Ни Лимонов, ни один нацбол ни разу не выступили в дискуссиях, интеллект левых не представлен не только наиболее сильным своим представителем — Барановым, но даже нафталином Пригарина, да левые и не голосуют. Илларионов находит время обсудить правильность перевода с английского в ЕЖе, но ни разу не обозначился на Ассамблее.
А раз вожди брезгуют полемикой с депутатами, то и остальные «мудрые» депутаты идут вслед за ними, в результате у нас полемика практически полностью прекратилась. Зато появились дикие случаи, когда по поставленному на голосование предложению в обсуждении поступили только негативные мнения и ни одного мнения «за», а предложение проходит «на ура» с помощью голосования строем.
Как это понять? Кому нужны эти «победы»? Нам нужны решения наиболее полезные России, для чего эти решения надо всесторонне обсуждать, а у нас они проходят, как в Думе — тупым голосованием.
Думаю, что тут вопрос не в брезгливости членов Совета, а в их страхе перед настоящей полемикой с настоящими политическими противниками. Ведь каждый вождь в своей тусовке — гений, а тут на Ассамблее его отстегают аргументами, невзирая на его гениальность. Страшно! Но если вы боитесь дискуссии с благожелательными противниками, то как же вы будете дискутировать с противниками в Думе в условиях свободных выборов и свободы слова? В какую политику вы тогда лезете? Вон Лимонов боится Рогозина, а если ему придется дискутировать, скажем, с Бабуриным? С людьми, испытавшими себя в думской полемике? Что останется от брезгливо размазанного по стенке «политического опыта» Лимонова?
Нам всем нужно научиться держать удары, отточить аргументы или хотя бы знать вопросы, которые нам последуют. А лидеры Ассамблеи избегают споров даже в благожелательной обстановке? Я этого не понимаю. Какие вы к черту политики, если боитесь политических споров?
Теперь, собственно, по созданию твердого управления Национальной Ассамблеей.
Тут необходимо понять принципиальные вещи. Руководитель — это не болтун пламенных речей, правда, ему это не мешает, но организации он нужен не для этого. Руководитель обязан разделить Дело, стоящее перед ним, на Дела для своих подчиненных, или, иными словами, сложное Дело разделить на более простые, которые по очереди или все вместе в силах исполнить его организация. Это не просто, как правило, такое разделение требует обсуждения с исполнителями и специалистами, важно ничего не забыть, иначе из-за неучтенного пустяка все Дело может сорваться. Вот этим и должны заниматься Совет и Ассамблея. Это и есть управление, это и есть руководство.
Не хочется ворошить прошлое, но я настаивал, чтобы документы Ассамблеи были как можно короче, чтобы мы не взваливали на себя много Дел. Теперь уже поздно об этом говорить, но я напомню, что Ассамблея в Декларации взялась исполнить для России шесть Дел.
У меня такое впечатление, что не только многие депутаты, но и в Совете многие считают, что Декларация это нечто такое, за что нужно было проголосовать, чтобы организаторы очной сессии Ассамблеи пригласили в ресторан обедать.
Нет, коллеги, это то, что мы пообещали России сделать, и это то, за достижение чего люди нас будут уважать, а не считать бандой тупых и крикливых болтунов. Так что это надо делать. Если все шесть Дел нам не по силам, то надо принять решение о сокращении своих задач, но решение именно этих задач нужно от нас России, и именно этим мы обязаны заниматься. И Совет обязан организовать исполнение именно этих Дел. Если Совет исполнение взятых на себя Ассамблеей задач не организует, то тогда Совет — не управляющий орган Ассамблеи, а банда безответственных, да еще и глупых болтунов. Это будет не оскорбление, а медицинский факт.
Делать нужно следующее.
1. Я бы сократил число задач, которые Ассамблея взвалила на себя в порыве бездумного энтузиазма, и оставил только 2, 3 и 4-ю задачи, но это, конечно, вопрос обсуждения, поскольку, если мы исполним указанные три задачи, нам простят неисполнение остальных трех, более того, оставшиеся задачи исполнятся автоматически.
2. Затем, нужно каждое из этих Дел разделить на более мелкие Дела, которые нам будут по силам, — это планирование, это обязанность каждого руководителя, хоть вождя, хоть коллективного органа. Планирование своих действий, наряду с контролем их исполнения, — это и есть твердое руководство!
3. Поставить полученные решения мелких Дел перед самыми себой как исполнителями, и приступить к их реализации. Тут возникнет еще уймища проблем, о которых заранее говорить бессмысленно, — их придется решать после того, как эти проблемы возникнут. Это текущая работа руководителей.
4. Не допускать постановки на обсуждение предложений, если предлагающий внятно не объяснит, как его предложение обеспечивает достижения целей Декларации. Строго следить, причем каждому депутату, чтобы никто не отклонялся от темы обсуждения, считать таких депутатов провокаторами, мешающими работе Ассамблеи.
5. План не догма, а руководство к действию. Мы его примем, мы его сможем и изменить в любой момент, когда этого потребует обстановка.
Возможно, сказанное мною и не просто понять людям, которые в своей жизни никогда не организовывали никаких Дел, а только умно советовали другим, как Дела делать. Тогда просто поверьте мне: пока у нас нет плана того, как мы достигнем своих целей, мы простые болтуны, а наша деятельность — мышиная возня, даже если мы, по примеру Эдуарда Вениаминовича, будем каждый день на памятники залезать.
Но как только мы разработаем план, пусть и несовершенный, то станем людьми, с которыми нужно считаться.
Наш брат Лимонов Эдуард
Понятно, что не в коня корм мои статьи на эту тему, но меня все же раздражает презрительное отношение Лимонова не только к депутатам Ассамблеи, но и к нацболам. С неделю назад я сделал, в первую очередь ему, упрек, что не только он лично не работает в Ассамблее, но он и заблокировал доступ в Ассамблею рядовым депутатам-нацболам. А мне вновь сообщают, что этот охотник за пиаром распространил очередные стоны под названием «Мой друг Каспаров Гарри» и что эти стоны уже с удовольствием обсасываются прессой режима. Статья об Ассамблее, участниками которой являются нацболы, Лимонов считается вождем нацболов, а источник размещения статьи — Грани. ру.
Вождь нацболов откровеннейшим образом стремится понравиться режиму. Ну, раз, ну, два, но ведь это уже какое-то откровенное презрение к тем, кто считает его своим.
Я назвал этот опус Лимонова стоном, поскольку Эдуард Вениаминович продемонстрировал в нем полное отсутствия чувства юмора. Опус «ни о чем», но входящие в него мысли уже не смешат, а озадачивают. К примеру.
С откровенным злорадством пишет Лимонов, что Владивосток не дал власть либералам. А что, эти продавцы или хоть кто-нибудь иной за 15 лет хоть раз протянули, хоть крепкими, хоть слабыми руками, власть Лимонову? Потом, а ты бы в это время отошел в сторонку от Каспарова и не пугал продавцов подержанных автомобилей своим видом, может, что-нибудь и получилось бы…
И должен заметить, когда некий вождь пытается залезть на памятник, чтобы провозгласить что-то этакое революционное десятку своих сторонников и паре корреспондентов, то у такого вождя не видно шевелений не только галстука, но и пары извилин.
«Стадия организации — его родная стихия», — глубокомысленно попрекает Каспарова Лимонов, по старости забыв, что он такой же вождь этих организаций, как и Каспаров, мало этого, чуть выше в своем опусе он упрекал Каспарова в том, что тот не хочет «переформатировать» Ассамблею. Но «переформатировать» по предложению Лимонова даже не начавшую работать Ассамблею — это продолжить стадию ее организации. Так для кого процесс непрерывной организации и связанная с ним возможность надувать щеки в президиуме и трещать революционными фразами — это «родная стихия»?
Но хватит о стонах Лимонова, поскольку я в очередной раз хочу помочь ему в достижении вожделенной им цели, тем более что мне стало за Лимонова обидно. Он предложил Касьянову и Каспарову втроем стать мудрыми вождями оппозиции, а Касьянов деликатно, но нагло послал Эдуарда Вениаминовича в известное место. И меня, как патриота Ассамблеи, это возмущает — да как посмел какой-то там Касьянов посылать нашего брата Лимонова?!