Страх перед мятежным духом Боудикки остался у римлян до конца их пребывания в Британии. Так царица своей гибелью добилась для соотечественников человеческого отношения со стороны завоевателей. Отныне римляне в Британии больше помышляли о защите своих владений, чем об угнетении туземцев и новых завоеваниях.

Император Адриан в 123 году, по свидетельству Спартиана, «первый провел стену на протяжении восьмидесяти миль, чтобы она отделяла римлян от варваров». Это было мощнейшее оборонительное сооружение, разделившее Британию на две части; остатки его сохранились до наших дней. Прежде всего римляне проложили дорогу от моря до моря — с запада на восток. С севера ее прикрывала двойная стена из массивных каменных глыб; промежуток между кладкой заполнили бутом и известью, а перед ней выкопали глубокий ров. С южной стороны дороги были насыпаны два земляных вала, между которыми также тянулся ров.

«Между каменной стеной и земляными насыпями на самой дороге расположены лагеря и караулы — лагеря когорт, имеющие вид самостоятельных обороноспособных фортов с воротами на все четыре стороны, на расстоянии малой мили друг от друга; через каждые два таких форта находится подобное же сооружение меньшего размера с воротами на север и юг, через каждые два таких сооружения — четыре меньшие караульни на расстоянии человеческого голоса одна от другой. Это колоссальное сооружение, требовавшее гарнизона, вероятно, в 10–12 тыс. человек, представляло в дальнейшем базу военных операций в Северной Англии» (Моммзен).

В 140 году император Антонин Пий провел еще одну линию оборонительных сооружений севернее знаменитого вала Адриана. В 410 году римляне добровольно покинули Британию. Империя клонилась к закату и уже не могла защищать далекую провинцию.

Англичане бережно хранят память о Боудикке и поныне. В Лондоне — около знаменитого Биг-Бена, перед зданием парламента, бронзовая Боудикка вместе с дочерьми мчится в колеснице.

Домиция Лонгина была женой императора Тита Флавия Домициана (правил в 81–96 годах). У этой супружеской пары одинаковыми были не только имена — поведением и привычками они тоже не сильно отличались друг от друга. Даже их портреты схожи.

Светонием написана биография Домициана (из нее — цитаты в этом очерке). Если верить Светонию, Домициан был любвеобильным. «Не вдаваясь в подробности, достаточно сказать, что у многих он отбивал жен, а на Домиции Лепиде даже женился, хотя она и была уже замужем за Элием Ламией…»

Чужими женами Домициан не ограничивался. «Сладострастием он отличался безмерным. Свои ежедневные соития называл он „постельной борьбой“, словно это было упражнение; говорили, будто он сам выщипывает волосы у своих наложниц и возится с самыми непотребными проститутками. Когда Тит предлагал ему в жены свою дочь, еще девушкою, он упорно отказывался, ссылаясь на свой брак с Домицией, но когда вскоре ее выдали за другого, он первый обольстил ее, еще при жизни Тита; а потом, после кончины ее отца и мужа, он любил ее пылко и не таясь, и даже стал виновником ее смерти, заставив вытравить плод, который она от него понесла».

Домиция нисколько не отставала от мужа. Есть подозрения, что она состояла в любовной связи с его братом — Титом. Однако жена Домициана всячески открещивалась от этого обвинения и даже «клялась торжественной клятвой, что этого не было, а она бы не стала отрицать, если бы что-нибудь было: она хвалилась бы этим, как готова была хвастаться любым своим распутством».

Вот как! Пользуясь безволием мужа, Домиция не упускала случая похвастаться даже своими любовными приключениями.

О характере самого Домициана можно сделать вывод из истории, рассказанной Светонием: «В первое время своего правления он каждый день запирался один на несколько часов и занимался тем, что ловил мух и протыкал их острым грифелем. Поэтому, когда кто-то спросил, нет ли кого с Цезарем, Вибий Крисп метко ответил: „Нет даже и мухи“».

Домициан дал жене титул Августы; она родила ему сына, который умер в 82 году. После этого Домиция пустилась во все тяжкие, и даже равнодушный муж не стерпел ее очередной громкой связи. Низкопробного любовника жены — актера Париса — император приказал казнить, а любвеобильная жена получила развод. Домициан даже казнил «Гельвидия Младшего, заподозрив, что в исходе одной трагедии он в лицах Париса и Эноны изобразил развод его с женою».

Все же Домициан очень сильно любил свою Домицию: «разлуки с нею он не вытерпел и, спустя недолгое время, якобы по требованию народа, взял себе».

Лучше бы этого император не делал; впрочем, он сам виноват в том, что произошло дальше. «Его управление государством некоторое время было неровным: достоинства и пороки смешивались в нем поровну, пока, наконец, сами достоинства не превратились в пороки — можно думать, что вопреки его природе жадным его сделала бедность, а жестоким — страх».

Жестоких и алчных императоров ожидал один конец. «Снискав… всеобщую ненависть и ужас, он погиб, наконец, от заговора ближайших друзей и вольноотпущенников, о котором знала и его жена».

Интересно то, что халдеи еще в ранней молодости предсказали Домициану год, день и даже час и способ его ухода из жизни. Император ждал своей смерти, повинуясь предсказаниям: «он спросил, который час; был пятый, которого он боялся, но ему нарочно сказали, что шестой. Обрадовавшись, что опасность миновала, он поспешил было в баню, но спальник Парфений остановил его, сообщив, что какой-то человек хочет срочно сказать ему что-то важное. Тогда, отпустивши всех, он вошел в спальню и там был убит». Такие подробности конца жизни императора Домициана рассказывает Светоний.

Версию о причастности Домиции к убийству мужа подтверждает Аврелий Виктор:

«Итак, боясь его жестокости, а также и своей ответственности, многие составили заговор по побуждению постельничего Парфения и Стефана, а также боявшегося тогда наказания за утаенные деньги Клодиана; привлечена была к этому замыслу и жена тирана, Домиция, боявшаяся пыток от принцепса за любовь свою к актеру Парису. Домициана сразили, нанеся ему множество ран, на сорок пятом году его жизни. А сенат постановил похоронить его как гладиатора и всюду вытравить с памятников его имя».

Среди женщин, отчаянно боровшихся за власть, развращенных этой же властью, ею и погубленных, встречаются и такие, что смогли устоять перед великими искушениями и даже использовать свое высокое положение на пользу государства и народа. Одной из немногих последних была Помпея Плотина, супруга императора Траяна (правил в 98 — 117 годах).

Образ Плотины — добродетельной и благочестивой римлянки — изображен Плинием Младшим в Панегирике императору Траяну Мнение Плиния разделяют и нынешние историки, потому начнем знакомство с Плотиной, прибегнув к посредству этого автора.

«Твоя же, Цезарь, жена хорошо подходит к твоей славе и служит тебе украшением. Можно ли быть чище и целомудреннее ее? Или более достойно вечности? Если бы великий понтифик должен был выбрать себе супругу, разве не на ней остановился бы его взор или на какой-нибудь другой, но во всем ей подобной, если бы только можно было найти такую? Ведь твоя жена из всей твоей судьбы и славы берет на свою долю только личное счастье! Она с удивительным постоянством любит и уважает тебя самого и твое могущество! Ваши взаимные отношения все те же, как и раньше, вы в равной степени заслуживаете уважения, и ваша счастливая судьба прибавила только то новое, что вы стали понимать, с каким достоинством вы оба умеете переносить свое счастье. Как бережлива твоя жена в частной жизни, как скромна в окружении свиты, как проста в своем обращении! И это тоже заслуга мужа! Ведь это он так наставил, так направил ее, а ведь для супруги достаточная заслуга и повиновение. Разве она сама придерживается скромности и молчания не потому, что видит, что вокруг тебя нет никакого страха, ни честолюбия, и разве не старается подражать ходящему пешком мужу, насколько ей позволяют делать это ее женские силы».