«Он позвонил мне и сказал, что хотел бы встретиться, и пригласил пообедать с ним в ресторане „Белый слон“ неподалеку от городка Заала, в котором он жил. Для меня это была большая честь, потому что Даян был всеобщим идолом в то время.

Я продемонстрировал ему свои способности. Для начала он сделал рисунок, и я повторил его. Затем я нарисовал, а он повторил. Потом я согнул ключ, после чего мы обсудили потенциал подобных способностей. Он был очень заинтригован. Я помню, как блестел его единственный глаз. Потом он сказал, что хотел бы встретиться со мной снова, но в более безлюдном месте. Между прочим, счет за обед оплатил я.

Две или три недели спустя он снова позвонил мне и пригласил к себе домой.

— Встреча будет приватной, — сказал он, — только вы и я.

Я отправился к нему домой. Показав мне коллекцию археологических находок, он сказал:

— Послушай, Ури, я спрятал фотографию в этой комнате. Я хочу, чтобы ты сделал две вещи: найди ее и опиши до того, как увидишь.

Я проделывал такие вещи с кольцами, браслетами, но не с фотографиями. Я сказал ему, что у меня может не получиться, так как я волнуюсь, а я действительно волновался. И все же я начал ходить по комнате, держа руки так, как я их обычно держу, и в конце концов остановился у книжной полки, на которой стояло около сорока книг. Я указал на одну из них.

Здесь, — сказал я. — В этой книге.

Правильно, — тут же ответил он, рассмеявшись. — Что изображено на ней?

Я попросил его мысленно описать фотографию мне, что он и сделал, после чего я получил о ней полное представление. Затем я попросил у него карандаш и бумагу.

— О, нет, — ответил он. — Я не хочу, чтобы ты отрывался от моего взгляда. Не надо рисовать, просто опиши.

Я никогда не забуду этого: я расстроился, потому что думал, что он относится ко мне с подозрением. Так или иначе, спустя минут пять я сказал:

— Это фотография израильского флага.

Он буквально разразился хохотом и рухнул в кресло.

— Вы смеетесь от того, что я прав, или от того, что я ошибся? — спросил я.

Он предложил мне открыть книгу и посмотреть самому. Я открыл книгу, но не смог обнаружить никакой фотографии. Тогда он взял у меня книгу, раскрыл ее на странице 201, на которой было изображено небольшое фото главной башни аэропорта Лод, часть крыши, флагшток и флаг Израиля.

— Ты доказал свои способности, Ури, — сказал он мне. — Больше не надо ничего показывать. Тебе не надо больше ничего гнуть. Итак, что ты можешь сделать для Израиля?»

Геллер не стал пересказывать последовавший затем двухчасовой разговор, заметив только, что Даян интересовался «очень важными вещами» и продемонстрировал гораздо больший, нежели сам Геллер, интерес в потенциальном использовании психической энергии в военных целях.

«Кажется, он смирился с тем фактом, что я больше заинтересован в том, чтобы стать богатым и знаменитым, чем в том, чтобы стать медиумом супер-шпионом», — сказал мне Ури. Столь же скупо рассказывал он о своих встречах с Голдой Меир и шефом израильской военной разведки генералом Аароном Яривом. Однако из того, что известно о методах израильских спецслужб, трудно предположить, что Геллер без его ведома не подвергался бы доскональной проверке хотя бы одним из названных двух деятелей.

Геллер не исчез в 1970 году, как то предсказал Эйтан Айялон, и народ Израиля не высказывал стремления избавиться от него. Тем не менее «охотники за ведьмами» отказывались сложить оружие. «Хаолам Хазе» возобновил свои нападки в номере от 14 марта 1973 года, в котором редактор Эли Тавор обозвал Ури «отъявленным мошенником» из-за поддельной фотографии, на которой Геллер был изображен вместе с Софи Ло-рен. Рени Хирш, бывший жизнеописатель Ури, признался, что всю ответственность за эту фотографию несет он один. Спустя две недели журнал напечатал давно обещанную статью, в которой раскрывался секрет того, как Ури гнет металл, и в которой излагалась теория «засекреченной химии», бывшая популярной в кругах «охотников за ведьмами» до тех пор, пока ни кто иной, как Джеймс Рэнди, не признался, что любая субстанция, способная размягчать металл, слишком вредна и должна быть изъята из продажи в «волшебных» магазинах.

20 февраля 1974 года «Хаолам Хазе» предпринял наиболее решительную попытку спасти Израиль от «угрозы Ури Геллера».

Это была статья, целиком перепечатанная на английском языке из книги Рэнди и подававшаяся так, как будто это был официальный доклад Израильской академии наук. На самом деле от начала и до конца статья была нагромождением ошибок и неточностей. Значительная часть ее основывалась на заявлениях, приписываемых Ханне Штранг, которая убеждала меня, что ничего подобного не говорила и даже не встречалась с автором статьи. Сам Эли Тавор сейчас признает, что вся статья была чистой выдумкой.

Даже британская пресса, в целом честно и объективно освещавшая начало карьеры Геллера, внесла свой вклад в возникновение шумихи вокруг его имени. 15 января 1974 года некий Ричард Херд писал в «Дейли мейл», что он побывал в Израиле «с целью развеять легенду, которую Ури Геллер сочинил о самом себе». Для начала он поведал, что Ури Геллер родился в Венгрии и в десятилетнем возрасте был перевезен в Израиль с отцом, который умер в 1957 году. Там его мать вышла замуж вторично и якобы родила сына от отчима Геллера. (На самом деле Ури родился в Тель-Авиве. Его отец скончался в 1979 году, и хотя его мать действительно вышла замуж повторно, у нее больше не было детей.) Продолжая путать факты, м-р Херд утверждал, что «никто не помнит, чтобы Ури делал что-то необычное до тех пор, пока он не начал служить в парашютных войсках». Это неудивительно, поскольку в то время Ури находился не в Израиле, а на Кипре, где его, например, хорошо помнит его учительница миссис Дженни Агротис. Вот что она пишет в журнале «Ньюс оф зе уорлд» за декабрь 1973 года: «Ури Геллер был моим учеником на Кипре в течение 5 лет. Несмотря на совсем юный возраст, он изумлял друзей по колледжу Терра Санта своим искусством, например тем, что гнул вилки. То, что он рассказывал им про вещи, которые могут быть и будут подвластны ему, казалось, находило свое подтверждение. Я бесконечно верю ему, он выдающаяся личность во всех отношениях, с великолепным умом, и, безусловно, не каждому выпадает счастье иметь таких учеников».

Останься мистер Херд дома, он мог повстречаться с несколькими старыми друзьями Ури Геллера по школе, живущими в Англии, как это без труда сделал я десять лет спустя. Они многое могли бы тогда рассказать. Я вернусь к этому в свое время.

Я привел короткие примеры того, как в самом начале освещалась деятельность Геллера в прессе, чтобы показать, что его травля велась с помощью ненадежных методов. По большей части это были догадки, слухи, неприкрытая ложь и совсем немного достоверных фактов. Действительно странно, почему, как уже указывал Ури, информация из таких источников, как, например, журнал «Хаолам Хазе», принималась без колебаний, в то время как научные статьи в журналах типа «Нэйче» с ходу отвергались, несмотря на высокую профессиональную репутацию авторов.

Когда же пришло время усложнить легенду о Геллере, основной вклад в это по иронии судьбы сделал человек, который открыл его и представил Западу: доктор Андриа Пухарич.

К моменту, когда он познакомился с Геллером, Пухарич уже имел длинный список работ как в области чистой науки, так и в парапсихологии. Он имел более 50 патентов на свои открытия в области биотехнологии и написал две замечательные книги — «Святые грибы» и «По ту сторону телепатии». Его исследования всякого рода необычных явлений и предметов выдвинули его как идеального человека, способного объяснить тайну Ури Геллера.

В книге «Ури», написанной им в 1974 году, содержались замечательно изложенные страницы, содержащие обильные факты из первых рук, тонкие наблюдения, смелые догадки и глубокие умозаключения. Однако тут и там встречались страницы, которые, казалось, заимствованы из фантастической повести А.Е.Ван Фогта, где нас убеждали в том, что Геллер не простой ребенок с Ближнего Востока, а посланец космической цивилизации «Девять». Пришельцы общаются с нами через Ури с помощью магнитофонных записей, которые стираются после первого же прослушивания. Колин Уилсон, наиболее непредубежденный из всех комментаторов Ури, назвал все это «невероятным невозможным». Так же думало и большинство других. Даже Ури, по его словам, пришел в замешательство.