Стоит ли комментировать такое предписание?
Понятно, что мы не можем знать подлинные данные о христианском инакомыслии, но даже приблизительное исследование дает информацию к размышлению. «Неизвестно, например, как официально агенты переписи на местах относились к бывшим униатам, которые венчались за галицийской границей по католическому обряду, как они отнеслись к детям, родившимся от такого брака, как они отнеслись, наконец, к нашим многочисленным сектантам» [137]. По мнению вполне компетентного в этих вопросах В. Д. Бонч–Бруевича, раскольников было в конце XIX века 25 млн, сектантов — 10 млн. Это при населении около 100 млн!
«По географическому распределению сектанты сосредотачиваются по преимуществу на юге России, в то время как на севере господствует раскол» [138]
Мнение, как увидим, весьма спорное. В Нижегородской епархии тоже разбирались «дела» о сектантах. Вот Дело № 446 в консистории о крестьянине Жегалове села Лопатино Арзамасского уезда, 25 лет. Исследование дела показывает, что «крестьяне ездят на заработки в Баку, где есть опасность заразиться штундобаптизмом» [139].
Капризна география распространения христианского неправославного мышления. Из Малороссии, к примеру, высылали на Кавказ в надежде, что среди мусульман сектантам будет неповадно противиться казенной вере. Но внутренние «эмигранты» выживали, и инакомыслие распространялось. В архивах Синода мы находим переписку государственных чиновников, которые решали для себя непростой вопрос: куда еще ссылать сектантов? Вот «секретная» бумага из Министерства земледелия, адресованная министру внутренних дел об отмене распоряжения о высылке сектантов в Закавказье и о высылке в Приморский [140] и в Уссурийский край [141]. Есть конкретные запросы, куда высылать сектантов? [142]. Беспокойство было понятно:
«С другой стороны, однако, возрастающее число административных высылок по делам этого рода и притом в различные местности, возбуждает опасение в смысле искусственного перенесения вредной пропаганды в другие местности, до того времени свободные от них» [143].
Отвлечемся и скажем, что православно–полицейский сыск чинился не только над простолюдинами. Хотя и придется к этому вопросу еще возвращаться, но вспомнились слова В. В. Розанова из его статьи «Когда начальство ушло…» по поводу смерти Победоносцева:
«Кто не помнит, в начале царствования императора Александра III, инцидент с командующим чуть ли не военным округом, помнится — Барклай де Толли (не родственником ли героя Отечественной войны? — А.Б.), который вынужден был оставить службу оттого, что, женатый на православной и сам будучи лютеранином, крестил детей своих в лютеранство же, вероятно, не без согласия их матери, русской? Пусть оба родителя решили веру ребенка: ее перерешило духовное ведомство во главе с Конст. Петр., который с жадным досмотром заходил в спальни и склонялся над детскими колыбелями. Может быть, Россия и приобрела лишнюю православную душу, лишнего «прихожанина нашего прихода» и плательщика «за наши требы»; но сколько потеряла Россия, когда ее общество с грустью и вся Европа с негодованием увидела это сухое чиновничество, вторгающееся в домы и допрашивающее каждого: «как ты веришь?» [144].
Но закончим беглый обзор архивных данных по Нижегородской епархии. «Дело» № 420 о сектанте из села Маресево Лукояновского уезда [145]. Епископ Владимир в отчете о состоянии епархии за 1890 год отмечает, что в Сергачском уезде — пашковцы [146]. Так и было, если вспомнить что граф В. А. Пашков, один из видных деятелей движения евангельских христиан с центром в Санкт–Петербурге, имел поместья в Нижегородской губернии и был очень активен в своей деятельности, за что и поплатился высылкой из России пожизненно; умер в Риме.
Отпадающих от православия было все больше, так что нижегородские благочинные должны были составлять рапорты и специальные ведомости о совратившихся. В архиерейских отчетах читаем, что пастыри с терпением объясняли заблудшим их заблуждения, но дело о возвращении их не продвигалось.
«К сожалению, должно сознаться, что немногие из священников умеют говорить с народом живым, понятным языком» [147].
«Если священник произносит поучение с церковной кафедры, то содержание этого поучения, большею частию, состоит из общих, отвлеченных понятий Веры и правил нравственности; общими чертами изображается пороки человека и обязанности христианина без всякого приложения к жизни своих пасомых» [148].
Если мы упомянули — как будто бы совсем некстати — об униатах, которых в Нижегородской епархии не было и в помине, то это лишь для того, чтобы показать, с каким сложным явлением приходится иметь дело при изучении нашей истории и как невозможно все четко систематизировать. Тут случаются находки в архивах совершенно по разным ведомствам, сбивчивые и противоречивые официальные сведения. В последнее время усилилась настойчивость православной Церкви вернуть себе государственные архивы, относящиеся к епархиальной жизни, что вполне понятно. Если это произойдет, то изучение проблем истории России еще более усложнится.
Профессор А. Воронов в 1884 году писал в «Русском Вестнике»:
«Важнейшие церковные обряды и церемонии, исполненные глубокого смысла и значения, — погребение, поминовение усопших, закладка дома, крещение, а также праздники, особенно храмовые, сопровождаются обильными возлияниями Бахусу, сборищами и гульбищами у корчмы со всеми вытекающими отсюда безобразиями, ссорами, драками.., переходят в дома, и здесь являются причинами бесконечных неприятностей, отравляющих всю жизнь членов семейства» [149].
Каков был образ жизни по–православному, может рассказать картина Перова «Крестный ход», где именно Бахус был богом, которому кадили и поклонялись, а христианский праздник был лишь формальным поводом. Кстати, художника ни тогда, ни сейчас не обвинили в клевете на духовенство — спорить с очевидным было бессмысленно.
По свидетельству архиепископа Никанора Херсонского, в те годы «на одного наполовину невежественного в вере приходилось сто совершенно темных». И после пастырского посещения храмов он пишет:
«Из служения причтом всенощной мы вынесли тягостней–шее впечатление. Боже мой! И это приходится слушать часами! Тут страдает все: и вкус, и слух, и нервы, и сердце!» [150].
Синод делает соответствующие распоряжения, о чем мы судим по циркуляру Воронежской консистории (из текста явствует, что явление это общее):
«На основании указа Святейшего Правительствующего Синода от 19 июня с/г, воронежская консистория предписывает в приходах преподавать христианское учение, и чтобы язык был в сих поучениях внятный и простой, «без классической сухости». Ежедневный опыт уверяет, что многие, именуясь православными, пребывают в состоянии духовного неведения; недостаточно разумеют и не могут пояснить, во что веруют; исполняя обряды, не ведают их духовного значения и примешивают к ним суеверные обычаи; поступки постыдные, сквернословие не считают грехом; напротив, некоторые пороки, например, мщение принимают за добродетель… Ныне при усиливающейся всюду потребности в просвещении ума и сердца, при умножении ложных учений и самочинных учителей, отвращающих юные души от послушания веры, — настоит великая нужда церковного наставления для православного народа, и доколе есть неведущие, заблуждающиеся, должны быть и наставники» [151].
137
Там же.
138
Бонн–Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973, с. 199.
139
Нижегородский государственный областной архив, фонд 570, оп. 559, дело № 446 за 1903 год.
140
РГИА, фонд 797, оп. 91 (2 отд., 3 ст.), ед. хр. 127.
141
РГИА, Там же, оп. 69 (2 отд., 3 ст.), ед. хр. 196.
142
РГИА, фонд 797, оп. 64 (2 отд., 3 ст.), ед. хр. 347.
143
РГИА, фонд 797, оп. 65 (2 отд., 3 ст.), ед. хр. 37.
144
Розанов Ъ. В. Когда начальстве ушло… // сб. «К. П. Победоносцев: Pro et contra». СПб., 1996.
145
Нижегородский государственный областной архив, фонд 570, оп. 559, №420.
146
Там же.
147
Там же, рапорты благочинных за 1876 год, февраль.
148
Там же.
149
«Русский Вестник», 1884, кн. 3.
150
Там же.
151
Воронежский государственный областной архив, фонд 6, оп. 1,ед. хр. 1944.