Возьмём, как пример, керосиновые лампы. Их привозили из-за рубежа, продавали здесь, а выручку (в золоте) увозили из страны. Лучше было бы, построив завод в России и используя дешёвую рабочую силу, производить их тут; и золото оставалось бы внутри страны. И даже лампы можно было бы продавать за рубеж. А так за границу вывозились не лампы, а доходы в золоте, а страна получала золото от хлебной торговли, и судьба крестьянина элиту, в общем, не волновала.

Кстати, то же самое происходит сегодня. «Икеи», «Ашаны» и прочие магазины-гиганты просто перекачивают обратно на Запад доллары, заработанные Россией на экспорте нефти, газа, металла и т. д.

Рабочая сила в стране дешёвая, когда уровень жизни её народа низкий. В Европе логика капитализма вела к тому, что рабочая сила дорожала, — так возрастал внутренний спрос на продукт, но — удорожался продукт, и снижалась норма прибыли, — вот капитал и бросился в Россию, ради прибылей, которые можно было вывозить в золоте на Запад. Но в повышении уровня жизни российских рабочих и крестьян западный капитал совсем не был заинтересован! Шло постепенное превращение России в европейскую периферию; Запад жил всё лучше, потому что у нас здесь НЕ жили всё лучше.

Итак, проблема России при Николае II была в том, что время модернизации и рывка настало, отступать уже было нельзя, — а Николай не оказался личностью, соответствующей моменту. И понимание, что царь «не годится», в обществе преобладало, хотя не все могли бы объяснить, чем же он их не устраивает. А потому и решения предлагались разные: от замены одного царя на другого и до построения совсем другого общества. И как только место правителя освободилось, началась конкуренция между разными путями развития, олицетворяемыми тогда разными партиями. Мало кто обращает внимание на то, что, когда вскоре после Октября в стране осталась одна легальная партия, процесс деления продолжался внутри неё, — и соответственно продолжалась конкуренция идей о дальнейшем развитии вплоть до того, что репрессии середины — второй половины 1930-х годов, по мнению М. С. Восленского, прежде всего были направлены против ортодоксов, коммунистов ленинской ориентации. Между ВКП(б) 1940-го и РСДРП(б) 1920 года — колоссальная разница!

Уже до отречения Николая II реальный выбор был между двумя альтернативами. Первая, — разрушение самодержавия и предоставление свободы капитализму, а уж он всё сделает сам. Вторая, — разрушение самодержавия и построение сразу же социалистического общества, минуя фазу развитого капитализма. И следует иметь в виду, что ортодоксальные марксисты были в первом, а не во втором лагере; они считали, что строить в России надо именно капитализм, чтобы к моменту мировой революции на равных в ней участвовать. Даже годы спустя многие «старые большевики» видели образец в устройстве западных государств. А уж раньше-то вообще многие социалисты считали вредным добиваться в России социализма, капитализм сам всё сделает и приведёт к социализму. Главное, убрать монархию.

Вот их аргументы (и наш комментарий в скобках).

Для развития общества, будь то капитализм или социализм, у работника будут изымать часть его труда. При этом капиталист, хотя формально тратит этот прибавочный продукт на себя, но на самом деле — на развитие общества. (Здесь не учитывается, что этот прибавочный продукт капиталист может тратить в другой стране, и тем самым способствовать развитию совсем не России, — мы сегодня хорошо видим, как это происходит.)

Капиталисту, чтобы продавать свой товар, нужно богатое собственное население. Поэтому он будет стараться улучшить быт своих работников. (Опять же не учитывается, что если капиталист продаёт в основном сырье и продукт низкого уровня переработки, то его совсем не волнует покупательная способность населения внутри страны, — и сегодня мы также наблюдаем это воочию.)

Капиталист заинтересован в квалифицированной рабочей силе, в повышении образования населения, так как это способствует движению производства вперёд и, тем самым, получению им дополнительных прибылей. (Современный опыт показывает, что возможно и другое поведение, — когда страна является сырьевым придатком, то развитие образования становится экономически невыгодным.)

Свои выводы такие марксисты делали, наблюдая развитие капитализма в Европе. А мы уже говорили, что включение России в Европу делает её лишь сырьевым придатком западной экономики. То есть это направление, в теории и не плохое, и не хорошее, не давало нужного решения именно для России.

Кстати, вот почему этих любителей схем и моделей не занимал земельный вопрос. Им, в общем, было ясно, что лишней земли в стране нет, а потому её делёжка между всеми переведёт сельское хозяйство к первобытному способу производства, а страна лишиться единственного ресурса. Поэтому они предпочитали пустить решение этого вопроса на самотёк, надеясь, что земельные участки как-нибудь стихийно укрупнятся. Но вот что тогда делать с «лишними людьми», они даже не задумывались. А поэтому, если бы они победили, Россия пришла бы к очередной неустойчивости.

Если угодно, властители последних лет — Чубайс, Греф и прочие, — есть ортодоксы, заложники схемы. Они пытаются сегодня реализовать программу 1917 года, и результаты, которые очень скоро будут ими достигнуты, у нас перед глазами: в учебнике истории. Всей разницы, что вместо экспорта хлеба зарабатываем экспортом нефти.

Иван Солоневич писал: «Задача всякого разумного русского человека заключается в том, чтобы смотреть в лицо фактам, а не в рожу галлюцинациям. Сговориться мы можем только относительно фактов — пусть с оговорками, разницей в оценках и оттенках. Но нет никакой возможности сговориться о галлюцинациях — тех вариантах невыразимого будущего, каких ещё никогда не было, какие ни на каком языке действительно невыразимы никак».

Теперь рассмотрим второе возможное направление, — строить социализм. Оно тоже было очень неоднородным, а главная идея заключалась в том, что если повезёт взять власть в свои руки, то удастся разжечь пожар мировой революции, а там развитие пойдёт по Марксу. Так что вожди этого направления тоже предпочитали схемы, модели и галлюцинации, но хотя эти галлюцинации и были другими, чем у буржуазно-настроенных деятелей, — от этого предлагаемый ими путь не становился менее тупиковым. Ведь то, что происходило в реальности, постоянно не соответствовало заранее заготовленным схемам!

Счастье страны было в том, что среди лидеров этого социалистического направления оказались люди, умеющие здраво оценивать ситуацию, а не следовать теоретическим догмам. Это преимущество и перевело ситуацию непредсказуемого выбора в ситуацию сознательного отбора. И чем больше проходило времени, тем более явным становилось преимущество одного направления перед другим.

Кризис начал заканчиваться, когда большинство властителей поняли, что спасение — только в учёте специфики России, а стабилизации достигли, когда с властью согласилась основная часть народа.

Но это произошло не сразу.