выполнили свою часть сделки, – заговорил он, наконец.

– Я не отказываюсь от своих слов.

Александр Петрович достал из кармана какой-то пластиковый прямоугольник и вручил мне.

– Ну тогда вот тебе пропуск. С этого момента ты официально зачислен в группу изучения реальностей.

Последнюю фразу я не понял, но переспрашивать не стал. Ясно же, что все равно рано или поздно объяснят, а излишнее любопытство жизнь на улице отбивает напрочь. Да и не хотелось мне ни с кем разговаривать.

Машина неслась по улицам города, направляясь к аэропорту.

– Зря ты так.

Володя искоса глянул на куратора.

– Надеетесь, что передумаю?

– Я просто хочу понять. Перед тобой ведь такие возможности…

– Быть наемным убийцей у государства?

Александр Петрович поморщился.

– Ну зачем ты так. Ты же ведь разбирал многие наши операции. Я никак не пойму, ты меня оскорбить хочешь? Или просто не подумал?

Володя смутился.

– Извините.

– Значит, не подумал, – вздохнул Александр Петрович. – А это плохо. Плохо тебя дрессировали, если у тебя всё ещё язык опережает мысли. Ты ведь после перехода окажешься один в совершенно незнакомом месте. И там твой язык может привести тебя к беде.

– На заданиях я не расслабляюсь.

– Опять плохо. Человек не может быть вечно напряжен. Быстро сгоришь.

– Вы меня экзаменуете?

– Нет! Пытаюсь объяснить тебе, дураку, что это не игрушка и что билет этот действительно в один конец!

– Александр Петрович, товарищ полковник, мы же уже говорили об этом. Зачем снова? Здесь меня мало что держит. Я действительно хочу начать все заново. Без старых привязанностей, друзей. С чистого листа. Не у каждого есть такая возможность. Благодаря вам я смогу не только плыть по течению, но строить свою жизнь. Сам решать что и как мне делать.

Полковник вдруг взлохматил мальчику волосы и дружески пихнул его в плечо.

– Какой же ты еще дурачок наивный, если думаешь, что свою действительно можно определять самому.

– А разве не так?

– До определенного момента так. Но человек не существует в вакууме. В этом новом мире ты будешь хозяин свой судьбы только до того момента, пока не выйдешь к людям. А дальше они тоже будут оказывать на тебя влияние. Ты можешь сопротивляться этому давлению, выбирать свою дорогу, что-то делать, но от этого влияния тебе не спрятаться и не избежать его.

– Проблемы стоит решать по мере их появления. Ваши же слова, товарищ полковник.

– Так я и не спорю. – Александр Петрович поднялся. – Ладно, раз твое решение твердое, больше не буду заводить разговор на эту тему. Мы тебя учили думать и принимать решения самостоятельно, хорошо всё обдумав, не поддаваясь влиянию момента, и ты оказался неплохим учеником. Если сомневаться во взвешенности твоего решения, лучше сразу не пускать никуда. А пока отдыхай. Сегодня тебя никто не будет тревожить. Все-таки последний спокойный день в твоей жизни в родном мире. Дальше тебе уже скучать не дадут.

Володя некоторое время смотрел вслед куратору, ставшему для него настоящим другом на этой базе. Если он о чем и жалел, когда принимал решение, то только о расставании с Александром Петровичем. Но он так же понимал, что одним своим присутствием мешает ему. Пока он здесь, полковник привязан к этой базе. Значит, он должен уйти и ради него.

Александр Петрович на базу возвращаться не стал. Миновав первые строения, он углубился в лес. Отыскал длинную палку, которой начал старательно ворошить листья в поисках грибов. Все-таки за три с половиной года он успел привязаться к этому пацану. Ему действительно не хотелось, чтобы он уходил. Возможно, он бы сумел его уговорить остаться, если бы не заключения психологов, которое он недавно читал. Если верить этим умникам, то мальчик уже настолько внутренне готов к уходу, что если его оставить, то он может сломаться. Его действительно ничто не держит в родном мире. Самое страшное заключалось в том, что Александр Петрович с этим выводом был согласен. Значит либо удержать мальчика и сломать его, либо отпустить в самостоятельный полет.