…По западному склону скал, на которых стояли дети, вились узенькие тропки. По ним ловко бегают дикие козы, живущие в недосягаемых для человека расщелинах и пещерах.

Здесь встречаются и каменные бараны, или арменийские муфлоны, как называют их зоологи. Но живут они на травянистых склонах гор, у их подножий, или в пустынных, мертвых долинах. Чаше же всего муфлонов можно видеть на голых холмах, тысячелетия назад оторвавшихся от горных хребтов и разбросанных теперь по левому краю Араратской долины.

Еще издали видно — целое стадо пасется на одном из этих холмов. Так и кажется, что сейчас тебя бешеным лаем встретят собаки. Выйдет пастух, уймет собак, а тебя позовет в свой шалаш и угостит овечьим молоком.

Но нет здесь ни собак, ни пастухов.

Наметанный глаз охотника давно уже различил бы на вершине холма барана — вожака. Подобный изваянию, стоит он на своем каменном постаменте и, гордо подняв голову, бдительно озирает окрестности. Это часовой. Заметив опасность, он резким свистом, похожим на змеиный, предупреждает стадо. И оно собирается, сбивается в массу и, следуя за вожаком, мгновенно исчезает в холмах. Словно это был мираж. И снова пустынным и мертвенно безмолвным становится все вокруг.

Все это хорошо знал Ашот. Вместе с отцом он не раз ходил по следам муфлонов.

— Вот это Марал-Бахан,[6] - показал Ашот на низенькую гopy с куполообразной вершиной. — Говорят, что муфлоны поднимаются на эту гору и подолгу смотрят оттуда на Арарат. Зачем — не знаю. — Потом Ашот показал на ущелье: — А это и есть Барсово ущелье. Видите — с трех сторон его окружают скалы, точно стены. Со стороны, выходящей в Араратскую долину, оно открыто, но и там выхода нет: внизу пропасть. А с другой — снова скалы. В Барсово ущелье есть всего лишь один вход — видите вон ту узенькую тропинку? А все другие обрываются тут, не достигая и середины склона. Ну, — воскликнул Ашот, — как сказал бы дедушка Гагика: пусть все, у кого есть печень, следуют за мной!

И, перепрыгивая с камня на камень, он стал спускаться.

Печень была, по — видимому, у всех, потому что товарищи последовали за Ашотом. Правда, Саркис в последний момент совсем было решил отказаться от этой прогулки, но, когда товарищи, не оборачиваясь, пошли вперед и исчезли за острыми, словно клинья, камнями, парню стало не по себе. Один… Лишь угрюмые орлы на зубьях утесав да внезапно налетевший с гор бурный порыв ветра.

«Уйти? Но эдак я и до села, пожалуй, не доберусь», — подумал он, и неясное чувство страха сжало его сердце.

Он постоял, подумал, но колебания были недолги.

«Эх, не потерял же я разум, чтобы одному идти домой по этим скалам и ущельям!» И, сердито брюзжа, Саркис поплелся вслед за ушедшими вперед товарищами.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

О том, как наша ребята, покинув ровные дороги, пробирались по Дьявольской тропе

Посмотришь сверху на каменные глыбы, нагроможденные в ущелье, — голова закружится, такие там бездонные пропасти! Высокие, мрачные скалы образуют непроходимые стены, и только в одной из них горные потоки прорыли ворота. Именно через эти ворота Ашот уверенно провел своих товарищей.

— Держись за зубец скалы… тверже ставь ногу… осторожнее! — то и дело говорил он, заботливо наблюдая за каждым шагом ребят.

Скалы в этом краю глубоко изрыты карнизами и тропами. На морщинистый лоб старика похожи их склоны.

По одной из таких узеньких тропинок — морщин и двигались сейчас юные путешественники, рассчитывая, обогнув скалу, спуститься в ущелье.

— Пустите меня вперед, — вызвался Асо.

Прицепив свой пояс к ошейнику собаки, он заботливо помогал ей обходить трудные места.

Ашот искоса поглядел на Асо. «Если ты пойдешь вперед, то на что же тогда я?» — казалось, говорил его взгляд.

Но Асо не заметил этого. Он волновался за Шушик. На нее, всегда проворную и смелую, нехорошо действовал вид пропастей.

— Вниз не смотри, — обернулся к ней Ашот.

За Шушик шел Саркис. Увидев его побледневшее лицо, Ашот не удержался и съязвил:

— Ну? Не похоже это на дорогу к папенькиному складу?

Никто из товарищей даже взглядом не упрекнул его за эти слова. Отца Саркиса, Паруйра, в селе не любили. Заведующий колхозным складом, он считался особой важной. Вот за его — то спиной надменным, заносчивым, эгоистичным вырос Саркис.

Сейчас, в тяжелом для него положении, он проглотил обиду, отер выступивший на лбу пот и молча продолжал плестись позади всех, осторожно ступая по неверной, осыпающейся тропке.

Спуск был тяжелый, но проходил успешно. И лишь одно событие, о котором следует рассказать, неожиданно и ненадолго прервало его.

Осеннее солнце обжигало скалы. Стояли первые дни ноября, но было еще жарко. Ребята скинули с себя куртки и пиджачки и несли их в руках. Тропинка здесь совсем прижалась к скале, которая справа высокой отвесной стеной поднималась вверх, а слева обрывалась, нависая над глубокой пропастью.

И расщелины в скалах, и встречавшиеся иногда в них углубления, пещерки, и сама тропа — все было усеяно козьим пометом.

— Здесь есть дикие козы, — сказал Ашот шепотом, словно боясь, что они где — то совсем рядом и могут его услышать.

И в самом деле, не успел он это сказать, как из — за ближайшего выступа выбежал огромный козел и, выставив вперед гигантские рога, кинулся прямо на шедшего впереди Ашота.

Разминуться было негде. Животное могло или повернуться и убежать в Барсово ущелье, или же сбить с ног преградившего ему дорогу мальчика, иного выхода не было. Появление же его было таким неожиданным, что у Ашота не оставалось и секунды на размышления. Инстинктивно он прижался спиной к стене и, сорвав шапку, ударил ею козла по голове. Один рог вонзился в шапку, пропорол ее, а когда Ашот сильным рывком попытался стянуть ее с козла, тот сердито фыркнул, мотнул головой, еще прочнее насадив шапку на свой рог. Так и осталась она на козле. Сделав огромный дугообразный скачок, животное вихрем умчалось, как флагом размахивая своим «трофеем». Только и слышно было, как шумит под его копытцами и скатывается в пропасть гравий.

В момент, когда Ашот ударил козла, он потерял равновесие. Еще мгновение — и мальчик полетел бы в про пасть. Но чья — то крепкая рука вовремя схватила его. Это был Асо.

— Сядь! — сказал он и, нажав на плечо Ашота, заставил его опуститься на тропу, а сам замахнулся было своей дубинкой на козла.

Но где там! Его и в помине уже не было. Рванулся за козлом и Бойнах, но Асо крепко ухватил его за ошейник.

— А ты куда, дохлятина? Тебе ли по этим тропинкам бегать?

Бойнах в досаде только лаял заливисто.

Опасность миновала. Ребята пришли в себя и начали смеяться, вспоминая козла в шапке. Покачивая головой, Асо говорил:

— Ты, Ашот, не тужи. Ведь этот рогатый черт мог тебя в ущелье сбросить, ты бы на кусочки разлетелся. Разве так рискуют?

— А ты не слыхал, как твоя шапка «караул, спасите» кричала? — смеялся Гагик.

— Не сносить ему в ней головы, — сказал Ашот, все еще разозленный и возбужденный.

— Наоборот! — усмехнулся Гагик. — Твоя шапка спасла козла: теперь к нему ни один волк и близко не подойдет.

Ашот никак не мог прийти в себя от неожиданности и удивления. «Увидев нас, козел должен был повернуться и убежать назад, в ущелье. Что же заставило его кинуться вперед, прямо на меня? — смущенно думал он. — Может быть, позади у него был более страшный враг? Впрочем, откуда? Никого здесь нет и быть не может».

Так или иначе, но инцидент с козлом был исчерпан.

— Ну, — поднялся Ашот, — пойдем вперед.

Чем дальше, тем все более трудной и опасной становилась Дьявольская тропа.

— Лицом к стене. Только на стену и смотрите и держитесь друг за друга, — распоряжался Ашот, когда они дошли до самого узкого участка.

В одном месте вода размыла путь, образовав в скале провал, и Ашот в раздумье остановился перед ним. Не будь в нем так сильно честолюбие, он повернулся бы и повел товарищей обратно. Однако, скрыв тревогу, Ашот легко перескочил через провал.