Пришлось еще немного попотеть, прежде чем платок Энди наконец-то заткнул женщине рот. Она, чьи надежды, опасения и оценка собственного шарма были значительно выше, чем представления этих двух мальчиков, – осталась лежать связанной на полу. Ее большие голубые глаза смотрели на тех, кто, как ей казалось, должен был стать будущим обладателем её «дабрадетели».
– Вот так, – сказал Энди, поправляя растрепанную одежду и завязывая последний узел, – это ее удержит. Я же сказал, что это будет несложно. Может, мы, наконец, пойдем искать спальню мисс Сомервилль?
Слова Энди, казалось, вдохнули новую жизнь в связанную женщину, которая до сих пор почти спокойно лежала и – одно из двух: стоически ожидала или нетерпеливо ждала свою судьбу. Женщина начала дергаться из стороны в сторону, а из заткнутого платком рта донеслись неразборчивые звуки.
Вилли посмотрел на женщину, его молодое сердце сжалось от жалости, и он поспешил объясниться.
– Предполагаю, что вы, должно быть, горничная мисс Сомервилль. Нет, пожалуйста, не пытайтесь ответить. Я убежден, что это вы. Хорошо! Мадам, не стоит волноваться. Мы здесь только для того, чтобы похитить вашу подопечную для моего брата, чтобы он смог ей воспользоваться, ну, вы понимаете. Но он – герцог, так что, возможно, он влюбится в нее, и тогда мы все будем счастливы. Даже если сейчас все это выглядит не очень хорошо, не так ли?
– Да, это, конечно, должно ее успокоить, – саркастически заметил Энди, наблюдая, как округлились голубые глаза горничной и как ее старания освободиться увеличились десятикратно. – Ну и зачем ты рассказал ей о герцоге? Почему бы и не назвать его имя? Это бы облегчило работу констеблю, тогда ему не нужно будет спешить, переворачивать все вверх дном и объезжать все окрестности в поисках герцога.
Вилли выглядел обескураженным. Он хлопнул ладонью по лбу, проклиная себя за длинный язык, но тотчас же у него появилась новая идея:
– Никаких проблем, Энди. Мы возьмем горничную с собой. Так что здесь не останется никого, кто мог бы поднять тревогу.
Энди оценивающе посмотрел на женщину, все еще корчившуюся на полу, а затем на свои длинные, худые руки.
– Кто ее понесет до кареты? – спросил он, соглашаясь с планом.
– Мы вместе и понесем ее, – объявил Вилли. – Ну а теперь пошли. Находим девушку и уходим отсюда. Скоро за нами приедет карета.
Под ярые, но приглушенные протесты горничной друзья продолжили свои поиски и поднялись по лестнице на следующий этаж высокого, узкого дома. Сначала Энди, а за ним, бренча спрятанным под плащом арсеналом, Вилли. Друзья украдкой пробрались в зал и остановились у двери, которую из трех имевшихся на этаже выбрал Энди как наиболее подходящую для спальни мисс Сомервилль.
Свет не пробивался из-под двери, что, собственно, было и понятно в половине пятого утра. Ни одна уважающая себя молодая леди не стала бы зажигать свет после половины второго ночи. Даже если бы это было в середине Сезона.[1] Вилли взялся за металлическую ручку и повернул ее.
С тихим щелчком и небольшим скрипом дверь распахнулась в темноту. Бок о бок, как будто они срослись бедрами, наполовину согнувшись и глазами разыскивая во мраке кровать, два заговорщика на цыпочках вошли в комнату.
То, что они разглядели, потрясло их: перед ними стояла большая высокая кровать, со стеганым ватным одеялом и подушками, среди которых лежали не одна, а две молодые особы.
Энди посмотрел на Вилли. Вилли посмотрел на Энди. Их брови высоко поднялись. По губам читалось: «Две?» Как по команде они снова посмотрели на кровать, а затем снова друг на друга: «Две?»
Ноги Энди одеревенели и будто приросли к полу. Но он был настроен на приключения более решительно, чем приятель, и отважился подойти к кровати и посмотреть на два спящих лица.
Молча он указал на две головы, окруженные, как короной, прекрасными, словно золотая гинея,[2] волосами, на два лица одинаковой формы – или профиля, поскольку это все, что можно было разглядеть, и на цыпочках вернулся назад к другу.
– Как будто в зеркало посмотрел, – сказал он испуганно.
Вилли закатил глаза:
– Не будь дураком, Энди. Это не то же самое, что смотреться в зеркало. Если бы ты смотрел в зеркало, то увидел бы себя! Но я понял, что ты имеешь в виду. Я вижу двух девушек, к тому же двух прекрасных девушек. Близнецов, я в этом уверен. Какую берем, как думаешь?
Энди нахмурился, обдумывая вопрос:
– Старшую? Но как мы узнаем это? Более красивую? Они похожи друг на друга, как горох в стручке. Возможно, мы должны бросить монету, и покончим с этим. К черту! Я не рассчитывал, что их будет две.
Вилли, который уже принял решение и наслаждался временным преимуществом над своим нерешительным другом, тряхнул решительно головой:
– Бросить монету? Мы берем их обеих, дурачок. Подумай, мы уже тащим с собой горничную, чтобы обезопасить себя. Мы не можем оставить одну из них, так как она сделает то, что сделала бы горничная. Кроме того, взгляни на них, Энди. Они выглядят так беззащитно. Что одна будет делать без другой? Нет, – сказал он, роясь в обширных карманах своего плаща в поисках мешка, в котором он планировал нести дочь Сомервилля. – Мы берем их обеих. Ты берешь ту, что справа, а я возьму ту, что слева. А теперь шевелись!
Энди, оставленный без мешка, тяжело сглотнул и приблизился к изголовью кровати. Руки он держал перед собой, точно не зная, куда их деть. В результате он решил взять молодую девушку за плечи, которые едва виднелись из-под одеяла.
Как оказалось, это был неверный выбор. В то время как девушка Вилли отбивалась, ее крики заглушались тяжелой тканью мешка. У близнеца Энди рот был свободен. Девушка в шоке открыла глаза, а эффект, произведенный ее криком прямо в ухо Энди, был настолько сильным, что ему стало дурно: он мог оглохнуть.
– Во имя небес, сделай что-нибудь, чтоб она замолчала! – скомандовал Вилли, связывая веревкой края мешка, доходившие до колен девушки, перед тем как взвалить ее, дико брыкавшуюся, на плечо. – Твоя так кричит, что и мертвого поднимет.
– Это вряд ли, господа, – донесся напряженный женский голос из дверного проема. – Но, к счастью, громкий крик Евгении разбудил меня.
Друзья в удивлении оглянулись. Ноша Вилли, которая явно не спала у него на плече, соскользнула на пол прежде, чем он пришел в себя, чтобы успеть схватить ее за пару голых, красивых лодыжек.
– Кто… кто вы?
Евгения, та самая, кто кричала, немедленно освободилась от Энди, который чуть не кипел от негодования, что так бестолково заканчивается эта долгая ночь.
– Трикси! – завопила Евгения, заставляя Энди еще раз зажать уши, – нас хотели похитить. Это как в книге, которую мы с Еленой читали на прошлой педеле. Книга из библиотеки. Я почти уверена, что нас хотели похитить!
– А я твердо уверена, что вас никто не похитит, – спокойно ответила женщина, к которой обращались по имени Трикси.
Причина этого спокойствия блестела в слабом свете уличных фонарей. Угрожая стволом пистолета, Трикси скомандовала:
– Если вы, джентльмены, любезно отойдете к стене, после того как вернете мисс Елену Сомервилль в кровать и развяжете ее, возможно, мы вместе обсудим, как разрешить эту ситуацию.
Лорд Уильям упрямо оставался неподвижным, пока голые пальцы ног мисс Елены не задели его по носу.
– Вилли, ради Бога, отпусти ее, – умолял Энди, подняв руки высоко над головой. Пистолет нужно уважать – это Энди знал, но пистолет в руках женщины – вот этого действительно нужно бояться. – Все кончено. Мы проиграли.