— Не скажете ли, мадам, что это был за охотничий пес?

— Ну…

— Английский сеттер? Ирландский? Гордон? Чесапик-бей-ретривер? Легавый?

— Я просто наугад сказала, — хмыкнула женщина. — Не знаю.

— Какого он был цвета?

— Мм… постойте-ка, вроде коричневый с белым… Нет, с черным… Нет, если подумать, и не совсем с белым. Скорей как бы кремовый.

— Скорей как бы кремовый, — повторил Эллери. — Благодарю вас.

Сел в машину, проехал пятьдесят футов, убравшись из поля зрения своего информатора.

Несколько минут подумав, отправился дальше. Промчался по Пасс и Олив, мимо студии «Уорнер бразерс», свернул на Барэм-бульвар к бесплатному шоссе. Въехав через Норт-Хайленд в Голливуд, нашел стоянку на Маккадден-Плейс, побежал за угол к книжному магазину Пловера.

Он еще не открылся.

Эллери не ожидал такого от Пловера. Безутешно бродя по Голливудскому бульвару, очутился напротив кафе Дана, которое смутно напомнило ему о собственном желудке. Он перешел улицу, зашел позавтракать. За едой вдумчиво читал оставленную кем-то на стойке газету. Когда оплачивал чек, кассир полюбопытствовал:

— Какие нынче новости из Кореи?

Пришлось дать дурацкий ответ:

— Да почти те же самые, — ибо он не запомнил ни слова.

Пловер открыт!

Заскочив в магазин, Эллери поймал продавца за руку и энергично потребовал:

— Скорее! Книгу о собаках.

— Книгу о собаках? — повторил продавец. — Конкретно, мистер Квин?

— Об охотничьих! С иллюстрациями! С цветными!

Пловер не подкачал — вынес толстую книжку за семь с половиной долларов плюс налог.

Эллери помчался в горы, застав Лорел Хилл в тот момент, когда она входила в душевую.

— Уходите, — глухо приказала Лорел. — Я голая.

— Закройте воду, немедленно идите сюда!

— Слушайте, Эллери…

— Ох… Ваша нагота ничуть меня не интересует.

— Спасибо. Вы когда-нибудь говорили это Делии Прайам?

— Прикройте чем-нибудь свой драгоценный зад! Я буду в спальне. — Он бросил на дверцу душевой кабины полотенце и выскочил.

Лорел заставила его прождать пять минут. Выйдя из ванной, пришлепала в халате красного, белого и синего цветов.

— Не знала, что вы явитесь. В другой раз потрудитесь хотя бы стучать. Боже, посмотрите на мои волосы…

— Да-да, — оборвал ее Эллери. — А теперь, Лорел, вернитесь мысленно в то утро, когда вы с отцом стояли у своего парадного и смотрели на мертвого пса. Вспомнили?

— Думаю, да, — уверенно сказала она.

— Видите сейчас собаку?

— До последней шерстинки.

— Сосредоточьтесь! — Он дернул ее за руку, она взвизгнула, схватилась за ворот халата. Очутилась перед собственной кроватью, на которой лежала большая открытая книга с цветным изображением спрингер-спаниеля. — Он?

— Н-нет…

— Листайте страницу за страницей. Как только увидите любимца Хендерсона или в разумных пределах похожего пса, отвечайте безошибочно.

Лорел на него подозрительно покосилась. Слишком раннее утро, чтобы опрокинуть бутылку, выбрит, выглажен, значит, это не безумный конец долгой ночи. Разве что…

— Эллери! — воскликнула она. — Вы что-то узнали!

— Начинайте просматривать, — прошипел он угрожающе, по крайней мере на собственный слух, ибо девушка лишь непомерно обрадовалась и принялась бешено листать страницы.

— Тише, тише, не пропустите!

— Нашла. — Страницы мелькали лепестками белой акации на майском ветру. — Вот!

Эллери схватил книгу.

Иллюстрация изображала невысокую, почти приземистую собаку с короткими лапами, висячими ушами, пружинистым торчащим хвостом. Шерсть гладкая. Грудь, лапы, морда беловатые, черное седло на спине, черные уши, желтовато-коричневый подпал до самого хвоста.

Под картинкой было написано: «Бигль».

— Бигль! — охнул Эллери. — Бигль… Конечно. Конечно! Ничто другое невозможно. Абсолютно исключено. Будь у меня мозги хотя бы мокрицы, догадался бы… Бигль, Лорел, бигль!

Он схватил ее в объятия, оторвал от пола, влепил пять поцелуев в мокрую макушку, бросил на незастеленную постель, на глазах у девушки, полных ужаса, исполнил быструю чечетку — номер, представляющий собой один из самых священных секретов, неизвестный даже его отцу. И запел:

— Мерси, моя красавица сыщица! Разыскала мышьяк, лягушат и бумажник, а главное — все время знала про бигля!.. О, бигль! — На том каблуки громыхать перестали.

— При чем тут вообще порода собаки, Эллери? — простонала Лорел. — Единственная связь, которую я вижу, заключается в том, что слово «бигль» имеет двойной смысл. Это ведь прозвище детективов — ищейка?

— Забавно, правда? — фыркнул Эллери и комично зашаркал ногами, рассылая прощальные воздушные поцелуи и едва не расквасив длинный нос миссис Монк, экономки, которая в страхе подслушивала под дверью.

Через двадцать минут Эллери заперся с лейтенантом Китсом в голливудском отделении. Из-за закрытых дверей слышалось бормотание Квина, прерываемое ни на что не похожими звуками, нисколько не напоминавшими обычный голос Китса.

Совещание длилось более часа.

Когда дверь открылась, из нее вышел тяжело пострадавший мужчина. Китc выглядел так, словно только что поднялся с пола после пинка в живот, — без конца тряс головой и что-то бубнил про себя. За ним быстрым шагом следовал Эллери. Оба скрылись в кабинете шефа.

Вышли через полтора часа. Вид у лейтенанта был лучше, почти здоровый.

— До сих пор не верю, — сказал он. — Впрочем, черт побери, мы живем в странном мире.

— Много уйдет времени, как считаете?

— Ну, теперь, когда известно, что искать, не больше нескольких дней. Что тем временем будете делать?

— Спать и ждать следующего предупреждения.

— К тому времени, — усмехнулся детектив, — мы, возможно, накинем крепкую веревку на того, по ком тюрьма плачет.

Они торжественно пожали друг другу руки и расстались. Эллери отправился домой в постель, а Китc — запускать механизм лос-анджелесского полицейского управления, которому предстояло двадцать четыре часа в сутки расследовать обстоятельства более чем двадцатилетней давности… На сей раз с полной перспективой добиться успеха.

За три дня удалось собрать не все полусгнившие нити, но те, которые поступили по телетайпу и междугороднему телефону, прочно связывались с уже имевшимися. Эллери с Китсом сидели в голливудском отделении, пытаясь догадаться о фактуре и длине пропавших концов, когда у последнего зазвонил телефон.

Ответив, он услышал напряженный голос:

— Лейтенант Китc, Эллери Квин здесь?

— Вас. — Лейтенант передал Эллери трубку. — Лорел Хилл.

— Лорел, я вас совсем забросил. Что случилось?

— Я совершила преступление, — истерически расхохоталась она.

— Серьезное?

— Что бывает за кражу чужой посылки?

— Снова для Прайама?

Донеслись звуки какой-то борьбы, потом торопливый голос Кроува Макгоуэна:

— Квин, это не она свистнула. Это я.

— Нет! — крикнула Лорел. — Мне плевать, Мак! До тошноты надоело топтаться вокруг да около, не зная…

— Посылка предназначена Прайаму?

— Да, — подтвердил Макгоуэн. — На этот раз довольно большой пакет. Оставили на крышке почтового ящика. Квин, я не позволю Роджеру прищучить Лорел. Я его взял, вот и все.

— Вскрыли?

— Нет.

— Где вы?

— У вас дома.

— Ждите там и руками не трогайте. — Эллери положил трубку. — Номер шесть, Китc!

Они нашли Лорел с Макгоуэном в гостиной, враждебно смотревших друг на друга, склоняясь над пакетом размерами с коробку для мужского костюма, завернутую в плотную упаковочную бумагу, перевязанную крепкой веревкой. На веревке висела знакомая адресная карточка на имя Прайама, написанная черным карандашом, уже знакомым почерком. На пакете ни штампов, ни каких-либо пометок.

— Снова лично доставлен, — заметил Китc. — Мисс Хилл, как он у вас оказался?

— Я столько дней жду… Никто мне ничего не рассказывал, я должна была что-то сделать. И, черт возьми, часами сидя в кустах, проворонила ту, которая его доставила.