Из зала маленькой воды боковой ход вел в небольшую пещеру с каменным полом. Это было нгакханг — святилище, в котором на каменной глыбе стояло несколько тотемов владыки Нга, вырезанные из кусков нефрита. Идолам нужно было поклоняться, просить у них благорасположения в охоте, благодарить за удачу, приносить им жертвы. Перед глыбой с тотемами лежал большой плоский камень с выдолбленными канавками. Именно на нем совершались заклания, а кровь жертв стекала в ручей. Жрец Лочен почти неотлучно находился в святилище, поддерживая там ме — священный огонь.

Гнезда из травы и листьев каждый устраивал себе сам в любом месте, где хотел. Естественно, что холод заставлял всех стремиться поближе к костру, но по традиции рядом с ним располагались мужчины и матери с детьми. Дангу несколько лет провел здесь в гнезде у Лхобы, а когда подрос, то стал делать себе гнездо в малом зале, где жили подростки, поддерживавшие огонь в своем отдельном костре.

Этой осенью в пещере Пхотанг собралось особенно много семей кангми. На зимний период пещерной жизни клан избирал своего нангсо — предводителя. Он был обязан заботиться о справедливом распределении пищи, которой к весне часто не хватало, о раздаче девушек одиноким мужчинам, которые пожелали создать свои семьи, не допускать распрей среди соперников и вообще поддерживать общий порядок и спокойствие в этот трудный период жизни кангми. По законам первобытной демократии предводителем становился наиболее удачливый глава семьи, добывший на зиму максимальное количество пищи, которая становилась общим достоянием, так как в клане были такие, кто не мог обеспечить себя сам пропитанием: старики, старухи, больные и увечные.

В этот раз предводителем должен был стать Вангди. В оставшиеся до наступления зимы дни он вместе с Лхобой и Дангу неутомимо заготовлял пищу. Ямсо превратилась во взрослую девушку и ушла в семью Лекнуна, став его женой. Зук вырос и тоже обзавелся семьей. Он ушел в другой клан. В горных лесах, окружавших пещеру, охотились и занимались собирательством все кангми. Среди них были свирепый Джигме с семьей из шести человек, постоянный завистник и соперник Вангди, старый, мудрый Римси, два брата Чакпо и Дорджи, известные своей силой и ловкостью. И многие другие. Но счастье улыбнулось Вангди. Немалую помощь ему оказал Дангу, используя на охоте свое новое оружие — дротики. Семья Вангди заготовила пищи больше всех, и, стало быть, он получил право на власть.

Наступил ноябрь. Однажды утром, когда Дангу вышел из пещеры, он не узнал округи. Все было бело от снега. Он лежал толстым пушистым слоем на земле, деревьях, кустах и скалах. Пришла зима, восемнадцатая по счету в жизни Дангу.

Жизнь клана теперь проходила исключительно в пещере. Начались свирепые бураны, сопровождавшиеся снегопадами и сильными морозами. Толщина снежного покрова в некоторых местах уже превышала четыре метра, и всякое общение кангми с внешним миром прекратилось.

При взгляде с высоты птичьего полета на эту местность можно было увидеть лишь безоглядные темно-зеленые леса из деодара — гималайского кедра, взбегавшие на горные кручи и обходившие скальные гребни, да ослепительно белый снег, заваливший все и вся. Только внимательно присмотревшись к одной из скальных башен, вздымавшейся в ущелье Кулдар, можно было бы заметить у ее основания небольшую расщелину среди камней, снег вокруг которой был желтовато-серого цвета. То был вход в пещеру Пхотанг, отмеченный постоянной тягой дымного, теплого воздуха от непрерывно горевших костров.

Одной из обязанностей каждого зимнего предводителя клана было художественное отображение охотничьих успехов, дававших ему право на это место. На стенах обеих пещер и переходов уже красовались изображения животных, птиц, их схематических воплощений, различных знаков, обозначавших количество и виды запасенной пищи, выполненные предшественниками Вангди. Это были рисунки цветной глиной или красками либо наскальная гравировка. Пещера являла собой некую выставку образцов, созданных на разных уровнях мастерства в зависимости от степени одаренности исполнителя.

И вот сейчас при свете нескольких коптящих светильников в малом зале трудился Вангди. Ему помогал Дангу. Такая помощь не возбранялась законами клана.

Обмакивая палец в жидкую охру, Вангди, сосредоточенно сопя, выводил контуры козла — маркхора с длинными винтовыми рогами. Получалось у него неважно. Передние ноги выходили длиннее задних, рога торчали из спины. Дангу сидел рядом и размешивал палочками краску в обломке нефрита. Через некоторое время Дангу не выдержал и начал поправлять мазки незадачливого художника. Наконец примерно через полчаса упорного труда Вангди раздраженно буркнул:

— Дангу продолжит дальше. Дангу хорошо рисует. Вангди видел это в прошлую зиму. Вангди устал и пойдет сейчас отдыхать!

Каждую предыдущую зимовку в пещере Дангу внимательно наблюдал, как предшественники Вангди занимались художественным творчеством. Как готовили краски, инструменты — каменные долота, резцы, костяные растиралки, молотки. Он видел и фиксировал в своей памяти все приемы и способы владения инструментами, методы расположения изображений и последовательность операций, подбор красок. Потом он много раз сам пробовал в укромных уголках пещеры копировать рисунки кангми, раз от раза улучшая свою технику. Ему нравилось рисовать. А в прошлую зиму он действительно изобразил на стене центрального зала черным углем голову врика — волка. Вышло у него прекрасно.

Сын князя Боголюбова и княгини Троепольской вдохновенно принялся за работу. Прежде всего он приготовил краски. Это были охра жёлтого и коричневого оттенков, белая каолиновая краска, а также красная, приготовленная из гематита. Отдельной кучкой был положен древесный уголь. В выдолбленный кусок нефрита Дангу налил воду. Вытащил он из потайного места и собранный им на досуге набор деревянных палочек для нанесения красок. В обломок черепа налил немного растопленного жира. Потом поставил несколько больших плошек-светильников, чтобы было побольше света. Возбуждение его нарастало, ибо все, что было связано с художественным творчеством, смотрел ли он затаив дыхание на работу других или пробовал сам, всегда вызывало у него в душе какой-то необъяснимый трепет, особое состояние.

Рядом с рисунком Вангди Дангу начал уверенными движениями наносить древесным углем очертания двух джангли — вепрей. Затем зачернил туловища коричневой охрой, смешанной с золой. Подождав, пока краска высохнет, он нарисовал щетину — множество черных черточек. Красной краской вывел вепрям глаза и раны на боках с торчащими белыми дротиками. Именно так убивали животных ми на охоте. Дангу видел это много раз, наблюдая с деревьев через густую листву. Немного подумав, юноша пририсовал белой краской клыки. Получилось очень похоже. Дети, вертевшиеся около него, не скрывали своего восхищения. Они прыгали, хлопая себя руками по бедрам, и одобрительно кричали.

— Бу-уу, бу-уу! Ах-хаг, ах-хаг! — эхом раскатилось по залу.

На следующий день он нарисовал четырех гульманов — обезьян, а в последующие три дня с помощью каменных долот и молотка высек в стене под своими рисунками множество косых канавок и круглых углублений, расположенных длинными рядами. Затем он соединил их желтыми и красными линиями из охры: это означало, сколько клубней эремуруса, корней щитовника и горстей орехов семья Вангди собрала на зиму. Дангу умел, как и кангми, считать только до десяти. Дальше числа кончались и начиналось «очень много», что он и подтвердил рисунком. И наконец Дангу изобразил красной охрой уверенными движениями хирана — большого оленя, которого две недели назад прикончил ударом дротика в шею.

Многие кангми приходили посмотреть на творчество Дангу и оценивали изображения одобрительным ворчанием, отдавая дань как охотничьим успехам, так и рисункам. Не пришли лишь Джигме и его семья.

Похвалы соплеменников окончательно укрепили в Дангу желание выполнить еще одно важное дело. Как-то вечером, когда дети и подростки укладывались спать у костра, потихоньку переговариваясь, он незаметно собрал художественные принадлежности, взял две плошки-светильника и удалился в зал маленькой воды. Он вдохновенно работал всю ночь на заранее облюбованном месте. К утру дело было сделано.