– Барон, когда вы нас с ней познакомите? – раздались дружные возгласы.

Ауленберг бросил на них холодный взгляд, ожидая услышать пошлости и скабрезности. Но в глазах мужчин читалось лишь искреннее любопытство, и Фридрих, сдержав гнев, как можно спокойнее ответил:

– Возможно, на ближайшем балу я вас представлю.

– Ах, какая красавица! – восхищенно покачал головой Штраубах. – Я уже имел честь пару раз встречаться с ней. Ауленберг, весьма эгоистично было с твоей стороны так быстро жениться на своей кузине, отняв у нас возможность поближе познакомиться с ней. Кто знает… возможно, сейчас она была бы моей женой.

Ауленберг нервно дернул усом и попытался перевести разговор в игривое русло:

– А я и не знал, что ты собираешься жениться. Что ж… Я постараюсь искупить свою вину и подыщу тебе подходящую невесту.

– Как, Йозеф? Ты тоже собираешься жениться? – удивился один из приятелей. – Что происходит? Это теперь так модно?

Его удивление было столь наивным и искренним, что Фридрих расслабился и от души рассмеялся вместе со Штраубахом.

Утро Ауленберг встретил в прекрасном расположении духа. Похоже, все складывается не так уж плохо. Отношения с приятелями, вроде бы, восстановились, сплетни мало-помалу стали утихать. Что же касается Элизы… Пожалуй, очень неплохо, что баронесса фон Ауленберг с помощью его досточтимых родственников пытается покорить свет. Во всяком случае, это прекратит волну слухов, в которой они находились последнее время.

Его благостное настроение нарушил стук в дверь.

Лакей принес записку от графини Геренштадт. Фридрих вскрыл конверт и остолбенел. Анна интересовалась, с какой стати барон фон Ауленберг отправил свою супругу обратно в Вюрсбаден и даже не позволил ей собрать вещи.

Следующие несколько дней Фридрих провел в нескончаемых метаниях по Вене. Первым делом он примчался в свой особняк, чтобы лично допросить своих слуг. Но все они уверяли, что не имеют никакого понятия о том, куда могла уехать баронесса. Горничные объяснили, что молодая хозяйка не оставила никаких указаний, когда отправлялась на прогулку в парк.

Князь Вайер-Мюрау встретил его холодом. Ледяным голосом он поинтересовался у племянника, как долго он собирается подвергать свою супругу почти тюремному заключению в дальней усадьбе. Когда же взбешенный его упреками Фридрих объяснил, что понятия не имеет, куда пропала Элиза, дядюшка разволновался не меньше своего племянника и велел немедленно связаться с родителями девушки.

Но Аманда Розенмильх также ничего не знала о судьбе своей дочери. Услышав, что Элиза исчезла, она всполошилась и заявила, что необходимо немедленно отправить на ее поиски полицию. Ауленбергу с трудом удалось уговорить тещу не поднимать до поры до времени шума. Он обещал, что его слуги постараются сами открыть местопребывание баронессы фон Ауленберг. Фридрих объяснил свое решение тем, что от взбалмошной девушки можно ожидать всякого рода сюрпризов и поднимать шум, рискуя привлечь внимание света, который только-только начал признавать его супругу, не стоит.

Но, успокаивая Аманду, сам барон не верил своим словам. Больше всего он опасался, что Элиза решила покинуть не только Вену, но и саму Австрию. Помнится, ее большой мечтой были путешествия. Но в таком случае найти ее на просторах Европы (если только Европы) представлялось весьма затруднительным делом.

Состояние князя фон Рудельштайна поразило Фридриха не меньше, чем исчезновение Элизы. Внешность князя Альберта привела барона в полное замешательство: под глазами Рудельштайна залегли темные тени, а подбородок слегка отливал отросшей щетиной. Князь находился в хорошем подпитии и встретил зятя угрюмым умозаключением:

– Проклятье! Этим женщинам никогда не угодишь. Я исполнял все ее капризы! У нее было все, что она желала: деньги, драгоценности, отличный экипаж, великолепный особняк, вышколенные слуги… – и продолжил яростным шепотом: – Я даже был верен ей! Так чего она еще хочет?

Князь снова выпил вина, затем тупо уставился в пустой бокал. Несколько минут он находился в зловещем молчании, а потом выпалил:

– Уважения! Она требует уважения! – Альберт пронзил пространство возмущенным взглядом. – Она, видите ли, все это время была глубоко несчастна из-за двойственного положения! По-моему, она сошла с ума. Окончательно свихнулась… – Он посмотрел на Фридриха и неожиданно сухо поинтересовался: – Как поживает моя дочь? Аманда уверяет, что я погубил Элизу, выдав за вас. Но она склонна преувеличивать.

– С Элизой все в порядке, – пожал плечами Фридрих. Что еще он мог сейчас сказать тестю?

– Послушайте моего совета, Ауленберг, – князь вперил взгляд на зятя, пытаясь подчеркнуть важность своих слов. – Если девчонка начнет болтать об уважении к себе, заставьте ее замолчать. Никаких разговоров, никакой чепухи и никаких подарков! Как только вы позволите ей чуть больше положенного, она тут же обзовет вас лицемером и выставит из собственного дома.

Фридрих хмуро допил коньяк и тяжело вздохнул. Совет князя опоздал как минимум на двадцать лет.

Спустя пару дней вернулись из поместья слуги. Они сообщили, что Элиза в Вюрсбадене не появлялась. Отчаявшийся Фридрих уже решился заявить об исчезновении супруги в полицию, но его остановила взволнованная графиня Геренштадт.

Ауленберг встретил невестку хмурым взглядом, не ожидая от ее посещения ничего, кроме очередных упреков. Но Анна, умоляюще глядя на него кроткими карими глазами, в которых светилось сочувствие, сразу же приступила к делу и сообщила, что не может дольше скрывать от него местонахождение Элизы.

Услышав, что все это время его супруга скрывалась в монастыре Девы Марии на Хоэрмаркте, Фридрих с облегчением упал в кресло и нервно рассмеялся. Ну, конечно! Элиза много времени посвящала детям во Франции и, видимо, решила продолжить свою деятельность здесь, в Вене. Но зачем запирать себя в стенах монастыря? Он немедленно поедет за ней, будет любезен и обходителен, но, когда они вернутся домой, задаст дорогой женушке такую взбучку, что она навсегда забудет о своих фокусах.

ГЛАВА 26

Карета Ауленберга остановилась у высоких чугунных ворот. На его стук в маленькое окошечко выглянула женщина в монашеском облачении. Выслушав барона, она минуту помедлила, затем позволила ему войти.

Двери распахнулись, и перед Фридрихом раскинулся огромный сад. Среди старых яблонь играли дети, одетые в одинаковые одежды серого цвета. Возле невысокого каменного здания сидели несколько женщин. Одна из них сжимала в руках крошечный узелок, а другая держала на коленях младенца. Еще два карапуза цеплялись за юбки матерей. Старшие дети хныкали и просили есть, но женщины не обращали на них никакого внимания и смотрели перед собой глазами, в которых застыла тоска. Острая жалость стеснила Фридриху грудь, и он быстро отвел глаза. Во всяком случае, его вины нет в том, что эти девицы оказались в таком положении.

Дверь на крыльце распахнулась, и оттуда вышла пожилая монахиня. Не обращая внимания на девушек, встрепенувшихся при ее появлении, она представилась барону как заведующая приютом.

– Полагаю, что вы – барон фон Ауленберг, – мило улыбнулась женщина. – Думаю, вам будет интересно познакомиться с детьми, которым вы решили помогать.

Ее слова о благотворительности застали барона врасплох, но ему удалось совладать с собой, и, послушно кивнув, он отправился вместе с заведующей на прогулку по саду. Во всяком случае, Элизу он здесь увидит пренепременно.

Так и вышло. Баронесса фон Ауленберг сидела на низенькой скамеечке возле клумбы с цветами. Вместо обычного платья на Элизе было монашеское одеяние. Вокруг нее прямо на земле устроились девочки разного возраста, одетые в серые платьица и светлые фартуки. Элиза читала им книгу, а дети не сводили с нее восторженных глаз.

Заметив недоуменный взгляд Фридриха, заведующая понимающе кивнула и, сославшись на дела, оставила его. Ауленберг рассеянно кивнул ей и прислонился к стволу яблони.