– Да никакие это не шпионы и не грабители, – зло отозвался мальчик. – Просто избалованный сынок богатеньких родителей, привыкший, что все его слушаются и исполняют его пожелания, который думает, что вокруг него вертится весь мир. Ему и в голову не пришло попросить, привычно приказал.

– А-а-а… знаю таких типов, – Филлип сразу потерял к ним всякий интерес. – Но вы уверены.

– Да.

Бывшие же пленники уже успели снова облачиться в кольчуги, младший пристегнул свой меч, а старший неуверенно переминался рядом. Привыкший приказывать, он сейчас не знал, как себя вести.

– Мой меч, – наконец привычно скомандовал он.

– Меч? – удивился Володя, потом перевел взгляд на оружие, которое продолжал сжимать в руке, подумал и полез в карман.

– Я покупаю его.

– Что?! – выдохнул рыцарь.

Володя уже достал золотую монету и бросил ему и рыцарь машинально перехватил её, глянул.

– Да что ты…

Мальчик снова сунул меч ему под нос.

– Репутация такого оружие завоевывается столетиями! В боях за родину, защищая тех, кто нуждается в защите. А разрушить эту репутацию можно одним жестом и одним поступком того, кто не достоин был даже касаться этого оружия. Один мой предок сломал наш родовой меч, который опозорил убийством. Всего лишь одним убийством, но он посчитал, что не может передать его сыну с таким «подвигом», – на ходу сочинил историю мальчик. – Но бывает и иная репутация… Почему-то мне кажется, что если меч останется у тебя, то ты его вряд ли прославишь. Я не хочу, чтобы это прекрасное оружие постигла судьба меча моих предков.

Юнец-оруженосец выхватил меч:

– Позвольте разобраться с этим нахалом… мой лорд?

Ни Володя, ни рыцарь не обратили внимания на эти слова, продолжая разглядывать друг друга.

– А если я пообещаю, что этот меч больше никогда не будет запятнан нечестивыми поступками?

А вот это уже серьезно. Володя видел, каких усилий молодому рыцарю стоило выдавить из себя эти слова. Похоже, он действительно не привык, чтобы ему кто-то в чем-то отказывал. Что ж, такой урок всегда полезен, чем раньше узнаешь, что мир не такой, каким представляется в мечтах, тем лучше… Правда и слишком рано это узнавать не стоит… Но что же делать? Володя действительно думал оставить меч себе в качестве хоть какого-то наказания зарвавшихся рыцарей, но раз так, не пойти навстречу может быть только хуже. Мальчик перехватил меч за лезвие и рукояткой протянул его владельцу. Тот осторожно взял свой меч и хотел вернуть монету, но мальчик вдруг отказался.

– Нет. Я купил у вас меч и эта монета ваша. Сейчас я вам просто передал его… во временное пользование. Плату за него вы мне вернете тогда, когда докажете, что достойны владеть этим мечом. Не словами, а делом.

Рыцарь глянул на меч, потом изучил монету.

– Она моей страны, – ответил на невысказанный вопрос Володя.

Юноша вдруг резко кивнул, подбросил монету и перехватил её на лету.

– Хорошо. Я постараюсь, чтобы она задержалась у меня ненадолго. А пока называйте меня… граф Готский. Артон Готский к вашим услугам. Моего оруженосца зовут Эндон Тронстен.

– Князь Вольдемар Старинов.

– Вы позволите проводить вас, милорд? Как я понимаю, через лес действительно опасно идти малым числом. Пусть таким образом мы хоть немного искупим те неприятности, которые причинили вам.

А заодно тоже не пойдем вдвоем через лес, докончил мысль Володя, но вслух высказывать её не стал, поскольку видел, что тот искренен в своём порыве.

– Ладно, только Филлип поест. Аливия, достань там из кармана карандаш, листок и отдай Джерому. Джером, напиши весь локхерский алфавит. А вы граф… ну не знаю, успокойте своего оруженосца, что ли, а то он скоро взорвется.

Тот и правда весь кипел и сдерживался, похоже, только из-за своего господина, который проявлял совершенно непонятное для него терпение. Володя не слышал, что там граф сказал оруженосцу, но тот и правда немного остыл. Пока все занимались своими делами, мальчик присел рядом с Джеромом и наблюдал, как старательно он выводит буквы. Карандаш он держал вполне уверенно, как человек, который привык много обращаться с пишущими предметами. Мальчик начал спрашивать названия букв, потом забрал исписанный листок и попросил повторить их, записывая рядом с буквой её транскрипцию в русском. Подошла Аливия и тоже заглянула в листок.

– Смотри-смотри, – посоветовал Володя, не отрываясь от записи. – Тебе тоже придется это учить.

– О да, – язвительно протянул Эндон. – Как раз подходящее дело для писцов и купцов.

– Это он так нас с тобой оскорбить пытается, – объяснил Володя Аливии. – Невежественен, так ещё и гордиться этим. Ну пусть пытается. Он даже не догадывается, насколько смешон.

Непонятно, что там сказал оруженосцу граф, но тот только зашипел от ярости, но меч обнажить даже не попытался. Только покосился в сторону графа и отошел.

Наконец дела все были закончены и телега неторопливо покатилась дальше. Ну и Слава Богу – Володя уже начал опасаться, что они никогда не двинутся в путь. Поскольку лошадке видно приспичило как раз сейчас не очень утруждать себя, она тащилась со скоростью заморенной черепахи и никакие усилия не смогли заставить её ускорить шаг. Джером ругался и грозился в ближайшей деревне купить новую лошадь, а эту пустить на колбасу. Аливия возмутилась и заявила, что ей лошадку жалко, у неё такой несчастный вид… при этом она просяще глянула на Володю. Тот вздохнул и попросил Джерома оставить эту тупую скотину в покое.

– Нам только до городка ближайшего добраться, а там поменяем её.

Эндон фыркнул, но промолчал. Володя же, встретив участника обоих несчастливых для королевства сражений, с энтузиазмом набросился на него с расспросами, пытаясь выяснить, как двигались армии, какие приказы они получили.

– И тогда герцог Лодерский отдал приказ атаковать кавалерий передние ряды.

– Идиот, – прокомментировал Володя. Филлип и граф Готский покосились на него с одинаковым выражением.

– Герцог был настоящим солдатом, – терпеливо ответил Филлип. – Когда он понял, что сражение проиграно, он лично возглавил отряд рыцарей и повел его в последний бой.

– Храбрый идиот, – поправился Володя.

– Герцог был замечательный человек! – не выдержал граф. – Храбрый, честный, открытый! Сэр Вольдемар, прошу, не злоупотребляйте тем словом, которое я вам дал. Я поклялся сопроводить вас по лесу и не обнажать оружия против вас, но это переходит все границы! Я не потреплю, чтобы в моем присутствии оскорбляли достойного человека!

– Знали его лично? – заинтересовался Володя. Граф чуть замялся, а потом осторожно кивнул. – Хорошо, тогда объясню, что я имею в виду. Герцог может быть замечательным человеком, честным, порядочным и вообще великим человеком, но это все человеческие качества, я же оцениваю его действия как полководца.

– Он был храбрым полководцем! – возразил Филлип.

– Послушай, есть храбрость солдата, а есть храбрость полководца. Так вот, судя по тому, что я услышал, ваш герцог был храбрым солдатом, но никак не полководцем. Возглавить атаку, повести за собой людей в последний бой, храбро встретиться с неприятелем… да, но это все нужно солдату! От полководца же требуется иное – думать, думать о сражении, о том, что будет после. Последняя атака герцога была, полагаю, великолепной, её еще восхвалят поэты, но в той ситуации от него требовалось совсем-совсем другое! Он должен был, обязан организоваться отход еще боеспособных частей, выставить прикрытие от наступающего врага, разослать гонцов к командирам и назначить направление отхода, вывести остатки армии из-под удара и организовать их, определить ключевые пункты будущей обороны и опередить врага, заняв их. Поставить гарнизоны в ключевых крепостях и городах, организовать подвижные отряды разведки, которые бы беспокоили противника. Организовать набор новых солдат и заняться их обучением, снабжением. К тому моменту когда подошла бы королевская армия он смог бы подсобить их, по крайней мере Эрих не чувствовал бы себы так спокойно в завоеванной провинции, да и не контролировал бы её. Но даже если бы ему все равно удалось бы сломить сопротивление, это стоило бы ему много дороже. А что получилось? Герцог бросился в атаку, оставшаяся без единого командования армия быстро развалилась, каждая часть отступала туда, куда глядели глаза их командиров.