— Думал, не дойду, — признался он.

Пашка тоже хотел было сесть, но взял себя в руки.

— Гай-до, — спросил он. — Куда дальше?

— Перед вами, — сказал корабль, — две высокие желтые скалы, похожие на обломки толстых колонн. Видите?

Желтые колонны поднимались над цирком, замыкая его.

— Справа от этих колонн темнеет провал. Видите?

— Вижу, — сказал Пашка и пошел туда.

— Подожди, — сказала Алиса слабым голосом.

— Я только посмотрю, — сказал Пашка упрямо.

Алиса бессильно посмотрела ему вслед.

Пашка на ходу включил фонарь, и яркий круг света ударился в скалу, отчего она вдруг засверкала множеством искр. Круг света сместился правее и исчез в темном провале.

Алисе показалось, что внутри провала что-то блеснуло.

— Есть! — услышала она крик Пашки.

И тут оглушительно завизжала сирена. Так, что Алиса заткнула уши.

Но это почти не помогло.

— Бегите! — крикнул Гай-до, перекрывая шум. — На меня напали!

Из-за темных камней, из-за желтых колонн, из-за скал выскочило множество темных фигур, и со всех сторон они кинулись на ребят. Алиса успела увидеть, как падает, окруженный этими существами, Аркаша, как пытается скрыться в расщелине Пашка. Она отбивалась, но кто-то больно ударил ее по голове, и она потеряла сознание.

Глава 16. ПАЛАТА В ЦВЕТОЧКАХ

Очнулась Алиса от странного ощущения — словно она лежит на лужайке, светит солнце, стрекочут кузнечики… ей хорошо и приятно. Она открыла глаза…

Прямо в глаза ей светила яркая лампа. Алиса зажмурилась и отвернулась.

Она была в большой узкой длинной комнате.

Стены без окон были покрашены в светло-зеленый цвет, и на них нарисованы очень яркие, пышные цветы.

В комнате стояло два ряда кроватей, головами к стене, ногами к проходу.

Алиса лежала на крайней кровати. Простыня была свежей и мягкой, одеяло легким и пушистым. Откуда-то доносилась нежная музыка. Это было очень странно, ведь перед этим Алиса запомнила темный, красноватый, густой воздух ущелья, черные скалы и желтые скалы, провал подземелья, пар, поднимающийся над ручьем, и темные стремительные фигуры.

Если после такого нападения ты остался жив, то, наверное, должен очнуться в тюрьме, в тесной сырой камере, в мрачном подвале, где бегают крысы и тараканы… Как странно!

Тут Алиса села на постели: а что с остальными?

И тут же успокоилась.

На соседней кровати мирно спал Аркаша Сапожков, а дальше, через пустую кровать — Пашка Гераскин. Правда, у Пашки был синяк под глазом, но это, как вы понимаете, далеко не первый и уж, конечно, не последний Пашкин синяк.

Напротив Алисы, по ту сторону прохода, была занята еще одна кровать. На ней лежал, закрыв глаза, знакомый ей человек. Очень знакомый… Кто?

Конечно же, Тадеуш Сокол, бледный, нос заострился, глаза запали!

Взгляд Алисы упал на ее рукав, и она поняла, что одета в пижаму: легкую, фланелевую, в голубых незабудках.

Алиса спустила ноги с постели. Ноги сразу попали в пушистые, мягкие тапочки. Она тихо подошла к Аркаше, потому что в сложных ситуациях Аркаша куда надежней.

— Аркаша, — позвала она, наклонившись к его уху. — Проснись.

Аркаша открыл глаза, словно и не спал. И не произнес ни звука. Его взгляд обежал палату и остановился на Алисином лице, но Аркаша словно ее и не видел. Взор его был отсутствующим. Он думал.

— Странно, — сказал он. — А кто тот мужчина?

Алиса вспомнила, что Аркаша раньше не видел Тадеуша.

— Это тот самый Тадеуш, — прошептала она, — из-за которого Ирия бросила нашего Гай-до.

— Он должен быть во Вроцлаве.

— А где мы?

— Не знаю. Пошли, посмотрим?

Аркаша вылез из-под простыни. Он тоже был в пижаме. Только его пижама была расшита голубыми колокольчиками.

Они подошли к белой двери в конце комнаты.

Дверь легко открылась. Они оказались в светлом широком коридоре.

Коридор был пуст. Тихо играла музыка.

Дверь с другой стороны коридора отворилась, и навстречу им поспешила медсестра, в голубом платье, высокой белой наколке и белом фартучке, обшитом кружевами. Сестра ласково улыбалась.

— Вы куда, дети? — спросила она издали. — Ночные горшочки у вас под кроватками.

Сестра говорила со странным текучим акцентом, словно припевала.

Улыбка тоже была странная. Словно наклеенная. И когда сестра подошла поближе, Алиса сообразила, что она в маске.

В гладкой, улыбающейся, розовой маске, обтягивающей все лицо. В маске были прорезаны аккуратные отверстия для глаз. И глаза, что смотрели сквозь искусственную улыбку, показались Алисе печальными и настороженными.

— Где мы? — спросил Аркаша медсестру.

— Вы у друзей, мои любимые, — пропела женщина. — А теперь, пожалуйста, возвращайтесь к себе в комнатку, там вы найдете умывальничек и ночные горшочки, на каждого приготовлена зубная щеточка и кусочек мыльца. Вы же не хотите бегать по улице в пижамках, чтобы над вами все смеялись?

— Кто вы такая? — спросил Аркаша.

— Потом вам принесут завтрак. — Медсестра обняла ребят мягкими теплыми руками в тонких белых перчатках и повела, подталкивая, обратно. — А после завтрака придет доктор. Он очень добрый. Он вас допросит. Ну, будьте хорошенькие, будьте ласковые.

Медсестра мягко, но решительно толкнула их в комнату, и дверь закрылась.

Пашка еще спал, но Тадеуш проснулся и сразу узнал Алису.

— Доброе утро, — сказал он. — Не думал, что нам придется так скоро встретиться.

Глава 17. ИРИЯ ГАЙ ИЩЕТ МУЖА

В субботу после возвращения из Москвы Тадеуш собрался на рыбалку. На рассвете он погрузил во флаер удочки и палатку. Сказал, что вернется в воскресенье к обеду.

У Тадеуша было любимое место — в лесистом ущелье Карпат, у небольшой быстрой речки.

Поздно вечером в субботу он связался с Ирией, пожелал ей и дочке спокойной ночи, сказал, что очень доволен рыбалкой, к тому же набрал грибов. Только пожаловался, что кусаются комары.

К часу дня в воскресенье прилетела из Гданьска полюбоваться внучкой мама Тадеуша. Ирия еще не волновалась. Она знала, что рыболовы — народ увлекающийся и, конечно же, Тадеуш забыл обо всем на свете. Ничего, проголодается — прилетит.

Ирия решила, что угостит Тадеуша и его мать печеным гусем с яблоками. Когда гуся уже пора было ставить в духовку, Ирия поглядела на часы и ахнула — скоро два часа!

Ирия вытерла руки и побежала в комнату, чтобы вызвать мужа. Рация не отвечала. Удивительно: ведь рация вмонтирована в браслет для часов Тадеуша. Может, он отправился купаться и снял часы?

Через пятнадцать минут, когда гусь уже был в духовке, Ирия снова вызвала Тадеуша. И снова никакого ответа.

Ирия не хотела пугать свекровь и сказала, что ей срочно нужно слетать во Вроцлав, потому что она забыла положить в гуся особенную редкую пряность. А сама полетела прямиком в Карпаты.

То место, где рыбачил Тадеуш, она нашла без труда. Ведь она не раз там бывала с мужем.

Снижаясь, она разглядела оранжевую палатку Тадеуша. Возле нее — флаер.

Ирия опустила свою машину рядом с палаткой.

— Тадеуш! — позвала она.

Никто не ответил. Только шумела говорливая речка и тихо жужжали пчелы.

Ирия выбежала к берегу. На траве у воды валялись удочки. Рядом стояло ведро, в котором крутилась форель. Речка была неглубокой, прозрачной — из воды высовывались обкатанные камни. Утонуть в ней было трудно.

Ирия кинулась в палатку.

Палатка была пуста. Спальный мешок смят и отброшен к стенке, рюкзак раскрыт, и вещи выброшены из него на пол.

И тут Ирия увидела на полу засохший грязный след чужого башмака.

Чужие следы были и вокруг палатки. Ночью прошел дождь, но к середине дня земля подсохла и следы остались.

Ирия принялась звать Тадеуша. Она кричала так, что сорвала голос. Никто не откликнулся.

«Спокойно, — сказала себе Ирия. — Возьми себя в руки».

Она сосчитала до двадцати, глубоко вздохнула и начала тщательные поиски Тадеуша.