— Ну ладно, здесь нет светофора. Но разве ты не мог поглядеть, куда идешь?

— Извините, леди. По правде говоря, я не ожидал, что здесь будет уличное движение.

— Нужно иметь простой здравый смысл, — проворчала она, сдавая автомобиль назад.

— Эй, леди, одну минутку.

— Да?

— Послушайте, вы что-нибудь понимаете в телевидении? В электронике, как это называется…

— Пытаетесь быть остроумным?

— Нет, это мне нужно. Честное слово.

Она фыркнула и хотела ехать дальше, но он не ушел с дороги.

— Пожалуйста, леди, — настаивал он. — У меня есть причина спрашивать. Так разбираетесь?

— Нет.

— Черт побери! Вечно мне не везет. Леди, простите меня, не в обиду вам будь сказано, но в городе есть какие-нибудь парни?

— Здесь нет никого, кроме меня. Я последний человек на Земле.

— Забавно. Всегда думал, что последний человек — это я.

— Ладно, я последняя женщина на Земле.

Он покачал головой.

— Нет, наверняка еще должны быть люди, выжившие по каким-нибудь причинам. Может быть, на юге, как вы думаете? Я иду из Новой Гавани. Мне кажется, что если я доберусь туда, где потеплее, то там будут какие-нибудь люди и я смогу кое-что спросить у них.

— Что именно?

— О, вы уж не обижайтесь, но женщина это не поймет.

— Ну, если вы хотите попасть на юг, то идете не в ту сторону.

— Юг там, не так ли? — спросил он, показывая вдоль Пятой Авеню.

— Да, но там вы окажетесь в тупике. Манхэттен — остров. Вам нужно попасть в Верхний город и пройти по мосту Джорджа Вашингтона в Джерси.

— В Верхний город? Как туда пройти?

— Идите прямо по Пятой до Кафедрального парка, затем по Западному склону и вверх по Речной стороне. Вы не заблудитесь.

Он беспомощно поглядел на нее.

— Вы нездешний?

Он кивнул.

— Ладно, — сказала она, — садитесь. Я подвезу вас.

Она переложила книги и куклу на заднее сидение, и он сжался возле нее. Трогаясь с места, она бросила взгляд на его поношенные лыжные ботинки.

— Идете пешком?

— Да.

— А почему не едете? Вы могли бы найти машину на ходу, и везде изобилие газа и масла.

— Я не умею ей управлять, — подавленно сказал он.

Он тяжело вздохнул, машина подпрыгнула и рюкзак ударился о его плечо. Краешком глаза она изучала его. У него была широкая грудь, мощная спина и крепкие плечи. Руки большие и твердые, а шея мускулистая. Несколько секунд она размышляла, потом кивнула самой себе и остановила машину.

— Что случилось? — спросил он. — Почему мы не едем?

— Как вас зовут?

— Майо. Джим Майо.

— Меня Линда Нильсен.

— Да? Очень приятно. Так почему мы не едем?

— Джим, я хочу сделать вам предложение.

— Ну? — Он с беспокойством уставился на нее. — Буду рад выслушать вас, леди… то есть, Линда, но должен вам сказать, что у меня есть кое-какие мысли, которые занимают меня уже долгое время… — Голос его сорвался, он отвернулся от ее напряженного взгляда.

— Джим, если вы сделаете кое-что для меня, то я сделаю для вас.

— Что, например?

— Ну, мне страшно одиноко по ночам. Днем не так уж скверно — у меня всегда масса дел… Но по ночам ужасно одиноко.

— Да, я понимаю… — пробормотал он.

— Я хочу изменить такое положение.

— Но чем в этом могу помочь я? — нервно спросил он.

— Почему бы вам не остаться на некоторое время в Нью-Йорке? Если останетесь, я научу вас водить машину и найду автомобиль, так что вам не придется идти на юг пешком.

— Это идея. А трудно водить машину?

— Я научу вас за пару дней.

— Вряд ли у меня выйдет так быстро.

— Ну, за пару недель. Зато подумайте, сколько тогда времени вы сэкономите в таком длинном путешествии.

— Ну, — сказал он, — звучит это великолепно. — Затем он опять отвернулся. — А что я должен сделать для вас?

Лицо ее вспыхнуло от возбуждения.

— Джим, я хочу, чтобы вы помогли мне притащить пианино.

— Пианино? Какое пианино?

— Прекрасное, розового дерева, из пивной на Пятьдесят Седьмой стрит. Я хочу, чтобы оно стояло у меня. Гостиная буквально плачет по нему.

— О, вы имеете в виду, оно вам нужно для обстановки, да?

— Да, но я буду играть после ужина. Нельзя же все время слушать записи. У меня все приготовлено — есть самоучитель и пособие по настройке пианино… Я уже знаю, куда его поставить…

— Да, но… в городе наверняка есть квартиры с пианино, — возразил он. — Их, наверное, по меньшей мере, сотни. Почему вы не переберетесь в такую квартиру?

— Никогда! Я люблю свой дом. Я потратила пять лет, обставляя его, и он прекрасен. Кроме того, проблема воды.

Он кивнул.

— С водой всегда хлопоты. И как вы справились с ней?

— Я живу в домике в Центральном парке, где раньше стояли модели яхт. Фасад дома выходит к пруду. Это милое место, и я обосновалась там. Вдвоем мы сможем перетащить пианино, Джим. Это будет нетрудно.

— Ну, я не знаю, Лена…

— Линда.

— Простите, Линда, я…

— Выглядишь ты довольно крепким. Чем ты занимался раньше?

— Когда-то я был грузчиком.

— Ну! Я так и думала, что ты сильный.

— Но я уже давно не грузчик. Я стал барменом, а потом завел свое дело. Я открыл бар в Новой Гавани. Может быть, слышали о нем?

— К сожалению, нет.

— Он был известен в спортивных кругах. А вы что делали раньше?

— Была исследователем в ББДО.

— Что это?

— Рекламное агентство, — нетерпеливо объяснила она. — Мы можем поговорить об этом позднее, раз ты остаешься. Я научу тебя управлять машиной, и мы перетащим ко мне пианино и еще кое-какие вещи, которые я… Но они могут подождать. Потом можешь ехать на юг.

— Линда, я, право, не знаю…

Она взяла Майо за руки.

— Подвинься, Джим, будь милым… Ты можешь жить у меня. Я чудесно готовлю и у меня есть славная комната для гостей…

— Для кого? Я хочу сказать, ведь ты же думала, что была последним человеком на Земле.

— Глупый вопрос. В каждом приличном доме должна быть комната для гостей. Тебе понравится мое жилище. Я превратила лужайки в огород и садик. Ты можешь купаться в пруду и мы раздобудем тебе новенький «джип»… Я знаю, где стоит такой.

— Думаю, мне скорее хотелось бы «кадиллак».

— У тебя будет все, что захочешь. Так что, Джим, договорились?

— Олл райт, Линда, — неохотно пробормотал он. — Договорились.

Это был действительно славный дом с пологой медной крышей, позеленевшей от дождей, с каменными стенами и глубокими нишами окон. Овальный пруд перед ним сверкал голубым под мягким июньским солнцем, в пруду оживленно плавали и крякали дикие утки. Лужайки на откосах, поднимавшихся вокруг пруда, как террасы, были возделаны. Дом стоял фасадом на запад и расстилавшийся за ним Центральный парк выглядел неухоженным поместьем.

Майо задумчиво посмотрел на пруд.

— Здесь должны быть лодки и модели кораблей.

— Дом был полон ими, когда я переехала сюда, — сказала Линда.

— В детстве я мечтал о такой модели. Однажды я даже… — Майо резко замолчал. Откуда-то издалека донеслись резкие удары, тяжелые удары с нерегулярными промежутками, звучавшие, как громкий стук железом под водой. Они прекратились так же внезапно, как и начались.

— Что это? — спросил Майо.

Линда пожала плечами.

— Не знаю точно. Думаю, это разрушается город. То и дело я встречаю рухнувшие здания. Ты привыкнешь к этому. — В ней снова вспыхнул энтузиазм.

— Теперь зайдем внутрь. Я хочу показать тебе все. — Она раскраснелась от гордости, подробно показывая обстановку и украшения, смутившие Майо, но на него произвела впечатление гостиная в викторианском стиле, спальня в стиле ампир и крестьянская кухня с керосинкой для стряпни. Колоссальная комната для гостей с четырехспальной кроватью, пышным ковром и керосиновыми лампами встревожила его.

— Что-то вроде девичьей, а?

— Естественно. Я ведь девушка.

— Да, конечно. Я хотел сказать… — Майо с беспокойством огляделся. — Ну, мужчины привыкли к не столь утонченной обстановке. Ты уж не обижайся.